К тому моменту, как я вместе с девочками выхожу во двор к Федерику, карета короля как раз въезжает в ворота. Данна Элисия и Рэймандо остаются у двери, а мы идём к возвышающейся впереди высокой фигуре принца.
Заметив нас, муж взглядом показывает на место рядом с собой, и вскоре я уже стою справа от него, а девочки передо мной. Чтобы поддержать их и успокоиться самой, я обнимаю обеих за плечи. Некстати, или совсем наоборот, вдруг вспоминается тот факт, что до сих пор я так и не удосужилась узнать, как должна себя вести при встрече с королевской четой, как приседать, кланяться, и так далее.
Федерику наверняка просто некогда было вспомнить об этой мелочи, а мне бы стоило подумать и озаботиться, притом давно. Расслабилась я в роли принцессы, которой все кроме мужа кланяются. Но уже ничего не поделаешь. Придётся как-то выкручиваться.
И всё то время, что требуется кучеру дабы вырулить шестёрку белоснежных лошадей так, чтобы большая роскошная карета остановилась ровно у крыльца, где мы все собрались, я усердно перебираю в памяти всё, что видела в воспоминаниях Анны. Она, когда встречалась с Федериком первый раз, точно должна была изобразить соответствующий случаю реверанс.
Точно. Есть. Вот оно… Анна двумя пальчиками приподнимает юбку, по-хитрому отставляет ножку… склоняется… Чёрт, мудрёно-то как. Повторить бы.
Но вот карета останавливается, с запяток позади неё соскакивают лакеи в алых ливреях. И мне приходится вынырнуть из этого своеобразного мысленного мастер-класса и сосредоточиться на происходящем.
Один из лакеев открывает дверцу, второй опускает ступеньки, и оба замирают навытяжку по сторонам от этих ступенек, подняв ладони в воздух так, чтобы на них можно было опереться.
Первым из кареты показывается сам король. Невысокий, нескладный, седой, с неприятным надменным лицом. Поверх тёмного камзола накинут плащ с серебристой меховой оторочкой, выглядящей дико на летнем зное. На голове золотой обруч короны. Окинув нас всех мимолётным острым взглядом, он степенно спускается на землю. И сразу же направляется к нам, заставив меня недоумённо нахмуриться. А королева что, не приехала?
Однако уже спустя несколько секунд в проёме дверцы показывается и седая женская макушка с высокой элегантной причёской. И тонкая рука опирается на протянутую ладонь лакея.
Скрипнув зубами, Федерик устремляется к карете. Без приветствий миновав нахмурившегося отца, он жестом отстраняет лакея и сам подаёт матери руку, помогая выбраться из кареты.
– Спасибо, мой мальчик, – улавливаю я её тихий благодарный голос.
Но сама застываю, чувствуя на себе пристальный пробирающий до дрожи взгляд монарха. Стоящие передо мной девочки заметно напрягаются. Напряжение я чувствую даже от собравшихся позади офицеров и слуг. В общем сказать, что у его величества короля Гельмута давящая энергетика, это по сути ничего не сказать.
Повинуясь какому-то внутреннему чутью, я чуть надавливаю девочкам на плечи, понукая их поклониться, и, склонив голову, сама приседаю в подобии того реверанса, который видела у Анны, и вижу сейчас в исполнении своих падчериц.
– Я смотрю, в твоей семье, сын, хотя бы кто-то способен проявить к гостю достойное почтение и изобразить положенную этикету учтивость, – слышу я. – В отличие от моего единственного сына и наследника.
Не знаю, как меня не перекашивает от этого заявления. А ещё... от в общем-то обычного, но какого-то вкрадчивого и неприятного голоса. Будто змея шипит. Фу.
Хорошо, что эмпатия у Федерика и девочек от матери, а не от отца. Иначе я бы сейчас точно себя выдала своими эмоциями.
– Я проявляю учтивость ровно в той степени, в какой вы подаёте пример, ваше величество, – лишённым эмоций тоном замечает мой муж. И теперь я едва удерживаюсь от того, чтобы не взглянуть уже на него.
Таким голос Федерика я ещё ни разу не слышала. Из него будто всю жизнь выкачали, напитав ледяным холодом взамен.
Мой слух улавливает тяжёлые шаги, и в поле зрения появляются обутые в высокие чёрные сапоги ноги.
