Федерик
Мы с моей ведьмочкой под новыми личинами уже уходили, когда Анэллия нас догнала и попросила уделить ей минутку. Пришлось немного задержаться.
– Федерик, я хотела извиниться, – произнесла женщина, так похожая на мою сестру внешне. Но не она. Не Тэрэса. – За то, что скрыла от вас правду о смерти сестры. Я-а-а… меньше всего мне хотелось причинить боль её семье. Вам, вашей матери. Мне очень жаль, что стала причиной её страданий.
Не знаю, как бы ответил, раньше. До Ланы. До того, как сам убеждал дарованную мне Богиней женщину, что она не виновата в смерти своей предшественницы и не несёт ответственности за действия убийц. Мою покойную жену мне искренне жаль, я чувствую вину, что не защитил, потребность наказать виновных. Но на этом всё.
Моя ведьмочка мне гораздо ближе и дороже, как бы цинично это не звучало. За столь короткий период она стала нужна мне. Пробралась под кожу, укоренилась в сердце. Оплела своими чарами, своим теплом, своей лаской, нежностью, страстью, искренностью… Не уверен, что смогу теперь без этого обходиться. Точнее, почти уверен, что не смогу.
Она и сейчас стоит рядом и в немой поддержке сжимает мою ладонь, заставляя… любить её ещё сильнее. Впервые в жизни… любить свою женщину и чувствовать, что эта женщина любит меня. Так словно мы всегда были вместе, и всегда будем. Даже осознание того, что я испытываю к ней было таким же естественным, как само чувство. Словно по другому с ней и быть не могло.
Но к той, что заняла место моей сестры, мне сложно относиться столь же непредвзято. Хоть я и понимаю, что несправедлив. Поэтому привычным усилием воли смиряю свои чувства.
– Вам не за что извиняться, – смотрю на неё. – Ваши действия были оправданы и целесообразны. На месте вашего супруга я бы точно так же охранял вашу тайну. Собственно, я уже так делаю в точно такой же ситуации.
Заставляю себя внимательно изучить это лицо, прочувствовать её эмоции. Принять тот факт, что Тэрэсы уже давно нет. У Анэллии и мимика другая и взгляд. Но главное – у неё душа другая. Моя сестра, искалеченная внутренне и сломленная тираном отцом, никогда не была настолько цельной, светлой… доброй и сострадательной. Настолько искренней. И никогда бы не смогла такой стать, как бы матери ни хотелось думать иначе. Выбор Богини мне понятен.
– Если бы не клятвы… Вы считаете нужно сказать вашей матери? – с волнением и сочувствием хмурит тонкие брови Нэлли. Так к ней обращаются супруг и сын, мой родной племянник Тайрэн. Достойный мужчина из него вырос.
Мама… Не уверен, что она сможет пережить такой удар. Уже то, что дочь в одночасье перестала с ней общаться, сильно ранило её. А если узнает… Нужно ли это? Иногда правду лучше не знать. И милосердней не говорить.
– Пока что точно нет. Отец имеет на неё слишком большое влияние. Я подумаю о том, как лучше поступить. Но позже, когда всё решится.
Анэллия понимающе кивает.
Больше нам и нечего сказать друг другу. К ней уже идёт Яргард. А мы с Анной всё-таки уходим. Время близится к рассвету. Пора вернуть свою ведьмочку в безопасность Анжерона, а самому заняться делами.
Если Босвари уже утром удастся выбить из Иего нужную информацию, а Дэмиэно найдёт ей весомые подтверждения в особняке Веласко, в который должен был уже проникнуть этой ночью, возможно, уже завтра я стану тем самым сыном, которым меня считает родной отец. Тем, кто свергнет его, совершив военный переворот.
В любом случае это уже неизбежно.
Если только до меня не доберутся раньше.
Но сейчас я, как никогда, готов драться до последнего. Есть ради кого. Жизнь никогда ещё не была для меня так ценна, а будущее так желанно. Ради своих любимых девочек, которых стало на одну больше, ради того, чтобы моя ведьмочка могла не бояться, что тёмные придут за ней, или нашими дочерями, я смету эту тёмную гниль с лица земли. По-другому и быть не может. Особенно с той поддержкой, которую мне готовы оказать Босвари и Сэйнары.
К их военной помощи я собираюсь прибегнуть только в крайнем случае, у меня хватает собственных людей, большинство боевых магов Арганды на моей стороне и две трети офицеров нашей армии отдадут своим подчинённым приказ биться на моей стороне, если понадобится. Как только я докажу, что король Гельмут действительно стал адептом запрещённого культа.
Но мне мало свергнуть отца, наказав его за все преступления. Мне нужно попутно уничтожить Орден Тёмного Навия. Моя жена права в том, что отец не является главой тёмных. Такое невозможно было бы скрыть. Если я ударю раньше времени, эти мрази опять залягут на дно. Действовать надо так, чтобы вычистить всю грязь одним махом.
