3 октября. В клубе Алёшинских казарм выступает с докладом женщина — представитель Коминтерна: «…Гитлер снова перешел в наступление! Он хочет взять Москву!..».
Москва с каждым днем пустеет. Уехали дипломаты, часть правительства. Стало намного меньше детишек. Они уже на Востоке — в Сибири. Кое-кто из гражданских просто сбежал от бомбёжек.
А к нам прибывает пополнение: политработники, призванные из запаса. Многие уже не помнят, как нужно обращаться с винтовкой.
Однажды утром, в десятых числах октября, всех, кто находится в казармах, выстраивают во дворе. Из курсантов и пополнения формируют полк. Я назначен командиром пулемётного отделения. Расчёт: два курсанта и призванные из запаса батальонный комиссар и три политрука. Приходится усиленно обучать своих новых подчиненных устройству станкового пулемета, готовить ленты для стрельбы, набивать их бронебойными патронами, пули которых окрашены в чёрный цвет. Проверять наличие необходимого снаряжения. Роздан НЗ (неприкосновенный запас). С минуты на минуту весь полк ожидает приказа на выход из казарм. Ходят слухи, что полк приготовлен для уличных боёв в Москве…
15 октября. Государственный Комитет обороны СССР принял решение об эвакуации Москвы. На следующий день началась эвакуация (в Куйбышев, Саратов и другие города) управлений Генштаба, военных академий, наркоматов и других учреждений, а также иностранных посольств. Осуществляется минирование заводов, электростанций, мостов. При этом И. В. Сталин принял решение не покидать Москвы и остался в городе.
16 октября. Самый тревожный день! Начальству курсов и части курсантов приказано убыть в город Горький. Имущество курсов грузится на грузовики и отвозится на станцию Москва-Курская. Моё отделение назначено сопровождать грузы. На улицах неспокойно. У Крестьянской заставы толпа народа. Оказывается, предприятия не работают. Чтобы пробиться с гружёными автомобилями через людской поток, приходится расталкивать кое-кого прикладами Легковые машины, пытающиеся проехать на Рязанское шоссе, толпа не пускает, заставляя пассажиров вылезать из них.
В этот день, часов в двенадцать, в расположение полка пришёл мой отец, Борис Иванович, договариваться о том, как быть, если немцы войдут в Москву. Решили: он с матерью, Зинаидой и детишками уйдут через Томилино в леса по Казанской дороге и далее на Восток. Не хочется верить, что Москва будет оставлена. Тяжёлый, чёрный день! Он после войдёт в историю как «день смятения».
17 октября. Утром приказ: собраться и строиться. Длинная походная колонна курсантов в полном походном снаряжении идёт по обезлюдевшим улицам столицы. Женщины, не стесняясь, плачут, провожая нас.
Путь оказывается недалёким. Клуб имени Кухмистерова. Курсантский полк назначен в распоряжение коменданта Москвы для охраны города. На следующий день я — начальник патруля на улице Горького. Проверяем документы у всех подозрительных лиц и военнослужащих. За день задерживаем человек сорок. Всех задержанных отводим на Манежную улицу, дом 7, к дежурному коменданту. Там идёт сортировка. Добрая половина из них — дезертиры. За спиной сидящего за столом дежурного дверь в комнату, где складывается отобранное оружие. Чего там только нет, начиная от станковых пулемётов и кончая финскими ножами.
Ночью патруль идёт по пустынным улицам, ведь в Москве действует комендантский час. Воздушная тревога. Разрывы зенитных снарядов над головой. Осколки сыплются вниз, визжа на разные голоса и стуча по крышам и мостовой. Заспанные, полуодетые москвички бегут по улицам в убежища. Особенно жалко поднятых среди ночи детишек. Зина, наверное, тоже бежит в метро, прижимая к себе дочек…
Через день, ночью, патруль проверял подозрительных лиц на станции метро «Охотный ряд». Тяжёлый сон стариков и старух, женщин и детей на жёстких топчанах, расставленных по всей платформе. Задерживается несколько человек. У них отбирается оружие, несколько ручных гранат. Необходимо отвести их к дежурному коменданту. Очень темно, холодная октябрьская ночь, моросит дождь. Вдруг двое задержанных бегут. Приходится стрелять. Но беглецы скрываются в непроглядной мгле…
Утром на Манежной площади находим брошенный кем-то у Манежа «газик». Присланный из комендатуры шофёр забрал машину.
