Провожать пришлось недалеко, квартала три. Дом, в котором жила Настя, тоже был сталинской постройки, только не превратился в обшарпанную коммуналку, а выглядел нормально так. Не шик-блеск-дорого-бохато, но двор ухоженный, на детской площадке даже качели на цепочках не оторваны и покрашены были явно не в какие-то допотопные времена. Клумбы аккуратно огорожены кирпичиками. У подъездов лавочки, над которыми нависают кусты сирени. Сбросившей лисья, ввиду позднеосеннего времени, но все равно понятно, что это сирень. Пасторальный такой дворик, в общем. Как в старых советских фильмах.
Даже странно, что эти уютные лавочки и детскую площадку до сих пор не оккупировали компашки молодежи.
— Нет уж, взялся помогать, неси до двери! — безаппеляционно заявила Настя, кивая на дверь подъезда. В глазах — хитрые искорки. Пока мы шли по улице, ее грусть как-то улетучилась. Даже походка изменилась. От Беса она выходила вся какая-то потухшая, потом плечи распрямились, ноги стали чеканить шаг уверенно, будто она с самого детства занималась строевой подготовкой. — Не позволишь же ты слабой девушке тащить тяжелую сумку на пятый этаж? У нас знаешь какие лестницы крутые?
— Как скажешь, Настя, — согласился я.
Мы поднялись по лестнице. В подъезде тоже был порядок. На стенах относительно свежая краска. Цвет, конечно, так себе, болотно-зеленый. Зато никаких надписей о том, кто чемпион. О моральных качествах какой-нибудь Светы или Маши тоже не торопились сообщать. А на подоконниках между этажами так вообще было диво-дивное для этих времен — горшки с цветами.
При этом не сказать, чтобы дом был каким-то особенным «сливочником». Да, сталинка, потолки высокие, окна большие. Но не элитная, с арками и башнями, а обычная такая, без «рюшечек», из серого кирпича.
На пятом этаже Настя остановилась и надавила на кнопку звонка. Три раза, с равными промежутками. Как будто кодовый звонок. О как… Там несколько хозяев?
За дверь раздались шаги. Четкие, будто хозяин ног впечатывал пятки в пол как будто сваи заколачивал.
А, ну вот и ответ…
Дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой мужик с прямой спиной и цепким орлиным взглядом. Лет шестидесяти или около того. Седеющие волосы зачесаны на косой пробор. В спортивном костюме, но таким даже форму необязательно надевать, чтобы всем окружающим было понятно, что он военный.
— Анастасия, — он коротко кивнул дочери. Отец, стопудово. Фамильное сходство такое, что даже слепой не ошибется. Глаза-локаторы переместились на меня. — Кто таков?
— Папа, это Вова, — с безмятежной улыбкой отозвалась Настя. — Помог мне сумку донести.
— Владимир, значит, — снова короткий кивок. Шаг назад, шаг в сторону. Указующий взмах рукой. — Входите!
— Да я пойду уже, товарищ командир, — сказал я, снимая с плеча ремень сумки.
— Разговорчики! — рыкнул настин батя. «Полкан, похоже, — подумал я. — На пенсии или близко к тому».
— Есть, товарищ командир, — вздохнул я и вошел в прихожую.
Обстановка в квартире была чем-то похожа на весь этот дом. Спартански, без роскоши, но добротно и на века. И порядок прямо-таки идеальный. Настин отец не стал наблюдать за тем, как мы раздеваемся и умаршировал в одну из трех дверей, выходящих в прихожую. Судя по тому, что сразу же раздался характерный стук тарелок — на кухню.
— Придется тебе с нами обедать, — усмехнулась Настя. — Если боишься, можешь прямо сейчас сбежать. Будешь быстро перебирать ногами, отец не догонит, у него колено не гнется.
— Вот еще, — фыркнул я, повесив куртку на вешалку. Кивнул головой в сторону кухни и спросил вполголоса. — Полковник, да?
— Ага, — кивнула Настя. — На пенсии.
— И как тебе удалось только за Беса замуж выскочить, — хохотнул я.
— Да назло, — пожала плечами Настя. — Когда мама умерла, он меня попытался строить в три шеренги на подоконнике, чтобы человек из меня получился. Ну вот я и взбрыкнула.
— А что не разводишься? — спросил я.
— Что за тупой вопрос? — нахмурилась Настя. — Люблю потому что.
— А… — открыл рот я, но тут же захлопнул и махнул рукой. Мне-то какая разница, в конце концов? Видал я пары и постраннее. А тут даже понятно, почему Настя к Бесу не переезжает и его к себе тоже не зовет. Безалаберный Бес с этим мужиком взвоет белугой и на стены начнет лезть. Как и Настя, если из своей казармы в илюхин дурдом переедет.
— Что вы там копаетесь⁈ — раздался с кухни громогласный голос настиного бати. — Обед на столе!
Процедура знакомства была похожа на анкетирование в военкомате — хозяин первым делом сообщил, что зовут его Сергей Иванович, и именно так мне, как лицу насквозь гражданскому, к нему и следует обращаться. И в промежутках между рассольником, картофельным пюре с котлетами и компотом он расстреливал меня вопросами. Кто такой, сколько лет, кем работаю, почему не служил. Я, понятное дело, отвечал. Раз спрашивает, значит интересно. А мне не жалко.
— Музыкант, значит? — вот тут глаза Сергея Ивановича зажглись неподдельным, и где-то даже плотоядным интересом. — А на новогоднем вечере твоя группа выступить смогет?
— Конечно, — не задумываясь, кивнул я. — Мы же члены новокиневского рок-клуба.
— Пап, может на ваш новогодний вечер вы лучше ваш военный оркестр пригласите? — хохотнула Настя.
— Ррразговорчики! — рыкнул Сергей Иванович. — Написано «выступление музыкального коллектива». Курсанты у нас молодые, значит и коллектив должен быть молодежным. Я в этих современных джигах-дрыгах ничего не понимаю, но раз уж рок-музыкант сам пришел, зачем я буду еще кого-то искать?
— Резонно, — кивнул я. — А какие условия?
— Кто же за обедом такие вещи обсуждает? — отчеканил Сергей Иванович. — Придешь ко мне в кабинет, с текстами ваших песен и прочими документами, там и поговорим.
«Точно, блин, тексты! — вспомнил я. — Надо же отнести клятые отпечатанные тексты наших песен на проверку цензурой!»
— Папа в военном училище на полставки подрабатывает, — хихикнула Настя. — Массовиком-затейником.
— Анастасия, веди себя прилично, молодой человек может подумать, что я плохо тебя воспитал, — Сергей Иванович грозно свел брови. Но взгляд его потеплел, когда он посмотрел на Настю.
Потом он встал и принялся деловито убирать со стола тарелки и складывать их в мойку. Уверенным движением снял с крючка фартук, открыл воду и принялся мыть посуду.
— Ты не думай, что он всегда хозяйничает, — прошептала мне на ухо Настя. — Просто сегодня его день по графику.
— Хороший у тебя батя, — сказал я.
— Не жалуюсь, — улыбнулась Настя. — Ты серьезно собираешься выступать на его новогоднем вечере?
— Не вижу препятствий, — я пожал плечами. — Раз уж я оказался за одним столом с человеком, которому нужен музыкальный коллектив, не вижу причин этим случаем не воспользоваться.
В тренажерку я сегодня пришел чуть раньше. Сразу же после того, как оттащил баул с дерматиновой амуницией в нашу берлогу. У меня там было сразу несколько дел — утрясти с Французом график моих тренировок и уборки зала. С одной стороны, Француз вроде не требовал, чтобы я каждый день являлся, с другой — я не был уверен на все сто, что это не подразумевается. Можно было и раньше эту тему поднять, но сейчас я уже точно знал, что моими успехами он доволен, зал моими постепенными усилиями перестал выглядеть как свинарник, ну и сам я тоже делал определенные успехи. Нет, выглядел я все еще как дрищ, мясо за такой короткий срок не нарастишь, но мускулатура мало-мало окрепла. И еще мне нужен был Боба. Когда я его видел в прошлый раз, он собирался снимать жим-порно, и привел с собой парня с устрашающе большой видеокамерой. А мне как раз такой человек и нужен, пока у меня и музыканты, и актеры горят энтузиазмом.
