Солнечные лучи, играют яркими бликами на воде. Мокрая ткань панталон и сорочки облепливает тело так, что и купальнику не снилось. Но я, предвидев это, надела под сорочку ещё и камисоль, чтобы не светить грудью.
Правда, мне сейчас нет никакого дела до того, как я выгляжу. Слишком ответственное у меня занятие.
– Расслабься, Кати. Просто расслабься, полностью. Не напрягай ни рук, ни ног, ни позвоночник. Лежи и качайся на волнах. Вода держит тебя, поднимает вверх, чувствуешь? – ласково увещеваю я девочку, поддерживая снизу под лопатками и коленками.
– Да-а-а, – потрясённо выдыхает она, стараясь сделать, как я велю.
И у неё, конечно же, получается. Дети обычно быстро схватывают эту простую науку. У них ещё не выстроились жёсткие сознательные рамки, которые говорят, что вот это вот они не умеют и не могут.
– Ну вот. Ты уже можешь лежать на воде, – я незаметно убираю руки. – Запомни это чувство. Расслабляешься, и вода тебя поднимает, качает, как в колыбели.
– Это так приятно, – жмурится от удовольствия девочка, покачиваясь на волнах. Море сегодня спокойное и тёплое. Купаться с детьми одно удовольствие.
Нахожу взглядом вторую сестричку. Эми со мной учиться отказалась. Но когда я предложила Федерику покатать дочку на спине, устремила на отца такой восторженный и полный надежды взгляд, что у того просто не было шансов отказаться. Вот и сейчас он на некотором отдалении от нас рассекает водную гладь мощными уверенными гребками, а сияющая от счастья малышка, крепко держится за его плечи.
– Теперь новый урок, Кати, – обратно подступаю я к блаженно улыбающейся малышке. – Чтобы стать обратно на ноги, тебе нужно всего лишь ноги согнуть в коленях. И сразу же попа опустится вниз, и ты сможешь стать ногами на дно. Попробуй. Я рядом, и если вдруг что, поймаю.
Каталина, сосредоточенно нахмурившись, сгибает коленки, немного испуганно бьёт руками по воде, я тут же устремляюсь ей на помощь, но девочка сама находит ступнями дно. И вскоре уже прыгает возле меня довольная, хлопая в ладоши:
– У меня получилось, получилось.
– Конечно, получилось. Ты молодчинка. Учимся дальше? – весело интересуюсь у неё.
– Да, – без малейших сомнений кивает Кати.
– Хорошо. Ты научилась лежать на спине, но плавать гораздо удобнее на животе, лицом вперёд. И в таком положении вода тоже будет тебя держать. Чтобы это ещё лучше почувствовать, можно сделать ещё одно упражнение. Мне его показали, когда я была маленькая и училась, как ты сейчас. Называется «поплавок». Нужно набрать в грудь побольше воздуха и задержать дыхание. А тогда присесть и, обхватив ноги руками, прижать голову к коленям. Свернуться в клубочек. И тогда вода сама тебя вытолкнет попой вверх. Смотри.
И отойдя на несколько шагов, чтобы было глубже я демонстративно выполняю всё вышесказанное. А потом выравниваюсь обратно.
– Повисишь так немного, пока дыхания хватит, и встанешь, – заканчиваю инструктировать. – Сможешь?
Моя ученица с энтузиазмом кивает, и вскоре я уже наблюдаю её всплывшую спину, обтянутую мокрой тканью белой короткой сорочки. А ещё через пару минут Каталина заливаясь радостным смехом, рассказывает мне, как это было смешно, плавать кверху попой.
– Папа, папа, посмотри, как я умею, – кричит она Федерику, как раз идущему с Эми на плечах к нам на мелководье.
Глубоко вдохнув, надув щёки и закрыв глаза, задерживает дыхание. И повторяет столь понравившийся ей трюк.
Пронаблюдав за дочкой, Федерик устремляет изумлённый взгляд на меня.
– Это упражнение, чтобы почувствовать свою плавучесть, – объясняю иронично. Он понимающе кивает.