20 октября. Назначен начальником комендантского патруля на Казанском вокзале. Поезда ходят с перебоями. На вокзале тысячи людей в ожидании отправки на восток. Занавешенные окна, полусвет, воздушная тревога, стрельба зениток, разрывы зенитных снарядов. Обычная ночь октября 1941 года в Москве…
Задерживаем подозрительного типа в полувоенной форме, который пытается убедить нас: «…немцы прут с такой силой, что Москва не удержится! Но вообще-то немцы — хорошие люди, они очень любят организованность и порядок…»
После обыска в отделении железнодорожной милиции у него находят документы на разные фамилии. Тут же им занялся следователь.
20 октября. Вечером на курсах зачитывают приказ по Московскому гарнизону. ГКО вводит в Москве и прилегающих районах осадное положение. Командующим армиями на дальних подступах к Москве назначен генерал Жуков, на ближних — генерал Артемьев. Но самое главное то, что приказ подписан Сталиным в Кремле! Это означает, что Москва сдана не будет.
Однажды, когда наш патруль находился в метро «Площадь Революции», приехала жена, и мы недолго поговорили, сидя на лавочке. Я одет в солдатскую шинель с зелёными петлицами, подпоясан «тёплым» брезентовым ремнем и вооружён винтовкой. Должно быть, очень напоминаю одну из бронзовых фигур, что находились на станции до войны… А теперь все бронзовые фигуры сняты и, по-видимому, спрятаны. Впереди ещё вся война!
Очень страшна бомбёжка в городе. Ночью, в полной темноте, грохает близкий взрыв, жалобно звенят осколки стёкол, летящих из всех витрин и окон на мостовую. Однажды на Ильинке, после взрыва бомбы, осколок стекла глубоко вонзился в шею одного из наших курсантов. Кровь била ручьём. Мы с патрульными пытались её остановить, затащили раненого в освещённый подъезд. Пока звонили в «скорую» и пытались заткнуть рану индивидуальными пакетами, курсант потерял сознание и умер у нас на руках..
Ещё день. После обеда меня и еще нескольких курсантов-москвичей вызывает начальник курсов. Курсантов в полку осталось немного: большинство продолжает учёбу в тылу, где-то в Горьком.
— Вы пойдёте на фронт. Немцы близко от Москвы. Надо воодушевить её защитников, надо улучшить политическую работу среди бойцов. Вы московские коммунисты, и мы на вас надеемся. Как только вам будут присвоено воинское звание политрука, мы вам сообщим.
Курсанты, которые рвутся на фронт, заверили батальонного комиссара, что его доверие будет оправдано. Да и как может быть иначе? Ведь немцы остановлены в 40–50 километрах от города. А что для меня Москва? Москва не только город, где я вырос, где сложился как человек, здесь — моя семья, мой дом. Москва — сердце Советского Союза, большая звезда на карте, на которую с волнением и тревогой смотрят миллионы людей во всём мире!
Москва сдана не будет! Это на данный момент лозунг всех москвичей, оставшихся в столице. Это лозунг всех бойцов, защищающих Москву!
Лицо Москвы с каждым днём меняет свой облик. Баррикады из мешков с песком и землёй, заграждения из стальных «ежей» на улицах, доты и дзоты на перекрёстках, пушки в капонирах во дворах и домах. Идёт постоянное строительство укреплений. Трудятся десятки тысяч москвичей, и особенно москвичек. Идёт упорная работа на заводах и фабриках, где, на оставшемся после эвакуации оборудовании, изготавливаются автоматы и миномёты, снаряды и мины. Уходят снова на фронт отремонтированные танки. Примерно половина Москвы эвакуирована. Воздушные налёты стали очень частыми, бывают и днём, и ночью. Но налёты уже никого не пугают. Отдельные прорвавшиеся самолеты врага Москва встречает градом пуль и снарядов. «Зажигалки» гасят, и большого вреда они не наносят.
«Мы выстоим!» — пишет в «Правде» Илья Оренбург. Он прав — москвичи это доказывают своим делом. Недаром они тысячами вступают в народное ополчение, ведут борьбу с бомбёжками врага, паникой, слухами, подозрительными элементами, бандитизмом.
Москвички, рабочие и служащие, домохозяйки, посетительницы театров и клубов, стадионов сменили туфельки и демисезонные пальто на сапоги и телогрейки, взяли в руки лопаты и под проливным осенним дождём в липкой грязи копают рвы против немецких танков, сооружают окопы, доты и дзоты, перевыполняя все нормы.
Каждый москвич находит себе дело в городе, фронт от которого в нескольких десятках километров, в городе, к которому тянутся только три железные дороги, не перерезанные врагом. Жизнь в Москве идёт нормально. Пускай в городе уменьшилось движение, темно по вечерам и ночью, пускай грохочут орудия и падают бомбы и «зажигалки», каждый москвич знает, что это временно, что Москву немцам не взять, что они найдут себе здесь только смерть. Подавятся и умрут под Москвой!