– Можете подняться, – небрежно, как подачку, роняет король.
Мы с девочками выпрямляемся, подняв настороженные взгляды на монарха.
– Эмелин, Каталина, вы… подросли, – произносит он без капли заинтересованности.
– Здравствуйте, ваше величество. Да, ваше величество, – в одни голос соглашаются близняшки, словно какой-то неприятный ритуал соблюдают.
– Анна, – взгляд стеклянных карих глаз устремляется на меня.
– Рада приветствовать вас, ваше величество, – учтиво произношу я, очень стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Мне сказали, что ты серьёзно ранена и не можешь присутствовать на приёме, который состоится в моём дворце через несколько дней, – обличающе заявляет он.
– Меня действительно серьёзно ранили, ваше величество. И участвовать в светском мероприятии для меня будет весьма… затруднительным, – осторожно подтверждаю я.
– И тем не менее ты стоишь сейчас здесь передо мной и не выглядишь больной.
Вот так заявочка. Я даже рот открываю от неожиданности, чувствуя, как меня с головой захлёстывает злость. Вот же гадость припёрлась.
– Спуститься ненадолго во двор, чтобы встретить гостей, и выдержать целый вечер в толпе спесивых придворных, это разные вещи, отец. Это несложно понять, если иногда давать себе труд задумываться о человеческих чувствах. Анна никуда не поедет, и это моё последнее слово, – холодно чеканит Федерик, подводя к нам свою спутницу.
Взглянув на мужа, я судорожно вдыхаю. Его будто закаменевшее лицо кажется чужой пугающей маской, а в глазах такая ярость плещется, что мороз берёт.
– Твоя дерзость не делает тебе чести, Федерик, – оборачивается к сыну король, потеряв к нам с девочками всякий интерес. – Или ты всерьёз думаешь, что можешь противостоять мне на равных, щенок. Может, решил, что способен сместить меня и занять мой трон?
– Ну что вы, отец. Я не настолько озабочен властью… – цинично усмехается мой муж. И недосказанное им «как вы» буквально чувствуется в воздухе.
Во дворе повисает звенящая напряжёнием тишина, пока король и кронпринц меряются тяжёлыми взглядами. Я неосознанно шагаю к девочкам ближе, обнимая и прижимая их к себе в инстинктивной попытке защитить.
И бросаю взгляд украдкой на ещё одну действующую особу этой немой сцены. Королеву. Ведь именно пренебрежительное отношение к ней так выбесило моего довольно сдержанного супруга, что он чуть ли не в открытую схлестнулся со своим долбанутым папашей.
Королева Мариса Арганди – её имя я сегодня не раз слышала от Бригитты – в молодости наверняка была потрясающей красавицей. Федерик явно больше в неё пошёл, по крайней мере, внешностью. А девочки так и вовсе на бабушку, как две капли воды, похожи. Высокая, голубоглазая, статная, она тем не менее производит впечатление хрупкой полупрозрачной статуэтки, и вряд ли от хорошей жизни. В больших несчастных глазах, с мольбой смотрящих сейчас то на сына, то на мужа, чувство вины и страдания. Кусая бледные губы, её величество сжимает на груди изящные руки с музыкальными пальцами. И, кажется, будто вот-вот заплачет. Но вмешаться не решается.
Подозреваю, что дорога сюда в обществе короля обернулась для неё настоящим испытанием. О супружеской жизни вообще боюсь даже думать.
Как бы там ни было, а ситуацию срочно нужно спасать. Иначе страшно представить, чем это всё может для нас обернуться. И поскольку Федерику выдержка изменила, придётся мне.
– Ваши величества, вы, наверное, очень устали с дороги? – с вежливой улыбкой обращаюсь я к свекрам, намеренно переключая общее внимание на себя. – День сегодня обещает быть очень знойным. Не желаете ли пройти в замок? Может подняться в приготовленные для вас покои, чтобы отдохнуть? Приказать, подать вам освежающие напитки?
Взгляд короля снова обращается на меня. Пронизывающий и изучающий. Подозрительный, даже.
– Желаем, дорогая невестка, – склоняет он голову набок. – И пройти, и подняться. Может, ты сама меня и проводишь? Я как раз хотел с тобой пообщаться, узнать больше о твоём здоровье и о похищении.