– Всё в порядке? – тихо спрашивает Анна, привлекая моё внимание. – Вы договорились?
– Да, – киваю.
Она бросает на меня внимательный взгляд. Закусывает пухлую губу. Хорошо, что я могу видеть её настоящий облик под иллюзиями. И чувствовать её эмоции, в которых сейчас преобладает лёгкий внутренний раздрай. Словно Анна не знает, как подступиться с каким-то вопросом. Несвойственная для моей ведьмочки нерешительность.
– Что-то хочешь спросить? – прихожу ей на помощь.
– Хочу. Про твою сестру, – хмурится. – Как ты? После того, как узнал…
Как я? Сложно понять. Ещё сложнее ответить. Я не привык таким делиться, никогда не мог, и это лишь усугубилось по мере освоения моего дара. Вместе с умением ставить эмпатические блоки приходит и другая его сторона – замкнутость. Слишком хорошо я знаю, как можно играть на человеческих эмоциях, как можно манипулировать чувствами. Зачем кому-либо давать такое оружие против себя?
Но с моей Анной-Ланой всё иначе. Мне настолько приятно чувствовать её, пить её эмоции, настолько хорошо от её ласки и заботы, что хочется ещё и ещё. И я сам не замечаю, как открываюсь с ней всё больше.
– Если бы не твои догадки, которые меня подготовили к этой… правде, мне было бы гораздо… сложнее, – признаюсь. – Я скорблю по сестре. Или, возможно, по памяти о той, кем она была в моём далёком детстве. Но не испытываю ненависти к той, что её заменила.
Анна понимающе кивает. Хмурится задумчиво. И сама не замечает, что при этом гладит мою руку. Моя ласковая кошечка.
– А ты как? – притягивю её ближе. Обнимаю за талию, прижимая к своему боку.
– Я… очень рада, что эта встреча состоялась, – она обнимает в ответ. Так просто и естественно. – И благодарна, что ты согласился взять меня с собой. Иначе, я бы не обрела родственную душу. Спасибо тебе.
– И тебе, – улыбаюсь, целуя в макушку.
Так мы и идём дальше. Впереди загорается зарницей горизонт, золотя крыши домов рассветными лучами. И сердце странно щемит неясными тревожными предчувствиями. Впереди неизбежный бой. Я сомневаюсь, что он будет лёгким. Но победоносным для меня он быть обязан.
У меня заблаговременно приготовлены все разрешения, соответствующие нашим личинам, так что с порталами задержек не происходит. И уже через час с лишним мы ступаем на смотровую площадку портальной башни Анжерона.
Анна после бессонной ночи выглядит такой милой и беззащитной, что хочется сгрести её в охапку и рухнуть вместе в кровать, чтобы не выбираться оттуда пару суток. И любить её до беспамятства, спать и снова любить. Жаль, что сегодня это лишь несбыточное желание. Время поджимает.
Ещё час у меня уходит на то, чтобы переодеться в наших покоях, попрощаться с сонно-наблюдающей за мной женой, проверить посты, защитную магическую сеть замка и переговорить с Рэймандо и Кахиром. И вот приходит время отправляться в столицу. Поскольку еду я туда с официальным визитом, приходится отказаться от личного портала и, взяв с собой несколько надёжных людей сопровождения, выдвинуться к стационарному переходу конным отрядом.
Дорога проходит без происшествий. Столица встречает меня обычной утренней суетой. Люди живут своей жизнью. А моя вплотную подошла к своему переломному моменту.
В королевском дворце царит гнетущая атмосфера, ставшая особенно ощутимой за последние дни. Но поединок Корима Босвари с Иего Вэласко, хотя бы отвлёк внимание отца от моей персоны, дав немного больше свободы действий.
Жестом велев своим сопровождающим рассредоточиться по дворцу и контролировать ситуацию, я направляюсь в кабинет отца. И уже в приёмной начинаю подозревать что-то неладное. Гийома нет, хотя его стол выглядит так, будто секретарь вышел всего на минутку. Лежат документы, печати, почтовый футляр, на некоторых ящиках нет охранок… Никогда не поверю, что педантичный и преданный помощник короля Гельмута, верой и правдой служивший ему столько лет, оставил всё это без присмотра.
Нахмурившись, я подхожу к двери кабинета. Поднимаю руку, чтобы постучать, но так и не доношу до деревянного полотна. По нему пробегает знакомая рябь защитных заклинаний. Отца здесь нет.
– Охрана, – рявкаю я достаточно громко, чтобы услышали гвардейцы на посту за дверью приёмной.
Те реагируют довольно быстро. И уже через минуту передо мной навытяжку стоят два гвардейца.
