- Тебе это будет легче, чем кому-либо другому. Прежде всего, ты был знаком с этим дипломатом, и поэтому тебе проще сблизиться с ним. Затем как умелый соблазнитель...
- Благодарю...
- Ты сумеешь все уладить на месте.
- Решено, - воскликнул Сергей, сильно заинтересованный.
- Ты отправишься в Лозанну, так сказать, по причине здоровья, встретишься с бароном и окажешь ему необходимый кредит на рулетке, соблазнишь прекрасную баронессу и - это главное для меня, если не для тебя, - будешь знакомиться вновь и вновь с портфелем барона.
- Ну и ну! - сказал, рассмеявшись, Сергей.
- Значит, ты согласен?
- Да.
- Прекрасно. На выполнение этого задания я даю тебе десять тысяч франков в месяц. Вот они. Кроме того, все расходы будут за мой счет. Приготовься немедленно, я спешу с твоим отъездом.
- Буду готов через двое суток.
- Отлично, рассчитываю на тебя. Через два дня я отвез Сергея на вокзал.
Прошло две, затем три недели, не принося никаких известий. Обеспокоенный, я попросил г-на Альфреда бросить все дела и выехать в Лозанну.
- Сергей вас не знает, - предупредил я его, - следовательно, вам будет легче следить за ним и его поступками.
- А барон? Что он скажет, увидев меня? Подумает, что я приехал потребовать с него десять тысяч франков?
- Неважно, что он подумает. Перспектива возвращения такой суммы сделает его, может быть, более любезным.
Через несколько дней я получил одновременно два письма. Первое было отправлено г-ном Альфредом. Он сообщал, что барон П. с женой выехали из Лозанны в Уши в сопровождении Сергея. Последний был исполнен предупредительности к барону, которого он, видимо, совершенно покорил.
Второе письмо было от Сергея.
"Ах, мой дорогой, - писал он, - как мне тебя благодарить! Прежде всего, ты спас меня в момент окончательного потопления, потом дал возможность вновь почувствовать вкус к жизни. Ирма, пардон, г-жа П., - самая восхитительная женщина, какую я когда-либо встречал. Она скучала, бедное дитя, поскольку ее муж, поглощенный дипломатией и картами, не обращает никакого внимания на ее прелести. И какие прелести! Самое прекрасное творение, какое только можно вообразить! Без одного изъяна и с бесподобной пылкостью в любовных играх. Завоевать ее было нетрудно. Супруги признали и сочли настолько неопасным, что и муж, и жена просили меня составить им компанию вместе или каждый в отдельности на рулетке и других местах. Я и Ирма получили полную свободу прогуливаться и укрываться, где нам хочется. Даже ночью, поскольку они спят в разных комнатах... Однако оставим это. Поскольку Лозанна показалась нам немного тесноватой, мы заговорили об Уши, и г-н П. сразу согласился.
Что касается интересующего тебя дела, то я понемногу готовлю почву. Только Ирма может добыть мне портфель, воспользовавшись крепким первым сном своего мужа. Это, может, получится не сразу. А пока я могу сказать, что приезжал агент с Украины, имел продолжительную встречу с бароном и на днях должен отправиться в Вену.
Чуть было не забыл кое о чем важном для успеха нашего предприятия. У Ирмы есть родственники в Бразилии, которые с давних пор пересылают ей довольно большие суммы. Так вот, эти деньги до войны поступали к ней через один французско-бразильский банк в Париже. Сегодня все переводы категорически запрещены, а деньги блокированы. Нельзя ли получить для нее необходимое разрешение? Вот номер счета и адрес банка".
Едва ознакомившись с содержанием обоих посланий, я решил выехать в Швейцарию, чтобы ускорить события. Предпринял необходимые демарши, чтобы баронесса, предъявив ордер, который я возьму с собой, смогла получить ожидаемые крупные суммы денег, и, снабженный паспортом на имя некоего французского доктора Гарона, отправился в путь.
Выбрав "Палас", где обычно останавливались все мои люди, я ознакомился со списком путешественников и попросил комнату по соседству с Альфредом. После плотного ужина, в хорошем настроении я ждал, когда в отеле наступит тишина. К часу ночи всякий шум прекратился, и я постучал в дверь номера 17, к г-ну Альфреду. Он доложил о текущих делах, затем он заговорил о Сергее, поведение которого не одобрил. По его словам, не оставляя ни на минуту покоренную им женщину, мой товарищ, казалось, думал только о развлечениях: концерты, балы, праздники, сентиментальные прогулки, экскурсии были его излюбленным времяпрепровождением. Г-н Альфред, твердый в соблюдении инструкций, скорый в исполнении приказов, не понимал такого поведения, но оно было объяснимым, поскольку нельзя сразу требовать от порядочного человека предательства, и нужно иметь большое терпение, чтобы добиться подобного результата. Эти рассуждения я держал при себе, однако был полон решимости ускорить ход событий. Вооружившись отмычкой, я проник в комнату Сергея, который мирно спал. Я разбудил его, и он неприятно удивился, увидев меня.
