В один из таких боевых дней при штурме Кенигсберга, из девяти вылетавших самолетов шесть получили значительные повреждения (пулевые пробоины в фюзеляже и плоскостях в расчет не принимались). Например, самолет No 18 имел два прямых попадания снаряда в моторы; у самолета No 1 перебиты тросы управления; на самолете No21 - пробит стабилизатор; у No19 повреждено левое крыло; у машины No 26 - прямое попадание снаряда в фюзеляж и т. д. Все эти повреждения требовалось быстро устранить. Из этого и складывались боевые будни технического состава и всех, кто обеспечивал вылет отремонтированных самолетов.
Боевые действия велись большими группами по данным воздушной разведки 15-го авиаполка. Когда поступали сведения о враге, в район обнаруженного конвоя мы высылали еще своего "доразведчика".
Самолету-разведчику, а тем более доразведчику приходилось вести наблюдение под непрерывным огнем вражеских зенитных установок, но не исключалась и встреча с "мессерами". Поэтому в экипажи доразведки подбирались "железные парни". В полку их называли "непробиваемыми".
Первым на доразведку с нового аэродрома вылетел экипаж командира звена В. А. Астукевича (штурман В. Е. Михайлик, стрелок-радист Левшин). Перед вылетом я напутствовал экипаж:
- Помните, что одной смелости разведчику недостаточно. Нужны выдержка и мастерство. Привяжитесь к конвою и наблюдайте за ним до прихода наших ударных групп. Затем наведите самолеты на цель и зафиксируйте результаты удара.
Экипаж Астукевича умело выполнил задачу. По данным доразведчика, 18 марта группа из 10 самолетов (столько же было истребителей прикрытия) под моим командованием в Данцигской бухте нанесла удар по фашистским транспортам. Мы потопили три крупных транспорта, сторожевой корабль, повредили одно судно. Отмечено прямое попадание бомбы в легкий крейсер.
Настроение у всех было приподнятое. Общему подъему боевого духа личного состава способствовали успехи Красной Армии при штурме Кенигсберга. Боевое напряжение возрастало. Наносить торпедно-бомбовые удары по обнаруженным конвоям и боевым кораблям для нас стало делом обычным.
Враг часто менял тактические приемы, совершенствовал оружие. Стоило не побывать над полем боя хотя бы неделю, как появлялось что-то новое. Враг умело использовал плохие метеоусловия для проводки конвоев в наиболее угрожаемых местах, применял против наших торпедоносцев корабли-ловушки.
Можно себе представить, какая это радость для летчика - обнаружить в море, на активных коммуникациях, фашистский транспорт без охранения. И командир группы, чтобы не разряжать все самолеты по обнаруженному судну, посылает в атаку одного из ведомых. Но, увы... это судно делает резкий поворот, успевает выйти на невыгодные для торпедоносца углы атаки и начинает вести интенсивный огонь из тщательно замаскированных орудий.
Но совершенствовала и меняла тактические приемы и наша морская авиация. Мы стали применять, например, высотное торпедометание, которое, как и всякий новый тактический прием, давало хорошие результаты. Удары наносились массированно, а иногда и всем составом ВВС КБФ, и ни один вражеский конвой или отряд боевых кораблей, обнаруженный разведчиками, не уходил безнаказанно.
11 апреля в воздух были подняты 328 самолетов КБФ, которые уничтожили 13 транспортов, шесть сторожевых кораблей, один миноносец и повредили шесть транспортов врага.
От 51-го минно-торпедного полка в этой операции участвовало 25 самолетов. Они составили пять групп торпедоносцев и топмачтовиков с тяжелыми бомбами весом в тысячу и пятьсот килограммов каждая.
12 апреля вылетело 400 самолетов. Торпедоносцы и штурмовики составляли главную ударную силу. Было потоплено четыре транспорта, два сторожевых корабля, быстроходная десантная баржа и/повреждено несколько транспортов с войсками и техникой.
Однако и мы несли потери, главным образом от зенитной артиллерии. Например, в бою 12 апреля враг повредил семь наших самолетов. Над целью был сбит самолет младшего лейтенанта Б. А. Балакина, получил ранение штурман третьей эскадрильи капитан Г. Н. Шарапов.
Хочется отдать должное боевым друзьям из истребительных полков - 21-го и 14-го, которые нас чаще всего прикрывали. Они не только надежно охраняли торпедоносцев, но, используя свой маневр, скорость и мощное стрелковое вооружение, выходили на штурмовку вражеских кораблей, поддерживая нас огнем своих пушек и пулеметов.