Вот же чёрт коронованный. Точно хочет узнать, помню ли я о его делишках.
На лице Федерика вздымаются желваки. Он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, грозно подаваясь вперёд, но я его опережаю:
– Умоляю, простите меня ничтожную, ваше величество, – жалобно прошу, покаянно склонив голову. – Но я, к сожалению, никак не могу, меня от слабости ещё сильно шатает. Боюсь свалиться со ступенек. Конечно, я верю, что такой сильный и мужественный мужчина, как вы, всегда благородно придёт даме на помощь, но мне будет стыдно вас обременять.
Ха, не только Федерика я умею сбивать с толку. Его гадский папаша тоже слегка теряется. Правда, ненадолго. Но я ведь только начала.
– А как же ты по замку передвигаешься, если тебя на ступеньках шатает? – подозрительно сужает глаза король.
– Так я и не передвигаюсь, ваше величество, – признаюсь смущённо. – В кровати лежу в основном, как мне лекарь и мой супруг велели. Либо его высочество на руках носит, как истинный благородный рыцарь из старых лирических сказаний.
И восторженно хлопаем глазами, облизывая опешившего мужа влюблённым взглядом. Вполне искренним, кстати.
До чего же полезный человек – личная камеристка, оказывается. Не будь у меня всезнающей Бригитты, между делом рассказывающей все самые интересные новости, я бы сейчас даже не знала, где эти покои, предназначенные для королевской четы, находятся. Отдельные для короля и королевы, между прочим. И книжки, которые она мне приносила в первый день моего пребывания в столичном особняке, тоже оказались полезны. Теперь можно изобразить наивную девочку, смотрящую на мир через призму книжных историй о любви.
– Я с радостью отвечу на все ваши вопросы позже, – продолжаю изображать святую простоту. – Правда, многого рассказать не смогу. Память ко мне всё ещё не вернулась, к счастью.
– К счастью? – тут же хищно подбирается его мерзостное величество. – Почему же? Разве тебе не хочется помнить свою прежнюю жизнь? Рассказать нам, кто тебя пытался убить?
Судорожно вздохнув, я зажмуриваюсь. Кривлю жалобно рот, лихорадочно соображая, что сказать. Ну же! Соображай, Лана! Соображай! Быстро!
– Нет, не хочу, – качаю головой. И осенённая внезапной идеей, тихо продолжаю: – Его высочеству удалось узнать, что меня похитителям отдала моя бывшая дуэнья, данна Иезенния. Я не знаю и знать не хочу, зачем она это сделала. И зачем пыталась настроить меня против моего мужа… и против вас.
– Против меня? – как я и ожидала, натянуто уточняет напрягшийся монарх.
– Да, она приезжала ко мне, когда я была уже в безопасности в особняке мужа, – киваю уже с полной увереностью, что действую правильно. – Пыталась выманить, чтобы увезти куда-то. И говорила всякие гадости, уверяла, что это по вашему приказу меня чуть не убили. И что муж меня никогда не станет защищать от собственного отца, и что все мужчины мерзкие и жестокие. И делают только больно.
Эх, тут бы покраснеть, но под заказ не умею. Ладно, бледность тоже сойдёт.
– А это не так, – мотаю головой. – Богиня дала мне самого лучшего супруга, какого только может желать девушка. Он со мной добр, ласков, бережен. Я ему верю, а не тем бредням, которые вывалила на меня эта ужасная женщина. Не хочу помнить, что она ещё мне говорила, раз сама меня убийцам и отдала. И годы, которые прожила под её властью, тоже не хочу вспоминать. Вряд ли в той жизни у меня что-то хорошее было.
На этом я умолкаю, тяжело дыша. Даже прерывистый вздох из себя выдавливаю. И из-под ресниц наблюдаю за ошарашенными лицами окружающих.
– Не надо ничего помнить, маленькая, – первым отмирает Федерик.
Сориентировавшись в ситуации, шагает ко мне и, обняв меня вместе с девочками, целует в макушку.
– Тебе не нужно ни о чём переживать и тревожиться, я же говорил, – и, став рядом с нами, поворачивается к отцу. – Ваше величество, всё что касается расследования о похищении моей жены, я сам вам сообщу. И лично отвечу на все ваши вопросы. Анне вредно волноваться.