На следующий день с утра пораньше Роман сел на электричку и отправился за город, в поселок, где находилась дача Григория Дубинюка. В местной управе он быстро получил список всех тех, кто владел дачами на одной с Дубинюком улице, после чего вернулся в Москву и начал методично объезжать всех соседей Григория. К сожалению, сезон не располагал к постоянному проживанию на дачах, посему все те, кто в выходные дни находился за городом, в течение рабочей недели обычно жили в Москве.
К вечеру, не чуя под собой ног и умирая от голода, он поехал, как и было условлено, на встречу со Сташисом.
Антон предложил Роману подъехать на Петровку, но, памятуя вчерашний разговор с Зарубиным и его грозный окрик, Дзюба попросил:
– А в другом месте нельзя? Мне кажется, Сергей Кузьмич уже меня видеть не может. И потом, я жрать хочу, с утра бегал, как савраска, маковой росинки во рту не было.
– Ну да, – хмыкнул в трубку Антон. – Кузьмич мне говорил с утра, что наорал на тебя вчера. Похоже, у вас нелюбовь взаимная. Ладно, тогда давай пересечемся где-нибудь, в машине посидим. Ты сейчас где? Там есть общепит какой-нибудь?
Роман покрутил головой и увидел вывеску «Шоколадницы».
– Вот пока я еду, ты питайся, – сказал Сташис. – Потом выйдешь ко мне, обменяемся впечатлениями.
Дорога заняла у Антона чуть больше часа, этого Дзюбе вполне хватило, чтобы утолить голод, и, когда раздался телефонный звонок с командой «выходи строиться», он снова был бодр и почти полон сил.
– Ну, докладывай, что там с дачниками, – потребовал Сташис.
– У Дубинюка алиби тухлое, – доложил Роман. – Вот смотри: он говорит, что в субботу уехал на дачу, пробыл там до середины дня понедельника, так?
– Ну, вроде так.
– Я опросил соседей. Да, они его видели, приехал в субботу около семнадцати часов, и машину видели на участке, и свет горел, и заходил он к кому-то около двадцати одного часа, и утром в воскресенье был, это точно. А в другое время, в частности, в воскресенье вечером, – никто его не видел. Правда, Дубинюк говорит, что парился в бане в это время, однако подтверждений этому никаких нет. Но в понедельник в первой половине дня он точно был, потому что нашелся сосед, который увидел Гришину машину рядом с домом и зашел к нему спросить, когда он собирается в Москву, не подвезет ли. Гриша ответил, что подвезет, если попозже: он собирается ехать в час – в два, не раньше.
– Значит, вечером в субботу был, утром в воскресенье был, в понедельник утром тоже был, а вот насчет ночи с воскресенья на понедельник никаких показаний нет, – констатировал Антон. – Принято.
– А у тебя что? Мне Рыженко вчера поздно вечером позвонила, озадачила дачей Дубинюка, но ничего толком не объяснила. Да и я не совсем был… Ну, в общем, ты понимаешь, я ж после похорон, – промямлил Дзюба.
Пришлось Антону подробно рассказывать про допрос Волько, про встречу с Михалевым и про показания Григория Дубинюка:
– Вот я и проверял сегодня показания Дубинюка по гаражам. Нашел несколько свидетелей, которые видели, как он действительно приезжал в субботу в середине дня. Выходные дни – автовладельцев много, кто починяет, кто выезжает, кто приезжает. А вот в воскресенье никто Дубинюка не видел. Во всяком случае, такого свидетеля не нашлось. Но это ни о чем, конечно, не говорит, потому что он мог приезжать и поздно вечером, когда уже пусто и темно. То есть точно подтверждено, что он был в субботу, как и говорил, а вот насчет воскресенья нет доказательств ни за, ни против. Так что Дубинюка рано выводить из подозреваемых в убийстве, не все там гладко… Рома, ты что? Тебе плохо, что ли? Чего ты головой трясешь?
