Монсегюр – деревня необычная. Из сотни домов – большая часть отели, магазины, торгующие талисманами и символическими украшениями, книжные лавки по эзотерике. В одну такую лавку, называвшуюся «Переулок времён», мы зашли. Где-то с час рылись по полкам, зная, что после столь тщательного изучения множества книг придется что-то купить, не столько для себя, сколько для приличия. Мы выбрали недорогого, красиво изданного «Гермеса Трисмегиста». Хозяин магазина, которому явно хотелось поговорить, задал бессмертный вопрос:
– Простите, а какой вы национальности?
– Les Polonais,[39] – произнесли мы волшебное слово, всегда вызывающее подъем духа у французских эзотериков и французских клириков. Духовенство – это понятно, Папа – поляк, но кто обеспечил нам такую репутацию в теософических и спиритуалистических обществах и всяких прочих братствах нелицензированного ускоренного духовного развития? Может, Товяньский[40] (Нервал считал его гением), а может, обладатель лицензии на Абсолют – Хёне-Вроньский.[41]
И на этот раз польские чары подействовали, хозяин книжной лавки обрадовался:
– Поляки – это хорошо, очень хорошо. Выпейте кофе со льдом, единственное лекарство от сегодняшней жары.
Мы поднялись на второй этаж, где жена хозяина в длинном голубом платье приготовила нам кофе. Мы говорили на разные темы – естественно, эзотерические. Я рассказала, что ищу что-нибудь о святой Марии Магдалине, но меня не интересует книга о Пистис Софии, которую я видела внизу, в лавке.
– Не о Пистис Софии… – Хозяин магазина задумался. – А вы видели акты инквизиции в деле о катарах? Сейчас принесу.
Через пару минут он вернулся с томом по-латыни и по-французски. Открыл французское издание, нашел страницу с показаниями, где как раз говорилось о Марии Магдалине.
– Это должно вас заинтересовать.
Меня скорее заинтересовала эрудиция книжника.
– Никакой я не эрудит. Если целый день сидишь в книжном магазине, что еще делать, как не читать? К нам тут разные люди заходят, от каждого услышишь что-нибудь любопытное. Двадцать первого июня понаехали толпы туристов смотреть восход солнца в руинах замка. Французские и английские друиды утверждают, что замок был солярной святыней, и, пожалуй, они правы, потому что в день летнего солнцестояния на стенах часовни видны светлые окружности. От катаров остались одни руины, иначе и быть не могло, слишком хороши они были для этого мира. Через много лет после взятия Монсегюра, неподалеку отсюда, в Фуа, в руки инквизиции попал один из последних совершенных. И тут же все окрестные катары поспешили добровольно заявить о себе в инквизицию, поскольку было известно, что совершенный не имеет права лгать и раскроет всех законспирированных собратьев.
После книжной лавки мы пошли осматривать руины замка. На месте, называемом Полем костров, в Средние века был установлен камень, увековечивший гибель защитников Монсегюра. Около этого камня стоял улыбающийся молодой человек и продавал туристам декоративные спичечные коробки с надписью «Сувенир из Монсегюра».
Поляки (фр.).
Товьяньский Анджей Томаш (1799–1878) – польский философ, мистик, основатель религиозно-мистического течения (товянизм), оказавший сильное влияние на польский романтизм, в частности – на творчество Адама Мицкевича. В 1841 г., будучи в эмиграции в Париже, провозгласил начало новой, высшей эпохи христианства и основал кружок своих последователей. – Примеч. пер.
Хёне-Вроньский Юзеф Мария (1778–1853) – польский философ, математик и мистик, основатель польского мессианизма. С 1800 г. жил во Франции, где разработал свою философскую систему. Бытие и познание выводил из Абсолюта, который понимал либо как Бога, либо как дух, разум, вещь в себе. На работы Хёне-Вроньского ссылался в своих книгах известный французский мистик Жерар Анкосс (Папюс). – Примеч. пер.