58266.fb2 Мотивы русской драмы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

Мотивы русской драмы - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6

прогресса? Бокль отвечает на этот вопрос просто и решительно. Он говорит: чем больше реальных знаний, тем сильнее прогресс; чем больше человек изучает

видимые явления и чем меньше он предается фантазиям, тем удобнее он

устроивает свою жизнь и тем быстрее одно усовершенствование быта сменяется

другим. - Ясно, смело и просто! - Таким образом, дельные историки путем

терпеливого изучения идут к той же цели, которую должны иметь в виду все

люди, решающиеся заявлять в литературе свои суждения о различных явлениях

нравственной и умственной жизни человечества.

Каждый критик, разбирающий какой-нибудь литературный тип, должен, в

своей ограниченной сфере деятельности, прикладывать к делу те самые приемы, которыми пользуется мыслящий историк, рассматривая мировые события и

расставляя по местам великих и сильных людей. - Историк не восхищается, не

умиляется, не негодует, не фразерствует, и все эти патологические

отправления так же неприличны в критике, как и в историке. Историк разлагает

каждое явление на его составные части и изучает каждую часть отдельно, и

потом, когда известны все составные элементы, тогда и общий результат

оказывается понятным и неизбежным; что казалось, раньше анализа, ужасным

преступлением или непостижимым подвигом, то оказывается, после анализа, простым и необходимым следствием данных условий. Точно так же следует

поступать критику: вместо того чтобы плакать над несчастиями героев и

героинь, вместо того чтобы сочувствовать одному, негодовать против другого, восхищаться третьим, лезть на стены по поводу четвертого, критик должен

сначала проплакаться и пробесноваться про себя, а потом, вступая в разговор

с публикою, должен обстоятельно и рассудительно сообщить ей свои размышления

о причинах тех явлений, которые вызывают в жизни слезы, сочувствие, негодование или восторги. Он должен объяснять явления, а не воспевать их; он

должен анализировать, а не лицедействовать. Это будет более полезно и менее

раздирательно.

Если историк и критик пойдут оба по одному пути, если оба они будут не

болтать, а размышлять, то оба придут к одним и тем же результатам. Между

частною жизнью человека и историческою жизнью человечества есть только

количественная разница. Одни и те же законы управляют обоими порядками

явлений, точно так же как одни и те же химические и физические законы

управляют и развитием простой клеточки и развитием человеческого организма.

Прежде господствовало мнение, будто общественный деятель должен вести себя

совсем не так, как частный человек. Что в частном человеке считалось

мошенничеством, то в общественном деятеле называлось политическою мудростью.

С другой стороны, то, что в общественном деятеле считалось предосудительною

слабостью, то в частном человеке называлось трогательною мягкостью души.

Существовало, таким образом, для одних и тех же людей два рода

справедливости, два рода благоразумия, - всего по два. Теперь дуализм, вытесняемый из всех своих убежищ, не может удержаться и в этом месте, в

котором нелепость его особенно очевидна и в котором он наделал очень много

практических гадостей. Теперь умные люди начинают понимать, что простая

справедливость составляет всегда самую мудрую и самую выгодную политику; с

другой стороны, они понимают, что и частная жизнь не требует ничего, кроме

простой справедливости; потоки слез и конвульсии самоистязания так же

безобразны в самой скромной частной жизни, как и на сцене всемирной истории; и безобразны они в том и в другом случае единственно потому, что вредны, то

есть доставляют одному человеку или многим людям боль, не выкупаемую никаким

наслаждением.

Искусственная грань, поставленная человеческим невежеством между

историею и частною жизнью, разрушается по мере того, как исчезает невежество

со всеми своими предрассудками и нелепыми убеждениями. В сознании мыслящих

людей эта грань уже разрушена, и на этом основании критик и историк могут и

должны приходить к одним и тем же результатам. Исторические личности и

простые люди должны быть измеряемы одною меркою. В истории явление может