– Погоди, Антон, – Дзюба зажмурился. – Гаражи. Ты понимаешь? Гаражи!
– Ну, гаражи. И что?
– А то, что у Генки в кармане записка была, в которой написано про гаражи!
– Да мало ли в Москве гаражей, вон на каждом шагу, – невозмутимо отозвался Сташис.
– Подожди, Антон, – горячился Дзюба. – Ты послушай! Про эту записку вообще никто не вспоминал, потому что первым делом ее отработали, убедились, что это все не то и вообще непонятно, что это за гаражи. Там номер бокса был указан, у гаража с этим номером владелец носит совершенно другое имя. И тогда решили, что это были не те гаражи. Труп-то нашли в другом месте.
– Ну хорошо, допустим. Хотя…
Но Дзюбу было уже не остановить. Он вытащил из сумки блокнот и открыл на той странице, куда тщательно переписал текст найденной при Колосенцеве записки.
– Смотри, тут же и маршрут описан, как доехать от того места, где был лан. Адреса нет, но есть подробное описание, где куда поворачивать. Давай еще раз по карте проверим, а вдруг это те самые гаражи, в которых Курмышова держали? У тебя навигатор включен?
– Я как-то без него езжу, – усмехнулся Антон, загружая в компьютер карту. – Ладно, давай посмотрим. Где, ты говоришь, были соревнования?
Дзюба назвал адрес, Антон нашел нужную точку и стал методично, под диктовку посматривающего в блокнот Романа, вести стрелку. Вот последний поворот, потом примерно 700 метров по прямой и съезд…
– Слушай, – Антон поднял голову и удивленно посмотрел на Дзюбу, – а как тебе вообще это в голову пришло? Ты оказался прав. Это те самые гаражи, куда нас вчера Дубинюк привозил. Ромка, да ты гений! Это же…
– Что? – настороженно спросил Дзюба, который мгновенно расцвел от похвалы. – Что не так?
– Да как-то… – Антон с сомнением покачал головой. – Я за рулем давно, Москву хорошо знаю. Чего маршрут-то такой странный?
– Почему странный?
– Потому что неудобный, – объяснил Сташис. – Проходит через несколько очень противных мест, где пробки бывают всегда, даже вечером в воскресенье, и потом, он вообще какой-то кривой, раза в два длиннее, чем мог бы быть, если бы ехать вот так. – Он показал при помощи стрелки более короткий и удобный маршрут. – По широкой трассе и без пробок. Почему такой странный вариант проезда выбран?
– Может, дорогу объяснял тот, кто совсем не знает Москву? – предположил Роман. – Его пару раз отвезли туда именно этим маршрутом, он его и запомнил, а другого не знает. Ведь может такое быть?
– Может, – согласился Антон. – Но может быть и по-другому.
– Гену послали объездным путем, чтобы выиграть время, – убежденно произнес Роман. – Для чего?
– Понятно для чего, – усмехнулся Антон. – И тот факт, что в записке нет адреса, а есть только схема проезда, говорит в пользу той версии, что маршрут был удлинен умышленно, потому что если сказать точный адрес, то всегда есть риск, что человек загрузит навигатор, введет адрес и получит короткий и простой маршрут.
Дзюба молчал, что-то усиленно обдумывая.
– Значит, получается, что тот незнакомый парень, которого видели игроки после лана, заманил Гену к месту убийства, дал ему длинный маршрут, который заведомо займет много времени, а сам поехал туда же более коротким и быстрым путем, – наконец сказал он. – Зачем ему это было нужно?
– Чтобы убить, – коротко ответил Антон. – Что же еще? Убил и переместил труп в другую часть города, к общаге.
– Но для чего убивать его у гаражей, а потом везти к общаге? Я не понимаю. Чем ему гаражи-то не угодили? Оставил бы тело там, где убил, и дело с концом. Нет, Антон, тут что-то не так. Все-таки получается, что к гаражам Генка поехал по какому-то одному делу, а потом к общаге – совсем по другому. Но то дело, ради которого он поехал в эти чертовы гаражи, тоже дерьмовое, – убежденно произнес Дзюба. – Иначе не посылали бы его таким странным маршрутом.