… Несколько курсантов, в том числе и я, идём через весь город к Можайской заставе. Здесь, в большом здании, штаб бригады московских рабочих и политотдел соединения. Рядом с домом большая воронка от бомбы, и осколками избита вся стена соседнего дома. Вечереет. Начальник политотдела ставит задачу:
— Вы пойдёте в роты. Помните, отступать некуда. Мы у самой Москвы, нужно погибнуть, но немцев в город не пустить. Ваша задача — создать такое настроение у всех бойцов.
К концу совещания воет сирена, стучат зенитки, немецкие самолёты где-то в серых осенних облаках летят на Москву. С полчаса нам приходится сидеть в убежище под домом. Конец тревоги. Я иду в свою новую часть: 5-й полк московских рабочих, который занимает оборону в укреплённом районе Кунцево. Комиссар полка старший политрук Николаев назначает меня, курсанта Парцевского, замполитрука в роту связи. Полк занимает укрепленный район (УР), проходящий поперёк Можайского шоссе и через город Кунцево.
Здание большой новой школы. Представился политруку роты Шемякину. Познакомился с бойцами и командирами, с которыми предстоит воевать. Большинство бойцов из народного ополчения и истребительных отрядов — москвичи. Пока ещё никто не воевал. Бои с противником идут в районе Голицино — Нарофоминск. Это в 40 км от УРа.
На следующий день ознакомился с точками роты. Это узел связи полка в блиндаже под землёй в 100 метрах от автомагистрали и дежурные связисты на КП батальонов. Кроме того, средствами связи служат велосипеды и два мотоцикла.
В здании школы находится также подразделение противотанковых собак. Собачки невзрачные, но свои обязанности, по крайней мере, на учёбе выполняют образцово. Лезут под идущий трактор, как в свою конуру.
Вместе с москвичами полк продолжает строить оборону: траншеи в полный рост, перекрытые и замаскированные землёй, дзоты, позиции для орудий, противотанковые сооружения и минные поля. Всё это — в непосредственной близости от Москвы. Иногда слышен далекий гул орудий, фронт совсем недалеко. Часто бывают воздушные тревоги. Недалеко от школы стоит на позициях зенитная батарея. Когда она стреляет, дрожат стены и окна здания. Иногда неподалёку падают бомбы и «зажигалки», от них бывают и настоящие пожары. Одна из сброшенных бомб угодила в Можайское шоссе и не взорвалась. Бесконечный поток машин был пущен в объезд, пока эту бомбу сапёры извлекали из земли.
Однажды вечером возвращался из политотдела бригады на попутной машине. Был сильный мороз с ветром. Зенитки вели огонь по невидимым самолётам, всё небо было в разрывах. Свистели падающие осколки. В Кунцево автомобиль остановился. А из рупора, висящего на улице, донесся голос Сталина. Вспомнил: сегодня, 6 ноября — канун Октября. Сталин говорит: «…Советская власть в короткий исторический срок превратила нашу страну в несокрушимую крепость. Красная Армия из всех армий мира имеет наиболее прочный и надёжный тыл…
Все народы Советского Союза единодушно поднялись на защиту своей Родины, справедливо считая нынешнюю Отечественную войну общим делом всех трудящихся без различия национальности и вероисповедания. Теперь уже сами гитлеровские политики видят, как безнадёжно глупыми были их расчёты на раскол и столкновения между народами Советского Союза. Дружба народов нашей страны выдержала все трудности и испытания войны и ещё более закалилась в общей борьбе советских людей против фашистских захватчиков..
Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они её получат. Отныне наша задача, задача народов СССР, задача бойцов, командиров и политработников нашей армии и нашего флота будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей Родины в качестве её оккупантов. Никакой пощады немецким оккупантам! Смерть немецким оккупантам! Разгром немецких империалистов и их армий неминуем!»
Незабываемый вечер на холодном ветру на асфальте Можайского шоссе. Останавливаются машины, у рупора толпа… Зенитки ведут огонь, но никто не обращает на это внимания — привыкли!
7 ноября. Новое событие: в 7 часов утра парад войск на Красной площади в Москве. И это — в 40 км от линии фронта! Под угрозой воздушного налёта. Еще раз выступает Сталин. Враг не пройдёт! Он будет разбит и уничтожен!
После праздников полк получает новое тёплое обмундирование и дополнительное оружие. Видно, как страна заботится о фронтовиках. По Можайскому шоссе, навстречу врагу, идут новенькие английские танки от союзников. В воздухе кружатся наши истребители.
