Ты памятник бессмертной русской славы
На сердце собственном воздвиг.
Но не умолкло сердце полководца,
И в грозный час оно зовет на бой,
Оно живет и мужественно бьется
В сынах Отечества, спасенного тобой.
Память о Кутузове священна...
Завершилась Висло-Одерская операция. После короткой подготовки, как положено, оперативное перестроение, пополнение личного состава, подтягивание резервов, подвоз боеприпасов, горючего и всего, что нужно для боя, - началась последняя операция Великой Отечественной войны - Берлинская.
Цель Берлинской операции состояла в том, чтобы в короткие сроки разгромить основную группировку войск противника, овладеть Берлином и, выйдя на реку Эльба, соединиться с войсками западных союзников. Это должно было лишить фашистскую Германию возможности дальнейшего сопротивления, вынудить ее к безоговорочной капитуляции и таким образом победоносно завершить войну.
В составе наших войск в Берлинской операции участвовало: два с половиной миллиона солдат, сержантов и офицеров; 41 600 орудий и минометов; 62 500 танков, самоходных артиллерийских и штурмовых орудий; 7500 боевых самолетов.
В боевой работе нашей авиации чередовались массированные действия по большим скоплениям войск и эшелонированные удары по малоразмерным целям.
На направлении войск нашего фронта противник успел создать серьезную оборону. Нам досталось поддерживать войска, впереди которых география создала высоту 718 метров, что западнее города Опельн. Эта высота выделялась над окружающей равниной и была хорошим ориентиром для выхода и отыскания целей. Так что, вылетая на задание, на вопрос куда идет группа, летчики отвечали: "В район высоты 718 метров".
Мы внимательно следили за ходом боевых действий не только на нашем фронте - это было нашей обязанностью, - но и за действиями на других фронтах. Особенно нас интересовала битва непосредственно за Берлин, город где вынашивались захватнические планы, откуда шло руководство войной против нас.
Когда выяснилось, что Берлин возьмут войска 1-го Белорусского фронта, тогда войска 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов устремились вперед, тем самым обеспечивая быстрейшее взятие Берлина. Дело в том, что наши союзники, не встретив серьезного сопротивления противника, стремились продвинуться на восток как можно дальше. Вскоре немцы начали сдаваться в плен, причем с большей охотой, чем нам.
25 апреля 1945 года произошла встреча наших войск с американцами на реке Эльба в районе города Торгау. Какая это была радостная встреча!.. Мы все жили в ожидании победы, окончания войны.
И все-таки эта весть пришла в полк внезапно. Эта внезапность объясняется еще и тем, что за четыре года мы привыкли к войне, к четкой заданности боевой работы, вылетов-штурмовок. И вдруг... бесшабашная, какая-то бешеная стрельба из всех видов оружия и всех калибров!..
Спросонок, на хорду одеваясь, я подумал, что это ударили оставшиеся у нас в тылу немцы. И только прибежав на КП, узнал о капитуляции фашисткой Германии.
Конец войне... Как мы его ждали...
Трудно передать словами неописуемую радость, безудержное ликование, охватившее всех. Казалось, что отныне в жизни навсегда исчезли печали, заботы, горе и слезы. Сразу стала заметнее ярко цветущая весна. Вспомнилась и в мыслях стала ближе Родина, отчий дом... Каждый думал, что вот остался жив, скоро свидится с родными. Но реальная жизнь продолжалась. Вскоре ко мне на КП прибегает командир зенитного подразделения, охранявшего наш аэродром, и, смущаясь, докладывает, что его орлы на радостях расстреляли весь боезапас снарядов. Просит помочь транспортом - подвести снаряды с базы. А так как наши воздушные стрелки и летчики тоже успели "порезвиться" и отсалютовать Победе из бортового самолетного оружия, то пришлось дать команду о срочной проверке и пополнении боекомплекта на каждом самолете, да и зенитчикам помочь.
Так - заботами о боеготовности полка - и начался мой первый мирный день.
Переходить на мирное положение оказалось не так-то легко и просто. Четыре напряженных и неимоверно тяжелых года мы жили и думали категориями войны. Наши мысли были заняты одним: как быстрее прогнать с родной земли врага, разделаться с фашистами. Мы к этому привыкли. Это стало нормальным состоянием нашей жизни. Из боя в бой, из битвы в битву. А битва - это день и ночь без отдыха, выходных, предвыходных, праздничных и предпраздничных дней, только одно непрерывно - бить и бить врага. И вот Победа.
А как быть дальше?.. Что делать вооруженным людям?.. Это для нас не простые вопросы. Большие дела, известно, всегда начинаются с перестройки сознания. Но с чего ту перестройку следовало начинать нам, молодым людям, большинству которых было по двадцать с небольшим лет?
