движение представлений и впечатлений, которое относится к мыслительной
деятельности так, как насвистывание какого-нибудь мотива относится к
оперному пению перед многочисленною и взыскательною публикой. Размышление
есть труд, требующий участия воли, труд, невозможный без определенной цели, а фантазия есть совершенно невольное отправление, возможное только при
отсутствии цели. Фантазия - сон наяву; поэтому и существуют на всех языках
для обозначения этого понятия такие слова, которые самым тесным образом
связаны с понятием о сне: по-русски - греза, по-французски - reverie, по-немецки - Traumerei, по-английски - day dream. Очень понятно, что спать
днем, и притом спать наяву, может только такой человек, которому нечего
делать и который не умеет употребить свое время ни на то, чтобы улучшить
свое положение, ни на то, чтобы освежить свои нервы деятельным наслаждением.
Чтобы быть фантазером, вовсе не нужно иметь темперамент особенного
устройства; всякий ребенок, у которого нет никаких забот и у которого очень
много досуга, непременно сделается фантазером; фантазия родится тогда, когда
жизнь пуста и когда нет никаких действительных интересов; эта мысль
оправдывается как в жизни целых народов, так и в жизни отдельных личностей.
Если эстетики будут превозносить развитие фантазии как светлое и отрадное
явление, то этим они обнаружат только свою привязанность к пустоте и свое
отвращение к тому, что действительно возвышает человека; или, еще проще, они
докажут нам, что они чрезвычайно ленивы и что ум их уже не переносит
серьезной работы. Впрочем, это обстоятельство уже ни для кого не составляет
тайны.
X
Наша жизнь, предоставленная своим собственным принципам, выработывает
карликов и вечных детей. Первые делают зло активное, вторые - пассивное; первые больше мучают других, чем страдают сами, вторые больше страдают сами, чем мучают других. Впрочем, с одной стороны, карлики вовсе не наслаждаются
безмятежным счастьем, а с другой стороны, вечные дети причиняют часто другим
очень значительные страдания; только делают они это не нарочно, по
трогательной невинности или, что то же, по непроходимой глупости. Карлики
страдают узкостью и мелкостью ума, а вечные дети - умственною спячкою и
вследствие этого совершенным отсутствием здравого смысла. По милости
карликов наша жизнь изобилует грязными и глупыми комедиями, которые
разыгрываются каждый день, в каждом семействе, при всех сделках и отношениях
между людьми; по милости вечных детей, эти грязные комедии иногда
заканчиваются глупыми трагическими развязками. Карлик ругается и дерется, но
соблюдает при этих действиях благоразумную расчетливость, чтобы не наделать
себе скандала и чтобы не вынести сора из избы. Вечный ребенок все терпит и
все печалится, а потом, как прорвет его, он и хватит зараз, да уж так
хватит, что или самого себя, или своего собеседника уложит на месте. После
этого заветный сор, разумеется, не может оставаться в избе и препровождается
в уголовную палату. Простая драка превратилась в драку с убийством, и
трагедия вышла такая же глупая, какая была предшествовавшая ей комедия. Но
эстетики понимают дело иначе; в их головы засела очень глубоко старая
пиитика, предписывающая писать трагедии высоким слогом, а комедии средним и, смотря по обстоятельствам, даже низким; эстетики помнят, что герой умирает в
трагедии насильственною смертью; они знают, что трагедия непременно должна
производить впечатление возвышенное, что она может возбуждать ужас, но не
презрение, и что несчастный герой должен приковывать к себе внимание и
сочувствие зрителей. Вот эти-то предписания пиитики они и прикладывают к
обсуждению тех словесных и рукопашных схваток, которые составляют мотивы и
сюжеты наших драматических произведений. Эстетики открещиваются и
отплевываются от преданий старой пиитики; они не упускают ни одного случая