В последние дни боев за Пиллау в воздух поднимались все исправные самолеты нашего 51-го полка. 24 апреля, накануне освобождения Пиллау, в воздух поднялись 23 самолета: 10 торпедоносцев, 10 топмачтовиков и 3 доразведчика. Действовали четырьмя группами. В итоге экипажи потопили два вражеских транспорта и две быстроходные десантные баржи. В период нанесения удара в воздухе дежурил, под прикрытием истребителей, самолет-амфибия, готовый прийти на помощь экипажу в случае вынужденного приводнения.
В боях за Пиллау исключительное мужество и силу воли проявил летчик младший лейтенант Назаренко. Его дважды ранило. Кровь заливала глаза. Управлял самолетом одной рукой и одной ногой. Машина Назаренко получила серьезные повреждения, и когда перед посадкой летчик выпустил шасси, вспыхнул пожар.
Требовались нечеловеческие усилия, чтобы управлять горящим самолетом, который мог вот-вот развалиться в воздухе.
- Одного боялся, - рассказывал потом Назаренко, - это потерять сознание. Правой рукой регулировал сектор газа и даже зубами хватал штурвал... Но при приземлении нужно было еще и нажать оба тормоза, а в голове мутнело...
Назаренко пришел в себя уже в госпитале, где у него насчитали 32 осколочных ранения.
Во время боев на Земландском полуострове трудно назвать лучших. Здесь все вели себя как герои.
Нередко плохая погода, сильное противодействие вражеской зенитной артиллерии не давали возможности точно определить результаты наших ударов. В таких случаях брались под сомнение некоторые боевые донесения экипажей и им засчитывали минимум уничтоженных объектов или не засчитывали ничего. Поэтому летчики стремились сами убедиться и зафиксировать результаты своих атак. А это приводило иногда к излишним потерям. Так, 26 марта 1945 года экипаж командира звена лейтенанта Г. Г. Еникеева, имевший на своем боевом счету восемь потопленных транспортов, погиб над целью, увлекшись фотографированием результатов атаки своей группы. Не случайно специальная комиссия, обследовавшая Данцигскую бухту, нашла там потопленных вражеских кораблей и транспортов гораздо больше, чем показано в сводках. При освобождении Пиллау только в порту специальная комиссия обнаружила 115 потопленных различных судов.
* * *
Последние дни штурма Восточной Пруссии были для торпедоносцев особенно тяжелыми. После падения Кенигсберга враг всеми силами держался за порт Пиллау, который связывал прижатую к берегу группировку с Германией. Здесь враг сосредоточил огромные силы своего флота. Оборвать эту единственную коммуникацию, беспощадно добить врага - вот какая задача стояла перед торпедоносцами и всеми другими ударными и обеспечивающими силами ВВС КБФ.
Но решить ее было не просто. Во время боевых вылетов наши летчики встречали такую стену огня, через которую чудом можно было низколетящим самолетам пробиться к цели. Таких богатырей, которых не смог устрашить бешеный огонь фашистских кораблей, имелись десятки, сотни. Жаль, что не всем нашим боевым товарищам-летчикам удалось избежать прямого попадания вражеского снаряда в самолет.
24 апреля 1945 года запомнилось нам на всю жизнь. Этот день был одним из самых тяжелых. Каждый потопленный вражеский корабль доставался дорогой ценой.
Во время атаки летчик И. Г. Дегтярь потопил быстроходную десантную баржу, но и его самолет был подбит. Наши истребители сопровождения наблюдали, как торпедоносец Дегтяря перешел на крутое снижение и под большим углом врезался в воду. Видимо летчик получил тяжелое ранение.
В тот же день в пятистах метрах от успешно атакованного фашистского транспорта взорвался самолет летчика М. К. Мальцева.
Наши боевые товарищи пали смертью храбрых на поле боя, показав пример образцового выполнения воинского долга, верного служения Родине. Об этом рассказали в письмах к матерям друзья погибших.
"Вы по праву можете гордиться своим сыном, отдавшим жизнь за счастье нашей Отчизны, - писали они. - В лице Вашего сына мы потеряли лучшего боевого товарища и клянемся беспощадно мстить врагу. В наших сердцах вечно будет жить память о Вашем сыне. Его светлый образ будет вдохновлять нас на новые боевые подвиги..."