В один из дней слышится приближающаяся стрельба зениток. Немного в стороне от шоссе летит группа немецких бомбардировщиков. Пятнадцать штук. Кругом них сплошные облака разрывов зенитных снарядов. Вдруг из-за облаков выскакивают три наших истребителя. Через минуту строй немцев разбит, и бомбардировщики расходятся в разные стороны. Облака скрывают дальнейшее. Только доносится стрёкот пулеметов.
Однажды ночью грохот разрывов около блиндажа КП полка, и вся связь не работает. Утром оказалось, что бомба порвала сеть высокого напряжения на линии электропередачи. Упавший провод вывел из строя линию связи.
Один раз ездил на велосипеде навестить своих на Смоленскую площадь. Зина с детьми переехала к маме, Марии Игнатьевне, в Карманицкий переулок. Путешествие совпало с воздушной тревогой. Зазвучали гудки, остановились трамваи и автомобили. Прохожие разбегаются в убежища и подъезды домов. Жизнь на улицах замирает. В облаках слышен гул моторов, бьют зенитки, слышна пулемётная стрельба. У Бородинского моста стреляет зенитная батарея. В центре Смоленской площади установленные на грузовиках счетверённые пулеметы ведут огонь по врагу. Зина с детишками находится в бомбоубежище, рядом с домом. Вскоре тревога кончается. Только начали пить чай, опять тревога. Опять грохочут зенитки, опять надо идти в подвал. Ну ничего, фашисты проклятые! Придёт время, рассчитаемся!
16 ноября. Решил позвонить по телефону на курсы. Приказано немедленно явиться в Управление воздушно-десантных войск Министерства обороны. На ул. Фрунзе получил предписание: «Младшему политруку Парцевскому А. Б. явиться в распоряжение командира 2-го воздушно-десантного корпуса в город Орджоникидзе на должность комиссара миномётной роты».
Жена помогает вставить в петлички по два кубика и пришивает красные звёздочки к рукавам шинели и гимнастёрки. Оказывается, приказ о присвоении звания и отправке на юг был уже месяц назад, только меня не нашли. Выписывается зарплата, выдаются проездные документы…
19 ноября. Прощаюсь со своими бойцами. Приказ есть приказ! Хотя и не хочется уезжать так далеко от Москвы, тем более в такое тревожное время. Ведь понятно, что перелом в войне наступит именно у Москвы, и именно отсюда погонят немца обратно на Запад!
После больших хлопот удаётся отправить в эвакуацию в Сибирь жену и дочек. Тяжёлые минуты прощания. Тёмный вокзал, битком набитые вагоны. С трудом нашлось место для Зины. Как ей удастся с детишками доехать до Омска? Какие трудности придётся пережить? Увидятся ли они ещё когда-нибудь? Железную дорогу немцы бомбят, правда, сегодня — непогода. А за ночь поезд уйдёт далеко. Дальше Александрова немец не летает. Гудок! Поезд отходит от станции! Вижу напоследок сплющенный носик Маринки, прилипший к стеклу вагона…
Не думалось мне тогда, что встретиться с семьёй удастся через два с лишним долгих года. Никто и не подозревал тогда, что война окажется столь длинной!
Пока долго, с пересадками добирался до Кавказа, к новому месту службы, много чего произошло. Но запомнилось очередное сообщение Совинформбюро от 29 ноября: «В последний час. Ещё удар по войскам врага. Несколько дней назад неожиданным налётом немецких войск был занят Ростов-на-Дону. 28 ноября части Ростовского фронта наших войск под командованием генерала Ремизова, переправившись через Дон, ворвались на южную окраину Ростова и вели бой на улицах города с немецкими войсками. Ночью с 28 на 29 ноября части Южного фронта советских войск под командованием генерала Харитонова, прорвав укрепления немецких войск и грозя им окружением, ворвались с северо-востока в Ростов и заняли его. В боях за освобождение Ростова от немецко-фашистских захватчиков полностью разгромлена группа генерала Клейста в составе 14-й и 16-й танковых дивизий, 60-й мотодивизии и дивизии СС „Викинг“. Немецкие войска в беспорядке отступают в сторону Таганрога. Советские войска преследуют противника. Противник оставил на поле боя свыше 5 тысяч убитыми. Захвачены большие трофеи, которые подсчитываются».
Красная Армия наступает! 28 ноября был взят Ростов-на-Дону, который немцы удерживали несколько дней. 9 декабря освобождён Тихвин. Вот, наконец, 12 декабря в ежедневной радиосводке прозвучал ликующий голос диктора Ю. Б. Левитана: