Сейнарские гости отбыли домой. Уже не тайно, хоть и по-прежнему неофициально.
Об этом мне написал Федерик, который лично их провёл к королевскому порталу во дворце. Мне, само собой, этого не позволили. Нэлли строго настрого запретила мне сегодня вставать с кровати, ещё и Бригитту при мне проинструктировала как обращаться с капризной пациенткой.
Та, конечно же, клятвенно обещала строго блюсти мой постельный режим и исполнять все её предписания. Я потом едва отбилась от намерения моей камеристки покормить меня с ложечки. А когда она попыталась и с походом в санузел мне помочь, мы чуть не поругались. Точнее я с ней, потому что на все мои возмущения Бригитта лишь упрямо сжимала губы и напоминала мне о том, что я должна себя беречь, а она меня беречь обязана вдвойне.
Но сколько бы я не ворчала, как бы не возмущалась, на самом деле меня весьма грела такая настойчивая и даже слегка навязчивая забота.
И ещё больше грело, что Федерик мне постоянно писал коротенькие записочки, спрашивал, как я, вкратце рассказывал, чем сам занимается. Писал, что уже скучает, что любит. А я ему в ответ. Это было… так мило. Так романтично. Так заботливо... И это полностью шло вразрез с тем, к чему я привыкла в своей прежней жизни, по крайней мере, взрослой, когда все свои болячки, случись они вдруг, стойко переносила в одиночестве и на ногах, вечно что-то кому-то доказывая.
Почувствовав, что организм всё настойчивей просит сна, написала Федерику, что скорее всего буду спать, я всё же сдалась сонливости.
Так и прошёл этот день. Я спала, просыпалась, немного ела, переписывалась с мужем, снова спала… И силы постепенно действительно восстанавливались. В тишине уже любимого особняка, который мой супруг опять закрыл для всех посторонних посещений, я чуствовала себя в безопасности и уюте.
Федерик вернулся поздно ночью. Стащил молча одежду, как попало уронив её на кресло, и устало забрался ко мне под простыни. Прижал меня к себе, зарываясь лицом в шею и буквально моментально вырубился.
Утром я, честно говоря, рассчитывала проснуться первой. Всё-таки целый день проспала накануне. Но к тому моменту, как смогла продрать глаза, муж уже не только встал и оделся, но и распорядился насчёт совместного завтрака в наших покоях. А потом лично помог мне со всеми гигиеничными утренними процедурами, одеванием в чистую сорочку и пеньюар, приготовленные Бригиттой, и на руках отнёс в гостиную к накрытому столу.
За завтраком он мне и рассказал, что девочек доставит в столицу Рэймандо. С портальной башни Анжерона сразу в особняк. А он сам сопроводит мать, которой нужно вернутся в королевский дворец и принять активное участие в организации похорон покойного супруга.
Наличие прямого портального соединения этого дома с Анжероном до сих пор остаётся тайной, о которой знают только парочка самых доверенных людей. Так что пусть таковой и остаётся.
– Тебя сегодня опять целый день не будет? – поинтересовалась я, отставив чашку с укрепляющим чаем, прописанным мне Нэлли. – Может, сможешь вырваться и хотя бы пообедать с нами?
Есть у меня подозрение, что там во дворце, он вполне может и забыть, что иногда нужно ещё и питаться, а не только работать.
– Постараюсь, ведьмочка, – обещал муж. – И буду ждать твоих посланий.
Уложив меня, несмотря на все возражения, обратно в кровать, муж ушёл. А я осталась снова скучать в одиночестве. Спать, как вчера, больше не хотелось. Тем более, что скоро домой должны вернуться Кати с Эми, а я так уже соскучилась. Вставать… по уму, пока не стоило – хоть мне и стало намного легче, но до полного восстановления ещё далеко. Поэтому я снова позвонила в колокольчик, вызывая Бригитту, и попросила её принести мне из библиотеки что-нибудь интересное и познавательное почитать. Те, книги, которые мне сюда доставляли в первый раз, уже благополучно унесли обратно.
Камеристка принесла мне древние сказания о сотворении мира.
И вот уже больше часа я, лёжа на животе в кровати, с интересом читаю легенды и мифы о деяниях Великой Праматери, супруга её Сована, который, как я поняла, воплощает в себе что-то наподобие хаоса вселенной, и их сыновей Явара и Навия.
Я настолько погружаюсь в легенду о божественных возлюбленных, которые вынуждены большую часть своего существования проводить в разлуке из-за того, что у каждого имеются свои мира и обязательства перед ними, что даже не сразу замечаю неожиданного визитёра.
– О, это прекрасная легенда, – раздаётся надо мной полный одобрения мужской голос, заставив меня испуганно вздрогнуть. – И грустная одновременно. Они любят друг друга, но у каждого своё предназначение и свой путь.
Резко развернувшись, я в некотором ошеломлении смотрю на стоящего рядом с кроватью мэтра Селестино.
– Здравствуйте, ваше величество. Прошу извинить, что напугал. Я стучал, но вы не слышали, – с лёгкой чудаковатой улыбкой объясняет старый аптекарь. – Позволите, вас осмотреть? Как вы себя чувствуете после случившегося? Ваш супруг, как всегда, очень беспокоится о вашем здоровье.
– Здравствуйте. Спасибо, уже более-менее хорошо, – растерянно бормочу. – Мною вчера занимался очень хороший целитель.
– Не королева Сэйнара, случайно? – интересуется старый лекарь. – Я слышал, её вчера вместе со старшим сыном и невесткой видели в королевском дворце. Это просто прекрасно, что семья наконец воссоединилась, пускай даже такой ужасной ценой.
– Да, она, – киваю осторожно, не зная, насколько могу обсуждать этот вопрос. В принципе, если ему известно, что Нэлли была в Арганде, то логично предположить, что Федерик попросил столь сильную целительницу помочь мне.
Вот только мэтр, как всегда поражает своей осведомлённостью.
– А как вы прошли в особняк? – спрашиваю я, чувствую какую-то пока непонятную тревогу. – Мне Федерик ничего не говорил о том, что вы придёте.
– Может, забыл? – беспечно пожимает плечами мэтр Селестино. – На бедного мальчика сейчас столько хлопот свалилось.
Что свалилось, с этим не поспоришь. Но вот как-то я сомневаюсь, что мой любимый параноик забыл бы мне сказать, что разрешил кому-то постороннему прийти в особняк. А Тино для него всё-таки посторонний.
Да и вообще, как-то всё странно. Его появление, уклончивый ответ… и вообще он сам. Даже то, что он меня нашёл тогда… тоже теперь выглядит и вопринимается... странно. И после всего… слишком многое… не сходится.
– Эм-м-м, метр Селестино, я с радостью позволю вам меня осмотреть, но сначала схожу в ванную комнату… освежусь. Ваш приход слегка застал меня врасплох.
Стараясь двигаться, как можно осторожней – всё-таки у меня есть для этого веские основания – я под внимательным взглядом лекаря медленно опускаю ноги с кровати и сажусь. При этом незаметно прокручиваю на пальце ещё вчера подаренный мне Федериком перстень-маяк, подавая сигнал. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Нужно убраться из комнаты. Если вдруг сигнал перстня чем-то заглушили, у меня в кармане пеньюара ещё почтовый футляр есть и бумажки для писем. Мне так спокойней было – держать их при себе. Видимо, паранойя – штука заразная.
Мэтр никак мне не препятствует, лишь наблюдает с каким-то даже научным интересом.
Но когда я уже пересекаю половину пути до ванной комнаты, меня настигает вкрадчивый вопрос.
– И как же ты догадалась?
Не раздумывая больше, я стремглав бросаюсь к заветной двери. Но что-то обжигающее бьёт меня между лопаток, и тело мгновенно немеет, застывая в немыслимой позе. Качнувшись, я начинаю падать лицом вниз.
– Ну что же ты, глупышка? – перехватывает меня за талию... Мессир, ставя в более устойчивое положение. – Ещё личико своё красивое разобьёшь, а нам с тобой предстоит вместе выйти из этого дома и отправиться в небольшое совместное путешествие.
– Как-к-кое путешествие? – выдавливаю я хрипло, с ужасом наблюдая за этим психом. Нверное, хорошо, что мне хоть лицо не заморозил.
Селестино с блаженной улыбкой хлопает меня по щеке.
– О, тебе понравится. Мы переберёмся в небольшое имение на севере страны. Поживём там, пока ты восстановишь свои силы. А потом всё-таки доведём до конца то, что начали. Ты выполнишь своё предназначение, а я своё.
– Вы ненормальный. Никто вам не позволит вынести из этого особняка моё бесчувственное тело.
Я точно знаю, что дом охраняется. Федерик оставил за главного того самого Дэмиэно. Мне ещё Бригитта жаловалась, что он по сравнению с даном Рэймандо просто жуткий тип.
– Ну зачем же бесчувственное? Ты сама со мной пойдёшь.
– Вы точно спятили, – невольно фыркаю я.
– Да неужели? – почти ласково улыбается главарь уничтоженного ордена. – А что если я скажу тебе, что могу в любой момент заставить твоего мужа умереть в невыносимых страданиях?
В груди всё леденеет от ужаса. Нет. Нет, только не это.
– Вы лжёте, – выплёвываю. – Я уничтожила ваше заклинание.
– Ты уничтожила всего лишь узы подчинения, – насмешливо качает головой Мессир. – Жаль, конечно. Король-марионетка был бы мне весьма удобен, но я уж как-нибудь обойдусь. Всё равно при желании я могу добиться от него чего угодно. Даже ещё раз тебя отдать. Теперь уже осознанно и по доброй воле. Думаешь он никогда так не сделает? Хочешь знать, что заставит его тебя по-настощему предать?
На меня по-доброму смотрит тот самый чудаковатый лекарь, которого я первым увидела в этом мире. Тот, к кому испытывала искреннюю симпатию, не чуя подвоха, и кому позволяла лечить себя. И этот его добродушный вид настолько не вяжется с тем, что он говорит, что меня просто на мелкие ошмётки внутренне разрывает когнитивным диссонансом.
– Ну что же ты? Неужели неинтересно? – склоняет голову набок. И смотрит, как на нерадивую ученицу.
– И что же? – иду у него на поводу, лихорадочно пытаясь сообразить, как выпутаться, из этой ситуации. Не знаю, сработало ли кольцо. Сил противостоять тёмному у меня сейчас нет. Хотя, думаю в случае непосредственной угрозы для моей жизни, какие-то да найдутся.
– О, всё очень просто. Ты могла бы и сама догадаться, Анна. Дочери. Всем известно, что наш молодой король очень хороший отец. Любящий. Опекающий. Заботливый. Ради своих детей одну ведьму он мне уж точно отдаст. В конце концов, наследника ему может родить и другая женщина. А вот что ты можешь сказать о себе, Анна? Ты хорошая мачеха? Любящая? Что выберешь, свою жизнь, или жизни твоих милых маленьких падчериц?
– Вы не посмеете, – хриплю я, чувствуя, как мертвеет всё внутри. Знает, куда бить, мразь.
И сама понимаю… посмеет, точно посмеет. Для этого отмороженного маньяка нет ничего святого.