— Эх, Вася, Вася, — выговорила Нинель и покачала головой. — На беду мою ты сюда приехал. Вы все приехали на беду!..
— Конечно, дочь тут была совсем не к месту! Счастье Нинель Фёдоровны оказалось под угрозой, но тут всё было просто — она не передавала вам ни писем, ни телеграмм, ни звонков. На звонки ведь тоже отвечает Нинель!.. И вдруг новая беда, как назло!
Василий Васильевич перевёл дух и посмотрел по очереди на всех слушателей.
— Виктор Захарович, который не мог найти дочь, решил искать её самостоятельно. То есть продать дом и поехать в Москву.
— Правда?! — вдруг вскрикнула Софья. — Это правда?!
Виктор Захарович кивнул — так и есть.
— Покупателей было двое. Наш Саня, Александр Фёдорович, и второй, Иван…
— Николаевич, — подсказал насупленный Саня.
— Вы оба приезжали сюда и вели переговоры с Виктором Захаровичем.
— Это так.
— Нинель Фёдоровна всё придумала. Она выбрала Ивана Николаевича, он показался ей более подходящим для её целей, и убедила его, что дом вам не принадлежит и вы не имеете права его продавать.
— Нинулька! — воскликнул Виктор Захарович. — Что он говорит?!
— Ты слушай, — велела Нинель Фёдоровна хладнокровно. — Сам-то ведь ни за что не догадался бы! Так тебе умный человек растолкует!..
— Она сказала, что всю жизнь прожила в этом доме, это, между прочим, чистая правда, знает каждый закоулок, знает, где бумаги, в которых сказано, кому на самом деле принадлежит дом. Допустим, ей!.. И пообещала документы передать — за деньги, конечно!.. Но передавать в доме опасно, она боится, что хозяин их застанет, узнает, что-то такое! Она умеет быть убедительной, наша Нинель Фёдоровна. А Иван Николаевич был не самого большого ума человек! Да и сама идея ему понравилась — встречаться ночью на маяке по секретному делу!.. Интересно ведь, а он пацан рисковый! И друга обставить можно! Дорогого друга Саню, у которого за спиной он всю жизнь прожил!.. А тут раз! Пусть Саня у Захарыча дом купит, вложится по полной программе, а у него, Ивана, документики готовы, что продажа-то липовая, дом другому лицу принадлежит!.. Доверчивый и глупый Ванюшка даже рыбу договора прикинул, нового, на себя!.. В тот вечер он почти ничего не пил, только другу подливал и веселился от души. Все разошлись по комнатам, он вооружился фонарём и отправился на маяк. Наверху, на площадке, никого не было. Он постоял-постоял, а потом Нинель Фёдоровна столкнула его вниз. Она вышла из потайного хода. Иван не ожидал — ну совсем! Там же никого не было, а про ход он не знал, и никто не знал. Она вернулась в дом и сделала ошибку, заперла за собой дверь. Всё, конец истории.
— Вася, Вася, — пробормотала Нинель Фёдоровна. — Ничего ты не понимаешь. Нет мне другой жизни, кроме как в этом доме. Умру я без него. А я не хочу.
— Не хотите, — повторил Меркурьев. — Понятно, кто же хочет.
— Не, я не понял, — подал голос Саня. — Ну хорошо, спихнула она Ванюшку, а я чего? Я дом всё равно купил бы!..
Василий Васильевич покачал головой:
— Тут затея такая, что вроде ты его и спихнул, Саня.
— Я?!
— А в кармане у Ванюшки бумажка была, из записной книжки вырванная! «Встречаемся на маяке, дело есть, приходи, хуже будет», я наизусть не помню. Твоим почерком написанная, всё как следует.
— Ты сдурел, братух?! Не писал я Ванюшке никаких записок! Я ему по телефону звонил!
— Да какая разница, Саня?! Нашли бы у него в кармане, решили бы, что ты его столкнул! Ну не поделили вы чего-то!.. И в кутузку тебя на долгие счастливые годы! Так Нинель Фёдоровна предполагала.
— А записка откуда взялась?
— Она сама её написала! Она прекрасно умеет почерки подделывать и за Виктора Захаровича счета подписывает!
— Так куда записка потом делась? Не было при Ванюшке никаких моих записок!
— Я забрала, — неожиданно сказала Мура, и все посмотрели на неё. — Я вытащила листок у него из кармана.
— Вот, — согласился Василий Васильевич.
— Зачем? — поразился Саня. — Зачем вытащила?!
— Я знала, что ты его не убивал, — ответила Мура. — И решила, что будет лучше, если записку никто не увидит.
— Ну ты даёшь.
Все помолчали. Виктор Захарович взялся за сердце.
— И что нам теперь делать? — спросила Кристина. — Опять полицейских вызывать?
— Можно не вызывать, — сказала Софья. — Вернее, не нужно вызывать! Всё это домыслы, а не доказательства преступного умысла или преступного деяния.
— Вот именно, — согласился Меркурьев.
— Нет, а что нам делать?! — повторила Кристина с нажимом. — Так нельзя это оставить!..
— Витя, — сказала Нинель, и губы у неё затряслись, — прости меня, Витенька!.. Я не могла! Никак не могла! Когда ты решил дом продать, у меня сердце перевернулось!
Виктор Захарович тяжело встал, зашаркал к ней, сел рядом на диван и обнял её. Нинель горько заплакала.
— Бедолага, — сказал Захарыч, гладя её по голове. — Ты бы со мной поговорила. Ты бы мне открылась, неужели я б не понял!..
— Ничего бы ты не понял, Витенька, — прорыдала Нинель. — Разве ж я могла!..
— Человека погубила, — покачал головой Виктор Захарович, — натворила дел…
— Витенька, прости!..
— Да я-то что! Я прощу, а вот… люди простят ли?…
Саня вдруг встал, словно принял какое-то решение. У него как-то заострилось лицо, и по лицу и по движениям стало понятно, что он сильный, опытный, жёсткий человек — совсем не такой, к какому они привыкли за последнее время.
— В тюрягу вас не примут, это точно, — сказал он, и Василий Васильевич усмехнулся. — Да и старая вы уже!
Нинель Фёдоровна перепуганно уставилась на него.
— Доказательств у нас нету, а те, что есть, — фуфло. Придётся вам отсюда съехать, из вашего драгоценного дома. Я прослежу за этим.
— Куда съехать? — спросила Нинель с ужасом.
— А в рыбхоз. У меня хозяйство небольшое на косе, рыбу там разделывают, консервы крутят. Там доживать будете. Без права переписки.