– Тогда, исходя из опыта моей семьи, стоит взять больше оружия и убедить сестру прикрыть меня.
Маншрин указала на дверь.
– Комната для сборов ты помнишь, где. Там я приготовила всё необходимое.
Алисма встала и спросила сама от себя того не ожидая:
– Вы сами всё делаете для меня? Вы?!
Маншрин улыбнулась.
– Можешь считать это заботой матери о дочери, если тебе необходимо думать, что всё делаю я. Если тебя интересует правда, то ответ прост: магия.
Джандарка снова задала старый вопрос, на которой учительница всегда отвечала по-разному:
– Зачем вам это всё?
Леди Маншрин обдумала новый ответ.
– Желаю сберечь время, – сообщила она на сей раз.
Алисма в этот раз не поняла короткого ответа.
– Можно подробнее.
– Джандарка. Ты в любом случае завершишь свой план, со мной или без меня. Такое уж воспитания у вашей семьи. Но есть тонкости. Маленькие мелочи и детали, о которых ты не можешь знать и тебе некого спросить. От таких деталей твой план по изменению города растянется на тысячелетия смуты и хаоса. Я долго размышляла, хочу ли быть свидетелем, как заявляется новый настоящий лидер тёмных эльфов или предпочту помочь ему избежать совсем глупых ошибок.
– Лишь ради этого?
Маншрин вздохнула и обратилась к Алисме, как к маленькому ребёнку:
– Девочка. Я гораздо старше тебя. Не на тысячелетия, а на много десятков тысячелетий. Весь этот город для меня – группа детей, что не умеет обращаться со всем, что к ним в руки попало. А мне так охота покоя.
Алисма проговорила спокойно:
– Так убейте меня и сестру. Настанет покой.
– Мне ни к чему покой в склепе. Я предпочитаю любоваться жизнью.
Алисма решила обдумать ещё одну небольшую каплю информации о своей учительнице леди Маншрин Смаристонши.
Уважение должно быть взаимно.
Смельчак, любимец удачи
Хана Лонлейс смотрела на шахматную доску. Молодая девушка, что после болезни отца и братьев унаследовала огромные богатства, большую власть и невероятные возможности. Сейчас она расположилась в удобном кресле, сделанном лично для неё, одетая в многослойный наряд из полупрозрачных шелков, которые позволяли любому мужчине мечтать, но ни одному не давали право увидеть. Вместо сложной конструкции на голове волосы свободно спадали на плечи белыми волнами. Любимая её игра, и сейчас партия прошла свой центральный рубеж, её фигуры неумолимо двигались к победе. Лишний раз не найдя причин сомневаться в своей победе, девушка позволила себе немного расслабиться. И – взглянуть на гостя.
Молодой парень двадцати лет. Смелый, ловкий, удачливый воин, что со своими людьми успел одержать достаточно побед там, далеко за стеной. Наглый, бесстрашный и самоуверенный, но эти качества в нём как-то неуловимо притягивали. Молодой воин притягивал взгляд, и те поступки, за которые любого другого гостя ждало наказание, в его исполнении лишь поднимали настроение Хане Лонлейс. Одет в рубаху, под которой во время движения можно было увидеть прекрасное тренированное тело, свободные штаны и простые сандалии. Одежда самая простая, которую он взял у своих людей, когда понадобилось сменить не совсем подходящий для встречи доспех. Для себя Хана Лонлейс давно опередила его как стихию – ветер, самый настоящий шторм, который она желала подчинить.
Маркус – он попросил обращаться исключительно по имени, так как не считал своим правом присваивать себе титулы и заслуги отца, – оторвался от созерцания шахмат и откинулся на спинку своего кресла с невероятно довольным видом.
– Что ж... Я наконец то разобрался с этой клятой игрой, – констатировал он.
Хана Лонлейс удивилась.
– Вы хотите сказать, что не знали правил раньше?
Маркус сморщился.
– Знал. Вот тот злодей, – Парень указал на одного из человек его сопровождающих, – как-то пытался меня учить. Но это оказалось скучно. Ну да ладно.
Маркус сел поудобнее, хлопнул в ладоши и потёр руки.
– Пора делать ставки, – заявил он.
Хана Лонлейс лишь снова поразилась этой простоте и... Смелости, что ли... Или глупости... Девушка указала на небольшой столик с кучкой золотых монет и произнесла:
– Помнится, ставки сделаны.
– Да бросьте, – отмахнулся парень. – Не могу же я допустить мысль, что полтысячи золотых могут что-то значить для вас... И тем более я не позволю думать вам, что это что-то значит для меня.
Он посмотрел за плечо Ханы Лонлейс, туда, где стояли пара эльфиек, его взгляд в который раз приковала та, что была помоложе.
– Сколько стоит эта юная красавица? – осведомился он.
Хана Лонлейс лишь весьма красноречиво взглянула на парня.
– Алькамираль совершенно уникальна, и вам её не приобрести.
Маркус рассмеялся и позволил себе обернуться, нашёл глазами яргора, у которого в руках был меч.
– Прекрасная Хана Лонлейс, прошу, проявите вашу милость и попросите вот того загорелого мужчину подойти ближе.
Хана Лонлейс прищурила глаза, в голосе прозвучали нотки металла:
– Вам ни к чему ваше оружие.
Маркус обернулся и проговорил с полной уверенностью:
– Если вашим яргорам будет спокойнее, приложив к моему горлу меч, я не против.
Хана Лонлейс жестом подозвала яргора, он встал так, чтоб в случае чего перекрыть любою возможность удара. Маркус взял свой меч и достал и ножен, направив в сторону от девушки.
– Гномья работа, – проговорил он. – Сплав трёх редчайший металлов. Лёгкий, что шпага, нерушимый, что ваше имя.
Полуторный меч не имел украшений, рун или каких-либо излишеств. Металл, что на свету переливался неуловимым узором, дол, гарда с небольшими ромбовидными окончаниями, рукоять, превосходно укрытая кожей, и навершие в виде простого слегка закруглённого ромба. Лишь редкий воин в этом мече сможет увидеть что-то уникальное и ценное.