– Эми, давай ты тоже научишься. Это весело, – предлагает Каталина, как только с летящими вокруг брызгами встаёт из воды, отфыркиваясь. Отжимает мокрую косу.
Её сестра бросает на меня хмурый взгляд, закусывает губу, явно разрываясь между желанием повторить подвиги своей близняшки и настороженностью по отношению ко мне.
– Хочешь? Это несложно, я покажу и помогу, – мягко улыбаюсь ей.
И в груди всё сжимается от радости, когда мой милый ёжик несмело кивает.
– Спасибо за доверие, солнышко, – расцветаю я, чувствуя как переполняет душу ликование. Пусть мелочь, а всё-таки шаг мне навстречу. И это бесценно.
Наградив меня одобрительным взглядом, Федерик снимает дочку с плеч. И протягивает руку второй.
– Пойдём, поплаваем немного, Кати.
Вместо ответа та бросается к нему обниматься.
И вот мы с Эмелин остаёмся наедине. Девочка в моём присутствии по-прежнему немного скована и молчалива. На все обращения отвечает односложно и будто бы нехотя. Но от прикосновений не шарахается и не зажимается, как делала бы, будь я действительно ей неприятна. И все мои указания выполняет без труда. Так что вскоре передо мной на волнах качается уже вторая звёздочка-принцесса, жмурясь от солнечного света и старательно старающаяся не улыбаться. А к тому моменту, как возвращаются Федерик с Каталиной, у неё без проблем получается и поплавок изобразить.
Мы уже вдвоём с мужем показываем девчонкам, как можно плавать. Кое-что под нашим контролем они пробуют повторить, а потом и вовсе начинают резвиться, хихикая и брызгая друг на друга водой.
Дав им немного времени побаловаться, я решаю первый урок закончить. Чтобы не переохладились и не простыли с непривычки.
На берегу нас уже ждут расстеленные стёганные одеяла, полотенца, сменная одежда и даже корзина со снедью. Благодаря помощи незаменимой уже для меня Бригитты, а ещё экономки данны Норин и кухарки Паолы, к пикнику на пляже я подготовилась основательно.
Выйдя из воды первым делом хватаю большие полотенца и по очереди заворачиваю обеих девчонок, промакивая длинные толстые косы. Смущённые моей заботой, они усаживаются рядышком на одеяло, прижимаясь друг к другу и греясь на солнышке.
Может, стоит их переодеть в сухое, чтобы не замёрзли? Закусив губу, склоняю голову набок. Вроде бы не сильно дрожат. Но губы немного посинели. Я всегда относилась к тем, кто считает, что детей нужно закалять, и не стоит чрезмерно оберегать их от всего на свете. Но когда это уже своё родное, за которое ты не только несёшь ответственность, но и переживаешь всем сердцем, то как-то всё немного сложнее воспринимается. Кажется, у меня уже материнский инстинкт зашкаливать начинает.
На плечи опускается нагретое солнцем полотенце. И сзади ко мне прижимается Федерик, заворачивая в мягкую ткань.
– О чём задумалась так сосредоточенно? – касается он губами моего уха, обдав жарким дыханием. По телу сразу же бегут мурашки.
– О том, не замёрзнут ли Эми и Кати. Не хочу, чтобы простыли.
– Не замёрзнут, – хмыкает он.
И прямо передо мной, не выпуская из объятий, сплетает что-то воздушное и ажурное между длинных сильных пальцев и лёгким незамысловатым движением бросает это заклинание в сторону девочек. То оседает на их плечах кружевной вязью, заставив вскинуть удивлённые взгляды на отца.
– Что это было такое красивое? – спрашиваю у мужа.
– Просушивающее заклинание, – получаю ироничный ответ.
И ещё одно такое же опускается на мои плечи, мгновенно испаряя влагу из полотенца и мокрой одежды.
– Научишь меня? Красивый узор, такой уютный что ли. И вообще все заклинания, которые ты при мне… сплетал, очень красивые, тонкие, ювелирные. Настоящие произведения искусства.
Спиной я чувствую, как напрягается Федерик.