Хорошо, что пришел пораньше, минут на десять позже, Француза бы поймать не успел. Отловил буквально на выходе, без всяких предисловий вывалил на него свои пожелания насчет трех раз в неделю и выход по звонку, если вдруг случится какой-нибудь взрыв бомбы-говнямбы. Голова Француза явно была занята чем-то другим, разговаривал он рассеянно. Но согласился на все без проблем, даже как будто с облегчением, что я не грузить его чем-то пришел, а всего-то с оптимизацией графика.
Он умчался, а я остался ждать, когда Боба докачает свою бицуху. Морда у него была довольная, то и дело самому себе в зеркало скалился.
— Вадим, можно тебя на пару слов? — тихо сказал я, когда тот переоделся и намылился к выходу.
— Ну? — вопросительно уставился на меня Боба, когда мы отошли к двери.
— Не поделишься контактами того человечка с камерой? — спросил я.
— Пст… — зашипел он и втянул голову в плечи. — Тише ты, услышит еще кто!
— Так я и не собираюсь тут живописать, о чем речь, — усмехнулся я. — Кстати, кино-то получилось?
— А то… — Боба опять ощерился в довольной улыбке. — Тоже что ли такое хочешь? Нафига тебе Костян?
— Почти, — я пожал плечами. — Так поделился контактом? Или секрет?
— Только он за денежку работает! — предупредил Боба и полез во внутренний карман своей кожанки.
— Это хорошо, — кивнул я. — Значит клиенты ему нужны.
— Всем нужны… — философски заметил Боба. Послюнил палец и листнул свою засаленную записнуху. — Так… Криська-сиська, Королева Оксана… хм… кто такая вообще? Не помню… Кукла-мукла… О, кстати давно не видел, надо бы позвонить, узнать, как она после того раза… А! Вот, нашел! Костян Приходько. Записываешь?
— Ага, — сказал я и открыл свою записную книжку. Записал продиктованный телефон. — Спасибо, Вадим. С меня услуга или будем считать, что по дружбе?
— Хм… — глазенки Бобы азартно заблестели. — Будешь должен. Покажешь потом, что снимал.
— Заметано! — кивнул я.
Все разошлись. Я по-быстрому навел порядок в зале, протер лавки, подмел, критично осмотрел пол. Вздохнул, пошел за ведром и тряпкой. Пока мыл пол, открыл окна, чтобы проветрилось. Все-таки духан подвальной качалки никакой гигиеной не изничтожить.
Глянул на часы и вышел на улицу. Хватает времени, чтобы зайти домой переодеться и успеть вовремя к автобусу у кинотеатра «Родина».
Девушка бросилась мне наперерез от подъезда дома, стоящего к нашему углом. Я даже не сразу ее узнал — глаза красные, косметика размазана…
— Вова! Вова! Как хорошо, что это ты! — закричала она и вцепилась в рукав моей куртки. И вот только теперь я ее узнал. Отбросил тут же возникшее желание отмахнуться. Это же Надя. Опять какую-нибудь хрень придумала. Хотя, в общем-то, какой бы дрянью эта девица ни была, это ни разу не значит, что с ней не могло произойти реальных неприятностей.
— Что-то случилось? — спросил я.
— Ну почему ты такой дурак, а? — простонала она, закатывая глаза. — Ты что, не понимаешь, что я тебя люблю?
— Да? — фыркнул я. — А должен был понять разве?
— Я же тебе письма писала! — обвинительным тоном заявила она. — И ты разве не видел, как я на тебя смотрела⁈
— И не говори, в некоторых вопросах я совершенно деревянный, — усмехнулся я.
— Ну, Вова! — обиженно протянула она. — И это все, что ты можешь сказать девушке, которая признается тебе в любви?
— Детка, у меня нет времени на твои глупости, — я отстранил девушку и попытался пойти дальше.
— Вова, ну пожалуйста, не уходи! — заныла Надя. — Если ты уйдешь, я сброшусь с девятого этажа, понял⁈ И ты будешь виноват в моей смерти!
— Хорошо, уговорила, — я повернулся к ней. — Пойдем ко мне.
Лариска, наверное, уже дома. Сдам эту подруженцию на руки сестре и свалю по делам. Может она прикидывается, а может и нет. Девице шестнадцать, запросто может выкинуть что-нибудь… Эдакое. Она мне не нравится, но как-то будет неприятно быть причастным к девчачьей попытке суицида.
— Нет, не смей меня трогать! — вдруг заверещала Надя.