- Ты здесь? Что случилось? - воскликнул он.
- Послушай, старина, я должен серьезно поговорить с тобой. Я получил телеграммы из России, ожидаемые сведения сильно запаздывают. Больше нет речи об строчке. Когда ты получишь портфель?
- Надеюсь, что скоро. Я пока не смог заговорить о нем с баронессой.
- Хорошо. С ней надо поговорить незамедлительно. Сейчас перед тобой не твой друг, а ответственный руководитель крупный службы. Через двое суток мне нужен результат. Да или нет! В последнем случае я буду вынужден прекратить твою миссию и поручу ее кому-нибудь другому, более ловкому и с менее горячей головой. Значит, выкручивайся сам. Принеси завтра. Если старый игрок сильно продуется, предложи ему вот эти десять тысяч франков. Договорись либо с ним, либо с его женой насчет документов. Можешь сказать баронессе, что у меня в кармане разрешение на получение перевода из Бразилии.
Я оставил Сергея несколько расстроенным, но нисколько не сомневался в результате, зная характер моего друга. На следующий день, сбрив усы, нацепив большие очки, я пошел на рулетку. Барон уже сидел за столом и явно нервничал: он проигрывал. Позади него - Сергей и г-жа П. следили за игрой. Вскоре я убедился совершенно в том, что барону не везет. Тотчас же отправился к директору рулетки, которому шесть месяцев назад одолжил крупную сумму денег на организацию и приказал открыть дипломату кредит на двенадцать тысяч франков, а затем вернулся в зал. Удача не улыбалась игроку. Барон вскочил и направился в сторону дирекции. Через несколько минут вернулся с удовлетворенным видом, занял свое место и принялся азартно понтировать.
Обойдя вокруг стола, я сел напротив супружеской пары. Сергей почувствовал мой взгляд, поднял голову и увидел меня. Нагнулся к своей спутнице и прошептал несколько слов. Оба вышли. Я последовал за ними. Несмотря на то, что вид солнечного заката на озере с плавающими лебедями должен был бы привлечь их взгляд, влюбленные, уединившись, не обращали на него никакого внимания. Они вели серьезный разговор, а затем, после жаркого поцелуя, вернулись к рулетке. Предоставив молодой женщине одной подойти к мужу, Сергей сказал мне:
- Жди меня в Уши. Сегодня вечером ты получишь документы. Ирма согласилась.
- Как ты это сделал?
- Слишком долго объяснять. Все улажено. До вечера.
Я возвратился в Уши, не спеша пообедал и поднялся в номер. Мое нетерпение росло - время тянулось очень медленно. Наконец часов в десять вечера послышались три негромких удара в мою дверь. Это был г-н Альфред.
Через полчаса снова постучались. Я побежал открыть. Это был Сергей, осматривающийся по сторонам и несущий объемистый портфель. Он встревожился и обеспокоился, увидя, что я не один.
- Это мой друг, с которым я изучу документы, - объяснил я, - пусть его присутствие тебя не смущает. Ты можешь говорить обо всем свободно. Расскажи, как тебе все это удалось?
- Барон возвратился к рулетке, где ему мерещился выигрыш. Его жена под предлогом мигрени ушла, и мы встретились дома. Ирма сразу же вручила мне портфель. Через полтора часа я вернусь за ним. Извини, что покидаю тебя, но я не могу оставить мою подругу.
Он вышел. Г-н Альфред и я вытащили содержимое портфеля и с первого взгляда поняли, что в нем находятся планы и документы колоссального значения. У нас не было времени их переписывать, однако мой сотрудник имел при себе все необходимое для фотографирования. Поэтому работа была быстро закончена. Передавая портфель Сергею, я вручил ему банковский документ, предназначенный для баронессы. Через час я уехал из отеля с бесценными пленками сначала до границы, а затем в Париж, не желая ни минуты оставаться в Швейцарии.
С этого времени портфель совершал частые визиты в комнату Сергея, который фотографировал документы. Они были более чем бесценными для нас и позволили нашей стране избежать многих неприятностей и поражений. Что касается барона, то он оставался в Уши, продолжая играть и проигрывать, частенько обращаясь к кошельку Сергея. Делал он это неосознанно или же о чем-то догадывался? Задавал ли себе вопрос, по какой причине противник делает ему такие большие денежные авансы, а, может быть, страсть к игре была сильнее ревности и долга? Никто не узнает.
Сергей оставался нашим верным сотрудником до конца моей службы. Затем он некоторое время проживал в Париже. Захваченный новой страстью к своей соотечественнице, он уехал за нею в Южную Америку. С тех пор известия от него становились все более и более редкими. Что с ним сталось? Где бросил он свой якорь? Может быть, в спокойной гавани укрылась его блуждающая лодка от столь бурной судьбы? Еще одна загадка.
