Федерик
Мерный цокот копыт и тепло желанного женского тела, тесно прижатого ко мне бочком, неплохо умиротворяют. Стоило отъехать от особняка, полностью прикрывшись иллюзией невидимости, и моя жена-незнакомка, сразу притихла, беззастенчиво ухватившись за меня и восторженно рассматривая вечерние улицы Эрсалины.
Её искреннее чистое удовольствие, испытываемое от этой поездки, приятно греет душу. И это неожиданно помогает мне окончательно успокоиться и расслабиться. Наверное хорошо, что уступил и взял её с собой. Теперь это ощущается правильным.
Но красота города, который я уже давно научился любить, и которая сейчас так радует мою спутницу, меня самого оставляет равнодушным.
Мысли вертятся совсем в других сферах.
Эмоции, захлестнувшие меня после услышанного, уже немного схлынули. Слегка отступило и почти непреодолимое желание взять такую манящую и обманчиво-доступную в своей свободе рассуждений лакомую незнакомку, подсунутую мне сводницей Богиней. И разум постепенно становится всё более ясным.
Сложно сказать, в какой именно момент я поверил, что она говорит правду.
Возможно ещё тогда, когда фонтанируя страхом и достойной уважения решимостью, дрожа и запинаясь, призналась мне, что не Анна. Слишком часто я за сегодняшний день думал об этом сам. Сопоставлял несопоставимое. И отчётливо понимал, что с ней что-то не так.
Написал сестре, но ответа пока так и не получил. Полагаю, моё письмо сначала пройдёт тщательную проверку у её супруга, Яргарда Сэйнара, под чьё влияние Тэрэса Аннэлия так безоговорочно переметнулась, отрёкшись от отца и Арганды.
Собирался поехать в храм и увериться сам, что моя жена не самозванка. Но за собственным теперь ещё более усложнившимся расследованием, и срочными делами, щедро отсыпанными мне королём по приезду, вырваться так и не удалось.
А может, это только оправдание для самого себя.
Слишком по вкусу мне пришлись все эти странные и необъяснимые изменения в супруге. Слишком по вкусу пришлась мне сама она вот такая. Захотелось изучить. И распробовать. Никуда ведь не денется от меня.
Но моя жена-незнакомка удивила опять. Открылась мне. И выдала такую правду, которую я уж точно не ожидал услышать. Правду, полностью объясняющую все несостыковки и странности. Но при этом вышибающую землю из-под ног.
Чувствовал, что она не врала.
Вот только поверить и принять, это далеко не одно и то же.
Я слушал взволнованный лепет незнакомки в теле моей жены, ощущал, как она боится, как эмоционально переживает всё, что говорит, понимал, что верю, и каждое её слово всё больше что-то во мне разрушало.
Предполагать вмешательство Богини в спасение Анны, и точно знать, что она в тело моей жены поселила душу из другого мира, слишком разные вещи.
Мною сыграли вслепую. Снова. И от этого до сих пор воротит. Но…
Богиня в своём праве.
Анну убили. Странную, нелепую в своей чудаковатости, немного наивную и глупую, как мне казалось, но в общем-то довольно светлую девочку… убили. Она была моей женой. Я клялся защищать и беречь её.
И не уберёг.
Нужно было не слушать весь этот бредовый лепет про стыд и срам, привезти её в свой дом и закрыть там. Отрезать возможность общаться с Иезеннией. Глядишь, Анна и поумнела бы. Хватило же ей ума пойти против старой вороны и не отказывать мне в консумации брака. По-другому то, что между нами происходило в первую брачную ночь я и назвать не могу.
Нужно было, да.
Я не настоял. Меня коробили и жутко раздражали её эмоции. Не таких ждёшь от молодой жены, которая по своей воле вышла за тебя. Потому и не стал неволить. Позволил жить в королевском дворце, наивно полагая, что эта тихая скромница никуда не влезет. Не в моих правилах принуждать женщину быть со мной. И ломать волю, насилуя душу и тело, тоже… не по мне. Я не отец. И никогда не позволю себе таким быть.
Неужели… он убил Анну? Или этот отморозок Иего? Если культ возродился, и они оба замешаны, то вполне могли.
Но стоит ли вообще верить словам Иезеннии? Старую стерву ведь до сих пор не нашли.
– Как ты поступишь со мной, если Богиня откажется с нами говорить? – вырывает меня из размышлений голос… Анны.
– Мне не обязательно с ней говорить, чтобы узнать то, что я хочу. Но почему ты думаешь, что она откажется? – спрашиваю рассеянно.
– Я не думаю, просто пытаюсь… просчитать все возможные варианты. Откуда мне знать степень её участия в жизни своих чад? – пожимает моя спутница плечами.
– Чтобы воззвать к ней, жрицы погружаются в транс. Мало к кому Богиня приходит в сны.
– Ты мне не веришь? – спрашивает осторожно.
– Как тебя зовут на самом деле? – ухожу я от ответа.
– Светлана. Можно просто Лана, – понимающе хмыкает «жена». Явно заметив мою недомолвку.
Нечасто мне доводилось общаться с действительно умными женщинами, которые при этом ещё и не пытаются прятать свой ум за общественными нормами. И должен признать, это… интересно. Порой ощутимо выбивает из колеи, но и интригует.
– Красивое имя. Светлое, – замечаю непринуждённо. – И в сокращённом варианте довольно похоже на «Анна». Видимо, ты поэтому так легко отзывалась на имя моей жены.
– Ты сейчас намекаешь на то, что я себя никак не выдала эмоциональной реакцией на имя?
