— Затем.
— Чтобы дурить людей, — объяснил Василий Васильевич с удовольствием. — Кто поверит ясновидящей с именем Мура? Антипия — другое дело. Или Жасмин. Или Упанишада.
— Ты хоть знаешь, что такое «Упанишады»? — строго спросила Мура, которой надоела его резвость.
— Какая разница, — перебила Крис. — Вася, мы решили кое-что тебе рассказать. Ты человек разумный.
— Кто мы?
— Пойдёмте, — сказала Кристина. — Во-он там кафешка. Сидеть негде, всё на стоячка, но хоть тепло.
— А слон выходил? Там указаны часы кормления, на табличке! Он выходил кормиться?
— Выходил, — ответила Крис совершенно серьёзно. — Мы смотрели. Какие-то ребятишки и мы.
Втроём они добежали до стеклянного павильончика, разукрашенного рекламой пива и мороженого. Пиво было нарисовано очень натуралистично, а мороженое кое-как. Василий Васильевич предположил, что это потому, что рекламу заказали молодому студенту, а всякому студенту пиво ближе и дороже, чем мороженое.
Девицы подумали и согласились.
Внутри павильончика играла музыка — «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую!», — и не было ни единой живой души, только возле столика у окна ворочалась какая-то туша, похожая на бегемота.
— Нам туда, — сказала Кристина и между столиками побежала к туше.
Тут и Василий Васильевич её признал.
Возле столика у окна маялся и вздыхал пропавший из его номера Саня, друг покойного Ванюшки.
— Александр Фёдорович, — вскричал Меркурьев. — Вы как здесь?! Я был уверен, что вас черти уволокли!
— Здоров, дядь, — сказал Саня довольно хмуро и сунул Меркурьеву руку. — Я смотрю, ты уж симпопулю себе приискал.
Последовали объяснения, что это никакая не «симпопуля», а ясновидящая Антипия, Саня видел её в гостинице на завтраке.
— Чё-то не припомню, — усомнился Саня и поморщился.
Он был абсолютно трезв, только глаза казались воспалёнными, больными. Белый свитер крупной вязки и кожаная лётная куртка на меху делали его похожим на истребителя из довоенного кино. Не хватало только унтов на ногах и рядышком полной блондинки с бантом в волосах.
— Слышь, дядь, — протянул Саня с тоской. — Мне Крыска сказала, чтоб я с тобой того, побазарил. Хотя о чём мы с тобой будем базарить, я не догоняю.
— Сань, мы же всё решили, — твёрдо заявила совершенно не похожая на полную земляничную блондинку Кристина, которую Саня называл Крыской. — Он тело твоего приятеля нашёл, всё своими глазами видел.
— Какой он мне на фиг приятель! Он мне брат родной, даже больше!..
— Вот об этом и нужно поговорить. Только где? Здесь неудобно, на стояка-то!..
— Ты как тут оказался, Саня? — спросил Василий Васильевич. — Я же тебя в своей комнате запер. С бутылкой. Возвращаюсь, ни тебя, ни бутылки. Я думал, ты в трубу вылетел.
— Он в окно вылез, — сообщила Кристина по прозвищу Крыска. — Я из дома вышла, смотрю — человек с балкона на втором этаже прыгать собирается. Я ему кричу — вы что, с ума сошли?! А он мне оттуда: отойди, я в десантуре служил.
— Я сидел, сидел, — подхватил Саня. — И что-то оно мне надоело. Я в дверь, а она заперта. Я в окно, а там второй этаж!.. Ну, велика важность — второй этаж, мы в армии не такие высотки штурмовали. Ну, перелез, раскачался, подтянулся, там выступ такой, я на него, а оттуда уж спрыгнул. А Крыска внизу на терраске стоит и вроде как за меня болеет.
— Так и было, — подтвердила Кристина.
— Ну, приземлился я, и мы с ней тут прямо на кресла сели и погутарили малость.
Меркурьев слушал, не перебивая, время от времени посматривал на Муру. Она тоже слушала, у неё было внимательное и заинтересованное лицо, только ровные густые брови слегка приподняты, отчего смешливое лицо казалось совсем весёлым. И солнце из окна заливало её всю, от светлых волос и до красных ботинок.
Эх, хороша была Мура!..
— Я ей объяснил, что мне в город надо, к похоронам готовиться, а как к похоронам лучшего друга готовиться, я не знаю!.. А она мне пожаловалась, что кольцо у ней спёрли невиданной красоты и цены неописуемой и что теперь всё пропало.
— Ну?… — поторопил Меркурьев.
— Ну и поднялся я к себе в комнату, пиджак надел и портфель взял, и поехали мы в город. Крыска обещала мне помочь с Ванюшкой-то. — Саня мотнул головой. — И сегодня целый день по всяким телефонам названивала. Правда помогла, не обманула.
— Я зачем вам понадобился?
Кристина и Саня посмотрели друг на друга, совершенно как Мура с Меркурьевым. И она ему кивнула, словно что-то разрешая.
Мурины брови поднялись ещё выше.
— Поговорить надо, дядь, — повторил Саня и, прищурившись, посмотрел за стекло. — Как отзвонились, сразу сюда приехали. Я люблю зоопарк, ещё когда пацаном был, полюбил. Тут звери всякие. Бегемот в войну был, Гансом звали, слыхали про такого бегемота?… Легендарная скотина!
Мура и Василий Васильевич вразнобой подтвердили, что слышали.
— Когда мне подумать надо, я всегда к бегемотам хожу, — продолжал Саня. — Я это, типа, патронаж над ними держу. У нас так принято. Кто может, тот деньги даёт на зверей. Я на бегемотов даю.
— Поговорить с тобой — это моя идея, — призналась Кристина. — Саня считал, что не имеет смысла, но я его переубедила.
— Это всё я давно понял, — сказал Василий Васильевич. — Я только не понял, о чём вы хотите говорить, что за секретность такая. Сань, ты чего, сам дружбана с маяка спихнул?
— Больной, что ль, дядя?!
— Тогда в чём дело?
— Здесь разговаривать неудобно, — повторила Кристина. — Поехали куда-нибудь. У нас на стоянке машина.
— А из гостиницы до города вы на чём добирались?
— На такси, — удивилась Кристина. — Саня хотел шофёра вызвать, а я сказала, что шофёра ждать долго. Ну, и позвонила в такси.
— Хоть бы ты Захарычу позвонила, — пробурчал Василий Васильевич. — Или мне!.. Мы же не знали, что ты с Саней уехала. Волновались.
— Я тебе говорила, что не нужно волноваться, — вставила Мура. — С ней всё в порядке.
— Ну чё? Поехали? Ща, заплачу только!.. — Саня похлопал себя по карманам и пошёл к длинной пластиковой стойке, над которой были развешаны разноцветные надувные шары с надписями «С днём свадьбы» и «С новым учебным годом!»