– Ты их настолько чётко видишь? – уточняет он преувеличенно ровным тоном. – И можешь отличить мои, от чужих?
– Да, а что? – удивлённо оборачиваюсь к мужу.
– Да так. Ничего, – поражённо качает головой он. – Способности у тебя… занятные и уникальные. С какой стороны не посмотреть. Сегодня после обеда выделю тебе базовые учебники по общей теории магии. Почитаешь, тогда многое поймёшь. Ну и на твои драгоценные книжечки посмотрим. Пора уже восполнять пробелы в твоих знаниях.
– Анна будет учиться магии, как и мы?
Обернувшись на голос Каталины, мы замечаем, что обе близняшки с интересом прислушиваются к нашему разговору.
– Да, буду. Я ведь вам рассказывала, что многое позабыла. Теперь вот придётся учиться, – улыбаюсь им, садясь рядом на одеяло.
– Только, девочки. Всё, что вы слышите от нас с Анной, никому другому знать не нужно. Всё, что происходит в нашей семье, только в семье и остаётся, помните? – строго уточняет Федерик, по-прежнему возвышаясь над нами.
– Помним, папа, – серьёзно кивает Кати.
– А Анна уже тоже наша семья? – с толикой вызова спрашивает Эми, вышибая воздух из моей груди.
Между нами повисает звенящее напряжением молчание. И для меня эти пару мгновений, пока Федерик подбирает слова для ответа, тянутся нестерпимо долго.
– Да. Анна тоже часть нашей семьи, – твёрдо заявляет он. – Вы не хуже меня чувствуете, насколько она хорошо к вам относится. Насколько заботится и желает стать вам матерью. И я ожидаю, что вы пойдёте ей навстречу.
– А как же мама? – тихо спрашивает Эмелин дрожащим голосом, и я замечаю, как вздрагивает муж. Да и у меня самой всё внутри сжимается от той тоски, которая слышится в её словах. – Ты хочешь, чтобы мы совсем её забыли?
Хмуро помолчав с минуту, буравя дочерей своим особым читающим взглядом, он шагает ближе и приседает на корточки перед ними.
– Нет, Эми. Забывать маму не нужно. Она очень любила вас обеих и всем сердцем желала вам счастья. И сейчас её душа наверняка радуется тому, что рядом с вами появилась та женщина, что сможет дать вам материнскую ласку и заботу, которую не успела дать она сама, – он подаётся к девочкам, став на одно колено, и порывисто обнимает обеих, целует тёмно-русые макушки. – Ты не предашь её память, если примешь Анну, Эми.
В ответ слышится тихий всхлип.
– Я не помню, папа. Только запах… и тепло. В её руках было так тепло. А я не помню, какая мама была. Совсем. Я плохая, да? – без ножа режет по живому Эмелин. Пусть она была гораздо младше, чем я, когда потеряла родителей, но это не делает её утрату менее значимой. Их утрату.
Стиснув полотенце до побелевших костяшек, молча смотрю на них троих. Глаза жжёт от непролитых слёз.
– Что? Нет! Конечно, нет, – качает головой муж. – Ты не плохая, Эми. Не нужно так думать.
– Я тоже почти не помню, – грустно признаётся Кати, прижимаясь к нему.
– Вы были слишком маленькие. Три года всего, начало жизни, – сипло произношу я, устремляя взгляд вдаль. – Человеческий мозг так устроен. Мы редко помним то, что происходило в нашем раннем детстве. Не помним рождения, падений, когда учимся ходить… Если бы помнили все угрозы и страхи, с которыми сталкивались в младенчестве и даже не могли отреагировать как нужно, всю боль, которую доводилось испытывать, то попросту сошли бы с ума. Но вместе с тем из нашей памяти стирается и много хорошего. Первые достижения… первые улыбки… первые открытия… и лица родных, которые были с нами, и которых больше нет. Не нужно винить себя за то, что не в человеческих силах, девочки. Пусть вы не можете вспомнить черты маминого лица, но вы всегда можете помнить, как сильно она вас любила. Помнить, что в вас её продолжение, и она навсегда жива в ваших сердцах.