" Для военных первое дело, - размышлял я, боеготовность подразделения, части. Для военных летчиков - это систематические полеты и на этой основе постоянная летная натренированность. Значит, надо организовать полеты, учебу". Так один вопрос прояснился. Солдаты, сержанты, офицеры в условиях войны жили где попало, не всегда всего доставалось. Теперь следовало жить по уставам мирного времени. Солдатам и сержантам - казармы, офицерам - общежития, старшим офицерам - квартиры. Надо было привести и форму одежды к однообразию. Второй вопрос стал более-менее ясен.
На войне, понятно, не удавалось организовать жизнь боевого коллектива в полном единогласии с уставными положениями, с такими формами ее, как утренний осмотр, обязательное построение и передвижение подразделения только в строю, вечерняя поверка. Настало время привести и это в соответствие. Третий вопрос решен. Затем задачи ведения полкового хозяйства - его тоже в порядке содержать следовало. И так, постепенно, последовательно решая один за другим вопросы жизни полка, мы начали переход на мирное положение.
А мирное положение - это и семья, и дети, и домашний уют - словом тыл, без которого и боевому пилоту не обойтись. Все начали думать о семьях. Кто семейный - съездить навестить родных. Ну, а кого война застала холостым помышляли, как бы жениться. Не многим ведь удалось встретить на войне подругу.
Мне повезло. В эскадрилье связи корпуса техником звена была Женя Аваева. На самолетах этой эскадрильи я летал много и часто, так что вскоре мы подружились крепко и навсегда.
Много можно говорить об особенностях жизни жены летчика. Где только мы не бывали вместе за годы службы, но не помню случая, чтобы жена роптала на частые перелеты, неустройства жизни военного. Спросит: "Когда летим?" Отвечу: "Через два дня" - и этого достаточно. Мы успевали и собраться, и проститься с добрыми людьми, которые нас окружали, и вовремя убыть к новому месту службы.
А сколько переживаний у жены летчика, пока ее муж в небе! Дневные ли, ночные ли полеты - она не спит, ждет. И никогда никаких обид. Мы, летчика сначала догадывались, а затем уж узнавали об этих переживаниях, и не от своих жен, а через других людей - диспетчеров, офицеров штаба. И вот сейчас, спустя долгие годы жизни в военных городках, гарнизонах, думаю, сколько же недосказано добрых слов своим боевым подругам в этих наших напряженных, как принято говорить, буднях боевой учебы...
Однако вернемся к тем будням. Наш полк через месяц оказался в городе Вышкове. Вышков стоит на большой магистральной дороге, проходящей через Брно на Оломоуц. Недалеко от Брно находится то место, где произошло Аустерлицкое сражение, и мы не преминули съездить туда.
Надо сказать, между солдатами и офицерами Красной Армии и местным населением налаживались добрые отношения. Мы быстро находили общий язык, и переводчики нам были не нужны. В то время в Чехословакии, как и в других странах Восточной Европы, шла острая политическая борьба. Народы определялись, каким курсом идти дальше, какую жизнь строить. Возврата к прошлому быть не могло. А что же строить новое? В государствах Восточной Европы было множество партий: коммунистические, социалистические, демократические, рабочие, народные.. Ясно, что надо было создавать единый национальный фронт, и правительства именовали себя правительствами Народного фронта, демократическими. Во всей этой борьбе наши симпатии, понятно, были на стороне коммунистов. Многие из них приходили к нам в гарнизоны, и мы подолгу беседовали, рассказывали чехам и словакам о строительстве социализма в нашей стране.
Однако в Чехословакии мы пробыли недолго. Полк получил приказ перелететь в Австрию, где мы и расположились на полевом аэродроме Унтервальтерсдорф, в 20 километрах о Вены. Здесь штурмовики приступили к созданию учебной базы и обстоятельной боевой учебе.
В Австрии зима короткая, не каждую зиму и снег-то бывает, так что тир, классы для подготовки к полетам и разбора полетов, технические классы были сделаны прямо на аэродроме. Затем мы подобрали из руководящего состава полка преподавателей: летчики -командиры обучали подчиненных аэродинамике, самолетовождению, тактике; инженеры углубленно изучали с нами самолет, мотор, вооружение, оборудование.
Не сразу, но вчерашние фронтовики привыкали к мирным условиям. Стали правилом ежедневные утренние построения для осмотра, нередко практиковали мы проход по селу всем полком с хорошей строевой песней. Это взбадривало личный состав, да и жители деревни относились к нам с почтением: понимали, что у них стоит хорошо организованная воинская часть.