– Почему королевский секретарь оставил своё рабочее место без присмотра? – требовательно смотрю на вояк.
– Не можем знать, ваше высочество, – в один голос докладывают они.
– Когда и куда он ушёл?
– Около получаса назад. Спешил. Куда, не сказал, – слышу совсем уж странный ответ.
– Его величество тут сегодня был?
– Никак нет, ваше высочество.
Чувствуя, как всё сильнее поднимается внутри чувство тревоги, снова подхожу к столу секретаря, чтобы попытаться найти причину его ухода. Взгляд снова цепляется за почтовый футляр. Под ним клочок бумаги. И что-то написано.
Проведя рукой над вещицей, чтобы не нарваться на какие-нибудь охранки, отодвигаю пальцем футляр. И читаю одно единственное слово, написанное коряво, но вполне узнаваемым почерком.
«Помоги».
Что-то с отцом.
– Гвардейцев к покоям его величества. И лекаря, – приказываю я на ходу, стремительно покидая приёмную.
По пути проворачиваю на пальце перстень, обратно вызывая к себе своих людей. Они найдут по маяку.
Проходя мимо зала совещаний, где должен был сегодня состояться совет, встречаю герцога Гуалтиеро, министра финансов.
– Ваше высочество, заседание переносится? Гийом не предоставил нам материалы для ознакомления… – начинает он.
– Пока не знаю, герцог. Ни короля, ни его секретаря нет на рабочем месте, а на столе Гийома записка от его величества с просьбой помощи, – сообщаю, не останавливаясь. – Я собираюсь проверить, что случилось, а вы предупредите остальных, что начало откладывается.
Герцог что-то пытается ещё у меня спросить, но я уже не слушаю, заметив идущих навстречу Дарио и Михеля, своих людей. Махнув им рукой, сворачиваю к жилому крылу.
Больше никто меня не пытается задержать, так что вскоре я уже подхожу к личным покоям короля. И никого не вижу на посту у его двери. Впрочем, как и во всём крыле
– Михель, свяжись с герцогом Орсино, спроси, кто отдал приказ его гвардейцам покинуть свои посты в королевском крыле. Дарио, за мной, – велю на всякий случай активируя дополнительные щиты.
Охранный периметр королевских апартаментов незамкнут, словно отец кого-то ждёт.
В тот момент, когда я толкаю дверь и переступаю порог, чувствую сигнал почтового футляра на поясе. Но глаза цепляются за сидящего на софе в гостиной старого секретаря, а в груди разливается такая давящая тяжесть, будто кто-то сердце в кулаке сжимает.
– Гийом, – окликаю помощника отца. – Что случилось?
Мне почему-то становится тяжело дышать. И зрение слегка туманится.
– Ваше высочество, – сипло шелестит секретарь в ответ. Поворачивает голову и поднимает на меня воспалённые глаза. Сжимает перепачканные в чём-то буром руки. По мертвенно-бледному лицу пробегает мучительная судорога. – Хорошо… хорошо, что вы пришли. Его величество… умер.
Что? Как? Неверяще веду головой из стороны в сторону, пытаясь как-то переварить эту новость… Но не получается. Умер? Почему умер? Он не мог умереть…
Чувствуя себя так, будто меня оглушили чем-то, я окидываю мутным взглядом комнату. В ней больше никого. И глаза сами прикипают к двери спальни. Он там. Да. Должен быть там.
Словно в тумане, я шагаю к этой двери. Шаг за шагом. Меня тянет к ней, так сильно, что сопротивляться нет сил. Я должен зайти и увидеть.
Ладонь ложится на белую резную поверхность, толкая. И в этот миг почему-то вспоминаются руки Гийома. Выпачканные… в крови. Теперь я понимаю это. Дверь открывается. Позади слышатся какой-то странный звук. Надо обернуться. Надо… Но тело уже действует само по себе, будто ведомая кем-то… марионетка. Я переступаю порог, не в силах отвести взгляд от жуткой и дикой в своей нереальности картины.
На полу прямо передо мной в огромной сложной пентаграмме в луже крови лежит распростёртое обнажённое тело моего отца, короля Гельмута Сиродаса Арганди, расписанное кровавыми росчерками. Тиски на сердце сжимаются сильнее, перед глазами всё темнеет. Я пытаюсь рвануться назад, ударить хотя бы вслепую, уйти из-под невидимого удара… но даже пошевелиться не могу, скованный по рукам и ногам кровавыми оковами ритуальной тёмной магии. В груди словно дыра образуется, затягивая меня всё глубже.
Но я не могу сдаться. Не имею права. Я должен сопротивляться. Должен… Должен… Должен…
– Я знал, что ваша воля сильна, ваше высочество, – звучит позади меня смутно знакомый голос. – Но сопротивляться тому, что соткано на родственной крови, даже вы не сможете.