– Ты знаешь, что я эмпат? – удивлённо вскидываю брови.
Помню, что намекал ей. Но она тогда, кажется, не догадалась.
Может, потом сопоставила?
Хм. Вполне возможно.
– Я, наверное, самая глупая ведьма, раз выдаю тебе все свои секреты. Но должна ещё кое в чём признаться, – словно насмехаясь над самой собой, хмыкает… Лана. – Я могу видеть через иллюзии, если сильно захочу и сконцентрируюсь.
– Какие именно иллюзии ты имеешь в виду? – заинтересованно уточняю я.
– Те, которыми пользуются твои дочери. Я случайно слышала их разговор, когда они были уверены, что их никто не обнаружит. И, собственно, из этого разговора поняла, что они ощущают чужие эмоции. Вспомнила твой намёк, ну и сопоставила.
Это… впечатляет. Умение создавать иллюзии у моих дочерей, и у меня, является природным даром. Как и эмпатия. Они делают это интуитивно, на чистой силе. И с тех пор, как способности к иллюзиям проснулись, увидеть Эми и Кати, когда они того не хотят, до сегодняшнего дня не мог никто кроме меня и моей матери. Что сделало воспитание девочек целым испытанием для их нянь и гувернанток.
– Это очень полезное умение, – замечаю нейтрально. – А насчёт секретов… Кто бы не убил Анну, теперь он является угрозой для тебя. И поскольку именно мне предстоит обеспечивать твою безопасность, я предпочитаю знать, каких сюрпризов от тебя ещё можно ждать.
– Логично. Я подумаю над этим, – кивает. Молчит несколько секунд и вдруг с явным облегчением улыбается. – И всё-таки ты мне веришь
Верю. Да. Но отвечаю не только за себя. Поэтому одной лишь моей веры мало. Я обязан получить неопровержимые доказательства.
За размышлениями и разговором дорога к храму на центральной площади Эрсалины пролетела довольно быстро. Подъезжать к центральным воротам я, естественно не стал, сразу же направив коня в небольшую улочку, огибая территорию храма, обнесённую высоким каменным забором..
– Мы приехали, да? – поворачивает ко мне голову Анна-Лана. – Красивая у вас столица. Напоминает мне одну страну в моём родном мире. Испания, называется. Я не успела там побывать, но всегда хотела.
Улыбается грустно. Вздыхает едва слышно, опуская голову.
– Как ты умерла? – вырывается у меня вопрос.
– Случайно. Попала в «аварию», – снова пожимает плечами. На этот раз потерянно и беззащитно. – Ехала со знакомым коллегой в машине – это такой вид транспорта – и мы разбились из-за сильного снегопада и гололёда на дороге. На нас налетела другая машина, намного больше, да ещё с моей стороны. В общем… не знаю, как он, а я не выжила.
Её тон спокоен. Но по хрупкому телу проходит едва заметная нервная дрожь, и я отчётливо чувствую как тяжело ей даётся эта видимость спокойствия.
– Сожалею, – прижимаю девушку к себе крепче. Мысль о том, что ей пришлось перенести, отзывается внутри сочувствием и жалостью. И неожиданным желанием унять её боль, утешить и защитить от всех невзгод в этой новой для неё жизни.
– Да ладно. Жива ведь всё-таки, – хмыкает. – Пусть в чужом мире и в другом теле, но хоть так. Анну, правда, жалко. Девчонка ведь совсем была. Зря она тебе не доверилась.
Согласен. Зря.
А если бы Богиня не приметила душу этой дерзкой ведьмочки, если бы ей некуда было прийти… получается, она бы умерла? Ушла на перерождение?
В душе поднимается что-то весьма похожее на неприятие и протест.
Это… заставляет задуматься.
Остановив коня у неприметной калитки, притаившейся за цветущими акациями и соцветиями глицинии, занавесившими невысокий арочный проём, я спешиваюсь и помогаю спуститься на землю своей спутнице.
– Стой здесь, я коня привяжу, – велю тихо.
Кивнув, она вскидывает голову, во все глаза рассматривая возвышающуюся над нами громадину храма. Даже рот приоткрывает от эмоций. Любуясь. Забавная. В один момент смелая, до безобразия прагматичная и острая на язык, в другой печальная и исполненная тихой грусти, а в следующий непосредственная и восторженная, как ребёнок.
И соблазнительная до одури каждую секунду.
Она вызывает во мне слишком противоречивые чувства, рушит мой контроль и постоянно сбивает с толку, пробивая насквозь все мои эмоциональные щиты. Я никогда раньше таких не встречал, и понятия не имею, что с ней такой делать, кроме самого очевидного, о чём настойчиво просит изголодавшееся тело.
Хмыкнув про себя, увожу Диаго в тень акаций, чтобы привязать поводья к узловатой ветке.
Что ж…
Даров Богини я не просил. Но буду глупцом, если упущу из рук ту, что мне так щедро вручили.
Всё-таки хорошо, что мы приехали сюда вдвоём.
Здесь в храме мы точно узнаем кем приходимся друг другу. Точнее убедимся, поскольку я почти уверен в том, что мы женаты, и этого не изменить.
Думаю, Лане будет полезно услышать ещё раз, кому она принадлежит.
А мне… Стоит уже признаться самому себе… я далеко не прочь окончательно убедиться в том, что она действительно моя жена волей Праматери. Та эгоистичная часть моей натуры, которой нет дела до угрызений совести, самокопаний и доводов рассудка, всё решила ещё там в спальне, когда я держал дерзкую ведьмочку в своих руках.
Я хочу эту женщину. И такая жена мне по вкусу.