— Я знаю, — прошептала Мура успокаивающе. — Ты ешь, ешь.
— А когда спиритический сеанс? — спросила Софья. — Нет, ну правда! То хоть сеансы были, всё развлечение!
— Я проведу, — громко пообещала Мура, и Лючия засмеялась.
— Кого будем вызывать? — продолжала Софья. — В прошлый раз этот был, как его…
— Кант, — подсказал Стас.
— Во-во! Точно! Но он толком ничего не сказал.
— Может, он знает, кто украл моё кольцо? — предположила Кристина. Она сидела на полу и играла с собакой. — Давайте спросим?
— А что, вы ещё не нашли кольцо? — удивилась Лючия. — Наверное, на улице потеряли, иначе оно непременно обнаружилось бы.
— Ничего мы не теряли на улице, — возразила Кристина, взяв пса за передние лапы и дирижируя ими. — Кольцо у нас украли!
— Господи, кому оно нужно, дорогая? Такая нелепая безделушка.
— Это не безделушка, — продолжала Кристина, дирижируя лапами. — Это уникальный древний волшебный камень. И если бы у меня раньше была такая охрана, никто не осмелился бы даже близко подойти к моему изумруду!..
Пёс вопросительно вилял хвостом и поглядывал на Саню. Тот с шумом дотянул из кружки чай, поднялся и скомандовал:
— Пошли!..
Пёс вскочил, завертелся, задирая голову, чтобы ни на секунду не выпустить из поля зрения хозяина. Кристина тоже поднялась.
— Ну чё, братух, — Саня подошёл и опёрся обеими руками о стол Василия Васильевича. — Каков план? Я в город, что ль, рвану?
— Давай обсудим, — предложил Меркурьев. — Я доем, и поговорим.
— Лады, — сказал Саня. — Только не тут, не при народе.
— Мы на улицу выйдем, — встряла Кристина. — Заодно собаку прогуляем!.. Я думала, он убегать будет, а он от Сани не отходит! До чего умный пёс!..
И они — все трое — вышли.
— Уж это прямо сразу видно, — вслед им язвительно сказала Софья, — ума у него палата, у кобеля этого безродного.
— Скажите, чтоб они его не таскали в столовую, — приказала Лючия домоправительнице, которая убирала со стола. — По крайней мере, когда здесь все! Терпеть не могу грязи.
Нинель Фёдоровна вздохнула.
— Я скажу, — пообещала она. — А там как он захочет, Алексан Фёдорыч. Я ему указывать не могу, он тут вскоре полновластным хозяином станет.
— Да какая мне разница! — Лючия поморщилась. — Главное, чтобы здесь не было этой вонючей собаки.
— Я постараюсь, — пробормотала Нинель. — Виктора Захаровича привлеку…
Из столовой Василий Васильевич заглянул проведать «Философию Канта». Минувшим вечером он пристроил книгу на каминную полку.
Теперь она лежала на столе возле готического окна страницами вниз.
— Мура, — призвал Меркурьев. — Давай! Страница пятьдесят семь. Итак, философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий, которые приносят с собой страсти. Да? Нет?
Мура подошла, перевернула книгу и кивнула.
— Отлично, — похвалил Василий Васильевич «Философию». Подумал немного и сказал: — Дай-ка мне её сюда.
Он сунул книгу под мышку и пробормотал:
— А если я её в чемодан спрячу?
— Не нужно её прятать, Вася, — посоветовала Мура. — Ты же сам понимаешь, что не нужно.
— Почему? — строптиво поинтересовался Василий Васильевич. — В чемодан и на замок запереть!
— Ничего не изменится, — вздохнула Мура. — Ты ничего этим не добьёшься.
— А вот посмотрим!..
Он на самом деле засунул книгу в чемодан, запер и ещё подёргал замочек, надёжно ли. Заперто было надёжно. С балкона ему было видно, как скачет по серому от дождя песку Кристина, за ней мчится несуразный пёс, а за ними неторопливо шествует Саня — Александр Фёдорович, — прижав к уху телефонную трубку.
Меркурьев нацепил куртку, засунул в карман шапку, посокрушался над кучей вещей, которые он так и не удосужился разложить, и постучал к Муре.
— Ты в самом деле собираешься проводить спиритический сеанс? — первым делом спросил он, как только она распахнула дверь. — Или это шутка?
— Это не шутка.
Меркурьев вдруг как будто вернулся в сегодняшнее утро, на маяк. Он забыл обо всём, пока запивал пшённую кашу горячим какао и Мура держала его за руку, — словно кто-то приказал ему забыть!
А тут вспомнил.
Он собирался как следует поцеловаться с ней — долго, с чувством, — мечтал об этом и строил планы, но теперь ему стало не до поцелуев.
— Мура, — позвал он и с размаху сел в кресло. — Я тебе не рассказал. А я должен рассказать!..
— Не обязательно, — отозвалась Мура, и голос у неё был безмятежный. — Я тоже видела.
— Как?!
Она подошла, присела перед ним на корточки и заглянула в лицо.
— Когда ты пришёл, — сказала она совершенно серьёзно, — началось возмущение поля. Очень сильное. Я взяла тебя за руку, и мне всё стало видно.
И она снова взяла его за руку. Василий Васильевич высвободился.