– Или ты был прав с самого начала, – заметил Антон, – когда сказал, что маршрут описывал человек, плохо знающий Москву. И Генку там никто не убивал. А вот Курмышова нашего он вполне мог освободить. Все сходится. Услышал голос, зовущий на помощь, взломал дверь, она хлипкая, слова доброго не стоит, перепилил наручники, вывел ювелира на свежий воздух, усадил на ящичек и пошел по своим делам.
– И что, никуда не позвонил? – Роман ушам своим не поверил. – Ни в дежурку, ни в «скорую»? Не может быть! Генка же все-таки полицейский, он не мог так…
– Рома, – мягко сказал Сташис, – не горячись. О покойных плохо не говорят, но ты должен признать, что для Гены интересы службы и дела всегда были на последнем месте. И он вполне мог так поступить. Мог. Поверь мне.
Дзюба опустил голову и в течение ближайшей четверти часа не произнес больше ни слова. Антон довез его до метро и на прощание сказал:
– Ты даже не представляешь себе, какой ты молодец, Ромка!
И в ответ поймал слабую и какую-то печальную улыбку молодого оперативника.
Насколько Роман Дзюба легко ориентировался в поисках любой информации в безграничной сети, настолько же он ничего не понимал в программах, поэтому дома, открыв на своем компьютере первый же диск, полученный от Зарубина, впал в полное уныние. Второй диск произвел еще более гнетущее впечатление. Тогда он перешел к флешкам, на которых, как и говорил подполковник, обнаружил всего три текстовых файла. Первый назывался «Текст», второй имел название «Таблица», третий же именовался «Кальдерон». Роман полез в поисковик и выяснил, что Кальдерон – это испанский поэт и драматург семнадцатого века. Интересно, почему Гена дал файлу такое название? Неужели он знал, кто такой Кальдерон? Открыв файл, Дзюба начал читать:
«Кальдерон – человек, тщательно скрывающий свое настоящее имя. С людьми в реале знакомиться не любит, предпочитает социальные сети, в которых проводит много времени и общается. Всем рассказывает про себя разное. Сколачивает группу людей, которые никогда друг друга не видели, и предлагает им провести два-три дня на природе, у него в Псковской области есть домик, в лесу, в глуши…
Газея – девушка лет двадцати трех – двадцати пяти, ищет богатого мужа, искренняя как дура, всем сразу выкладывает правду про себя…»
Что это? И вот такого текста – действительно полторы страницы. Особенно покоробили Романа слова «искренняя как дура»: неужели Генка действительно мог так думать о ком-то? Неужели он считал искренность признаком недалекого ума? Или просто Гена был злым и не любил людей?
Кто такой Кальдерон? Кто такая Газея? А также Ноорс и Илендра, о которых шла речь дальше? Всего восемь человек. Каждому из этих людей дана определенная характеристика, но без подробностей и без какой бы то ни было возможности выяснить их настоящие имена. Ясно только одно: все эти люди активно общались в соцсетях.
Ладно, посмотрим второй файл.
«Невозможно определить, кто на самом деле приехал. Люди в сетях почти всегда врут про себя и вывешивают фотки не пойми чьи. То ли их собственные, то ли соседа, то ли скачанные откуда-то. И вот приезжает такой человек и говорит: «Я Тумар, а то, что не похож, – не парься, я фотку чужую вывесил, так все делают». Или вообще без фотографии общался, это сплошь и рядом. И чего делать?»