И летчики крепко держали слово, данное матерям погибших. Они жестоко мстили врагу за смерть товарищей. О героических делах каждого рассказывалось в письмах, листовках и документах.
На письма мы получали ответы. Матери погибших призывали беспощадно бить врага, уничтожить фашизм и с победой вернуться домой к своим семьям.
Особенно много энергии придавали нам письма и посылки октябрят и пионеров. Никогда не забыть посылку из Свердловска от девочки Тани с вышитым крестиком платочком и запиской, в которой всего два слова, написанных печатными буквами: "Лучшему защитнику!". Такие записки и посылки в торжественной обстановке вручались лучшему экипажу по итогам боевой работы за день. Скромные детские подарки удесятеряли силы воздушных бойцов и их наземных соратников. Приведу один только пример.
В боях за Пиллау летчик младший лейтенант А. А. Бровченко получил тяжелое ранение. Теряя силы, мужественный пилот все же дотянул до своего аэродрома, но изрешеченный пулями и снарядами самолет в конце пробега загорелся. Нельзя было терять ни секунды. И к самолету со всех стоянок бросились люди. Пренебрегая смертельной опасностью, они извлекли тяжелораненного летчика и спасли ему жизнь.
За успехи в боях при штурме. Кенигсберга и военно-морской базы Данциг, за храбрость и мужество, доблесть и настойчивость наш 51-й полк получил вторую боевую награду - орден Ушакова II степени.
Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин в своих приказах трижды объявлял личному составу нашего полка благодарность: 28 января 1945 г. за взятие города Клайпеды (Мемель), 30 марта - Данцига, 9 апреля военно-морской базы и города Кенигсберга.
* * *
В бою нельзя ошибаться. Слишком дорогой ценой приходится расплачиваться за это. Но в то же время на ошибках учимся.
18 апреля 1945 года группа торпедоносцев и топмачтовиков во главе с одним из лучших наших командиров звеньев имела задачу атаковать вражеские корабли у Пиллау. Выйдя в указанный район и обнаружив фашистские суда, ведущий принял неправильное решение - атаковать их с моря по направлению на берег, со светлой части горизонта. Гитлеровцы сразу заметили наши самолеты и открыли бешенный зенитный огонь. Машина ведущего получила четыре прямых попадания. Они вывели из строя левый мотор, разбили фюзеляж у штурманской кабины. Штурмана тяжело ранило. Летчик пытался возвратиться на свой аэродром на одном моторе, но тяга пропала. Не дотянув до берега, он произвел посадку на воду у селения Мальшникен. Самолет носом выскочил на берег, а корпус так и остался в воде. Штурмана в тяжелом состоянии отправили в ближайший армейский госпиталь. Летчик и стрелок-радист добрались в свою часть.
Что же произошло?
За ведущим пошел в атаку лишь один ведомый - младший лейтенант Козлов. И тоже неудачно - самолет получил прямые попадания снарядов в левую плоскость. А два других ведомых - лейтенант А. Г. Горбушкин и младший лейтенант В. Д. Петров, - отделившись, вышли с темной части горизонта на группу вражеских судов в составе транспорта, танкера и тральщика.
В. Д. Петров атаковал танкер в 5000 тонн, а А. Г. Горбушкин тральщик. Оба экипажа видели сильные взрывы, но зафиксировать потопление не смогли из-за сильного противодействия зенитной артиллерии и плохой горизонтальной видимости.
На разборе боевой работы за сутки высказывались разные мнения. Одни говорили, что Горбушкин, будучи заместителем командира группы, виновен в отрыве от ведущего. Его примеру последовал Петров. Нельзя допускать, чтобы ведомые без разрешения ведущего делали то, что им вздумается. Есть золотое правило: ведомый может выйти из строя только с разрешения ведущего.
- Но они же отлично выполнили задачу, - говорили другие.
Да, ведомые действительно совершили ошибку. Правда, сложившаяся обстановка в какой-то мере оправдывала их.
Ведущий же оценил обстановку неверно, потерял управление группой. То, что ведомые хорошо выполнили боевую задачу, смягчает их вину. А если бы задача осталась невыполненной?
Завершающие бои
В последних числах апреля 1945 года на юго-восточном побережье Балтийского моря оставалось два важных стратегических направления действий советских войск. Одно из них - вдоль берега моря на Кольберг - Свинемюнде Росток.
На этом направлении наступали войска 2-го Белорусского фронта, уже занявшие Штеттин и готовившиеся к штурму военно-морской базы врага Свинемюнде.