Ах вот оно что, девочка подставу задумала… От дальнего подъезда, видимо, услышав условный вопль, отделилось три фигуры и направились в нашу сторону.
— Убери от меня свои руки, подонок! — фальшиво верещала Надя, терзая ни в чем не повинный рукав куртки.
— Эй ты, быстро оставил девушку в покое! — начал издалека один из троицы. Этакий ломающийся басок. Подростки. Даже не шпана на вид, а такие вполне благополучные мальчишки-школьники. Ну или студенты.
— А то что? — спросил я, сунув руки в карманы.
— Ты чо, не понял что ли? — присоединился к наезду второй.
— Да понял я, понял, — покивал я. — Давайте уже, переходите от слов к делу, а то у меня времени мало. Так что помесились — разошлись, и все довольны. Годится?
Решительности у ребят как-то поубавилось. Один даже как-то попятился. И все трое посмотрели на Надю.
— Ну что вы стоите, как эти самые⁈ — заверещала она. — Блин, ну вас же трое, вы что его испугались?
— Ну ты… это… — нерешительно проговорил «басок».
На самом деле, подростки еще как могут быть опасными. Поопаснее многих взрослых, которые уже в курсе, что во-первых, человек смертен, а во-вторых, у всех действий бывают последствия. Но эти ребятишки были явно не из зубастых волчат.
— Что, пообещала, что сиськи покажет? — усмехнулся я. — Я бы на вашем месте взял оплату вперед. Все-таки в криминал вас девчонка втягивает.
— Да что вы его слушаете? — Надя с силой стукнула меня кулачком в плечо. — Набейте ему морду уже.
— В общем, вы как разберетесь, еще заходите, а сейчас мне и правда уже некогда, — сказал я. Повернулся к Наде. — Хорошего вечера, барышня.
Я оттер плечом ближайшего ко мне подростка и быстрым шагом направился к остановке. Из-за этих дурацких приключений время на переодевание у меня не осталось. Как бы не опоздать теперь.
За спиной Надя возмущенно расписывала своим наемным мстителям, как она завтра всем расскажет, что они оказались трусливыми чмошниками. И грозила мне вслед всякими небесными карами и жуткими неприятностями. И что в следующий раз она найдет кого-то посмелее, чем эти. Подростки отбрехивались неразборчиво, но слушать дальше я не стал.
Увидел приближающийся к остановке трамвай. От трамвая пешком идти дольше, чем от троллейбуса, но его пока не видно, так что…
Я припустил бегом, догнал грохочущую по рельсам полупустую колымагу, запрыгнул в почти закрывшуюся дверь. И плюхнулся на сидение.
«А чего я жду-то? — подумал я, сознав, что редкие пассажиры как-то с непониманием начали в мою сторону оглядываться. — Время кондукторов наступит еще нескоро, все еще в ходу компостеры с билетиками».
Я полез в карман, достал оттуда тощенькую книжечку, оторвал один, сунул в зубастую пасть компостера. Клацнул. Надо что ли проездной купить… Хотя не так уж и часто я пользуюсь общественным транспортом…
К «Родине» я примчался минута в минуту. Хотя последние пару кварталов пришлось пробежаться, чтобы успеть. Я выскочил из переулка, огляделся. Ага, наверное вот этот пазик и есть тот самый автобус. Другого нет.
— Володя! — Иван высунулся из двери и помахал мне. — Почти все собрались, только Ольги еще нет.
— Она предупреждала, что может и не поехать, — сказала девушка с «галерки». — У нее мама заболела.
— А Серж? Сержа тоже нет! — сказал парень.
— Серж уже на месте, — сказал Иван. — Так что только Ольга.
— Нет-нет, ее можно не ждать, — сказала та же девушка. — Сказала, что если опоздает, значит и не придет.
— Что ж, жаль, — развел руками Иван.
Я осмотрел пассажиров автобуса. Всего их вместе со мной и Иваном было десять. Трое совсем юные. Похоже, что школьники, причем не из самых старших классов. Один наоборот пожилой и благообразный дядечка с испанской бородкой и в стильных квадратных очках. Я бы даже сказал, дедушка, но слишком уж пижонски он смотрелся для деда. Остальные были в возрасте от двадцати до тридцати. И такие… жизнерадостные. Как компашка младших научных сотрудников из какого-нибудь исследовательского института.
— Тогда поехали! — скомандовал Иван.