Похоже, Гена размышлял над каким-то преступлением, совершенным в кругу любителей «болтушечных» сайтов. А может, и не «болтушечных», а фанатских, созданных для объединения поклонников какой-нибудь звезды. Или приверженцев каких-либо хобби и интересов. Иди знай теперь… Что это за преступление? Когда совершено? Где? Роман ни о чем таком не слышал, значит, не на их территории. Может, Генку привлекли к расследованию на приватной основе? Например, что-то произошло в этой группе людей, и они обратились к Колосенцеву с просьбой поработать «частным детективом»? А что, очень даже может быть. И все, что произошло с Геной, имеет отношение не к тем преступлениям, которыми он занимался как офицер полиции, а вот к этому, нигде не зарегистрированному.
Роман открыл «Таблицу», в которой оказалось восемь столбцов. Наверху каждого столбца стояло одно из тех имен, больше похожих на клички, которые указывались в первом файле с названием «Кальдерон». Кальдерон, Ноорс, Газея, Илендра, Баскак… По горизонтали проставлено время – часы и минуты, а в вертикальных столбцах, соответствующих каждому имени, написано, что этот человек делал в тот или иной момент. Похоже на реконструкцию событий.
Роман внимательно просмотрел таблицу, которая оказалась совсем короткой: всего пять строк, пять указаний на время. И что, это всё? Больше там ничего не произошло? Или Гена не успел доделать таблицу, а кто-то из этой восьмерки его убил?
Те, кто проверял компьютер, уверяют, что посмотрели, на какие сайты заходил Геннадий в последнее время, и ничего примечательного в журнале посещаемости не обнаружили, а ведь он наверняка заходил на сайт, на котором общались эти люди. Почему же это нигде не отразилось? Или он заходил на тот сайт не со своего домашнего компа, а с какого-то другого? Можно попробовать этот сайт все-таки найти… Конечно, шансы невелики, и найтись человек может только в том случае, если все эти Газеи и Илендры являются никами, то есть придуманными именами, под которыми люди регистрируются на сайтах. А вот если они зарегистрированы как Пети Ивановы или Маши Петровы, то их фиг найдешь. Во всяком случае, не с Ромкиными знаниями и возможностями.
Никаких Газей и Илендр поисковик не нашел, вместо Газеи он предложил Роману различные газеты, а вместо Илендры посоветовал почитать про цилиндры. А вот Баскак оказался «чиновником монгольского хана, ведавшим сбором дани и учетом населения в завоеванных землях». Баскаки, как гласила Википедия, имели военные отряды, с помощью которых подавляли выступления покоренного населения. Это уже кое-что! Баскак может оказаться не ником, а самой настоящей кликухой, данной какому-нибудь боевику из преступной группировки, которому поручено надзирать за соблюдением дисциплины, своевременной выплатой дани и быстро и жестоко расправляться с теми, кто эту дань платить не хочет.
С поисками Ноорса снова вышла незадача: именно такого написания поисковик не нашел, зато предложил НОРС – Национальную Организацию Российских Скаутов. Про скаутов Дзюба совсем почти ничего не знал, кроме того, что читал когда-то в детстве. Вроде они в какие-то походы ходят и готовят себя к тому, чтобы на фоне гражданской жизни всегда уметь защитить свою страну в случае военных действий. Или нет? Пришлось снова лезть за информацией. Найдя Устав НОРС, Роман пробежал глазами раздел «Цели и задачи организации» и с досадой закрыл веб-страничку: не то, не то, все не то… Какое отношение воспитание патриотизма и развитие внутренней потребности к самосовершенствованию может иметь к преступлению, над которым ломал голову Гена Колосенцев? Никакого. И вообще, у него не НОРС, а Ноорс, совсем другое слово. Значения которого найти так и не удалось.
Попытки что-то прояснить, набирая в поисковике все остальные имена, также провалились. В итоге оставался один Баскак.
Ну, и что с этим делать? Нет, все-таки прав был Сергей Кузьмич Зарубин, не самый Ромка Дзюба умный на этом свете. Ребята все проверили. И ни к чему не пришли. А он, Дзюба, смешной рыжий клоун, о чем ему неоднократно заявлял Гена Колосенцев.
Все кругом правы. Один он не прав. Такая, видно, у него судьба.