Конец нашей службы
Наши организации, созданные с таким трудом вокруг и одновременно в самом сердце вражеских стран, работали к нашему полному удовлетворению и на благо России. Они оказали замечательные услуги, и мы могли только радоваться тому, что не даром тратили отпущенные средства и соответствовали пожеланиям, высказываемым нашим Генштабом{51}. Преисполненные азарта, я и мои сотрудники были полны решимости удвоить усилия, которые широко поддерживались союзными правительствами.
Вдруг тревожные вести, доходившие до нас из России, превратились в печальную действительность. Император Николай II отрекся от престола в пользу своего сына Алексея. Эта внезапная и ошеломляющая новость, которой на первых порах мы не хотели верить, была подтверждена нам официально, но без подробностей. Только из газет мы узнали о некоторых обстоятельствах, которые предшествовали дальнейшим событиям. Однако было бы правильней проинформировать нас в первую очередь.
Наконец, к нам поступили противоречивые телеграммы из Генштаба и Ставки (императорской штаб-квартиры). По повелению императора, все должны продолжать борьбу на стороне союзников против Германии и подчиняться приказам временного правительства. Последнее не внушало никакого доверия. Мой заместитель Л. категорически отказался после отречения нашего государя принести присягу новому правительству. Я попытался убедить его подчиниться и продолжать служить. Он не хотел ничего слышать. Л. предпочел, как сам говорил, уйти из армии и навсегда отказаться от карьеры. Какие доводы могли заставить его одуматься? Как и он, я испытывал самые серьезные опасения и в подобных условиях не мог найти убедительных аргументов. Однако временное правительство потребовало, чтобы все русские представители за границей принесли присягу. Я добился от Л., чтобы он продолжал помогать в выполнении трудной задачи, возложенной на меня. Однако он решил отсутствовать во время официальных мероприятий. Какие печальные дни мы пережили!..
Особенно нас опечалила и поразила позиция большей части русских и иностранцев сразу по получении известия об отречении. Все казались удовлетворенными. Возможно, Революция с большой буквы делает свое дело и напоминает события 1789 года и последующих лет? Каждый воображал, что происшедшие в России изменения придадут ей новые силы и позволят возобновить борьбу с врагом. Стимулирующий лозунг "Отечество в опасности!" поднял французский народ сто двадцать пять лет тому назад, и он, полагали, произведет такой же эффект у нас. По моему мнению, никто точно не знает нашего менталитета в обширной империи царей.
Я ощущал, что повсюду нарастает беспорядок. Мои предчувствия сбылись через несколько дней. Зловещий "Приказ № I"{52} начал действовать. Дисциплина исчезла. Русские войска во Франции стали потихоньку терять прежней порыв, испытав на себе последствия злобной пропаганды. Со всех сторон нашим солдатам повторяли одну и ту же старую песню: "Прекращайте войну, возвращайтесь в Россию. Начался раздел земли. Вы вернетесь слишком поздно".
Для русского крестьянина - а все наши солдаты, находившиеся во Франции, были крестьянами - земля значит все. С самого раннего детства он мечтает об этой земле, страстно лелеет мечту о своем наделе и не имеет его. Такова жизнь крестьянина, жизнь его родителей и детей. Перед ним забрезжил золотой век. Сердце его преисполнилось надеждой. Вернуться! Сказать навсегда "прощай" полям бойни. Ограниченным умам исход битвы не важен, они очарованы едва видным миражом - Земля!
Одновременно стали набирать обороты события в России. Временное правительство пыталось бороться с темными силами, которые оно само выпустило на свободу. Напрасно его наиболее влиятельные представители пытались гальванизировать армию. Они не могли бороться против работы агитаторов, которыми кишел весь фронт. Офицеры, униженные, осмеянные, подвергавшиеся угрозам, были вынуждены уходить, оставляя войска. Вскоре началось беспорядочное бегство с трагическими последствиями: бегство из лагеря в Майи и Куртине{53}.
Мое положение в Париже становилось все более затруднительным. Множились интриги, мнимые разоблачения останавливали всякую работу. Теперь можно было доверять только малому числу людей. Основную часть мало волновал старый режим и благодеяния, которые они получили от него. Они повернулись в сторону новых хозяев, стремясь всеми средствами заслужить его милости. Никогда выражение "горе побежденным" не казалось мне таким справедливым и таким грустным. В подобных обстоятельствах легко судить людей.
Желая бороться до конца, я решил направить моего заместителя Л. в Россию. Ему предстояло исполнить важную миссию: увидеться со всеми руководителями нового режима, устно изложить им наше положение во Франции. Ему предстояла попытка добиться скоординированности всех директив. Мне, действительно, нужны были уверенность и точные приказания. Несмотря ни на что, я не хотел отчаиваться. Я всегда помнил указание нашего бедного императора: "Борьба до конца против врага".
Этот долг перед Родиной я исполню любой ценой.