Полк наш действительно вошел в ритм регулярных полетов, плановых занятий. Летали мы на отработку техники пилотирования по кругу, в зоне, летали по маршрутам, на полигон для бомбометания и стрельб. Именно в это время начались регулярные, хорошо подготовленные летно-тактические учения, часто совместно с наземными войсками.
Ну а в выходные дни мы выезжали на экскурсии в Вену и ее окрестности. Вена - старинный красивый город, со многими достопримечательностями: собор святого Стефана, Дом парламента, зимний дворец Франца Иосифа (он временно был Домом офицеров Венского гарнизона). Запомнились резиденции императоров Австрии. Но, пожалуй самым памятным для нас русских, остался венский лес, то самый которому композитор Штраус посвятил свой знаменитый вальс "Сказки Венского леса".
Мне лично Австрия, эта небольшая, но благоустроенная страна, запомнилась еще хорошо организованной охотой. По согласованию с местными властями и с разрешения наших командиров не раз наш полковой охотничий коллектив отправлялся на охоту, и возвращались мы не с пустыми руками.
Как-то, узнав, что у русских хорошие охотники и стрелки, австрийцы нашей деревни, а потом и соседних начали просить нас убить грозу местных лесов кабана, шатуна-одиночку. Рассказывали об этом кабане и были и небылицы, но ясно было одно: кабан наносит большой вред посевам и огородам, нагоняет страх на австрийцев соседних с нами деревень. Наконец сам бургомистр пришел ко мне как к начальнику гарнизона с личным визитом и стал убедительно просить расправиться с этим кабаном. Просьбе бургомистра мы вняли, и вот однажды штурман полка Карпов и наш полковой врач Кириллов предложили мне поехать на охоту вместе. Я согласился.
Выбрали время, подготовились и поехали. Недалеко от нашего аэродрома высились горы Лайтагебирге, а за ними на юг уходило озеро Нойзидлер Зее. С воздуха - а это была зона наших полетов - и горы, и озеро ничего особенного вроде не представляли. Но когда мы на машинах приехали туда, то они на нас произвели сильное впечатление. Горы скалистые. Дороги в горах узкие: бричка проедет, но только в одном направлении, разминуться уже нельзя. Недалеко от гор начинались заросли камыша и озеро.
Однако сориентировались на местности, расставили всех на номера. Мне достался номер в горах. Ну, по дорожке пришел на свое место, осмотрелся. Для охоты позиция была хорошая: узкая горная дорога, в одну сторону от нее обрыв, хотя невысокий, но крутой, скалистый, удержаться на нем невозможно; в другую сторону скала высотой 40-50 метров - совершенно неприступная.
И вот начался загон. Загонщики зашумели, где-то недалеко раздался выстрел, затем второй - и все стихло. Я скептически подумал: опять только время убьем и невольно расслабился. Вдруг из-за поворота метрах в 30-35 на меня летит, мчится, издавая какие-то страшные звуки, этакое чудовище. Я даже не сразу понял, что это кабан: оторопь взяла. Честно скажу, удалось бы "уклониться" от этого боя - уклонился бы. Но тут уже ничего другого не оставалось, и я принял бой.
У меня тогда был восьмизарядный карабин "Винчестер" 12 калибра. Помню, прицелился и выстрелил в лоб кабана. Он летит на меня. Делаю второй выстрел. Кабан на пули не реагирует. Стреляю третий раз и вижу, что передние ноги кабана пошли как-то вбок. Кабан всхрапнул - вроде бы застонал. После четвертого выстрела зверь рухнул.
Вскоре по тропе, откуда бежал кабан, подошли мои товарищи. Начались восторженные охотничьи междометия.
И было на то основание : кабан весил около двух с половиной центнеров! А наши соседи - австрийцы, узнав, что мы все-таки завалили нарушителя их спокойствия, устроили нам чуть ли не манифестацию благодарности.
Так летели наши первые послевоенные будни. А тут начались и увольнения в запас. Сначала на Родину однополчане проводили девчат, мужчин старших возрастов. Мы, как могли, торжественно обставляли эти события: было и прощание с Боевым Знаменем полка, и фотографирование на память. А вскоре наш штурмовой полк расформировали в полном составе.
На всю жизнь запомнился тот день.
... Выносится полковое Знамя. Я произношу короткую речь о боевом пути полка, заслугах личного состава. Благодарю всех за добросовестную работу в годы войны, в мирное время и опускаюсь на колено перед красным полотнищем, овеянным славой. Переживания тех минут на поддаются моему описанию. Помню, ком подкатился к горлу - и полились слезы.. Я не стесняюсь этого...
К знамени подходят по очереди мои однополчане - Кириевский, Лагутин, Чередник, Перепелица, карпов, Лоскутов... Никто не торопится - прощаемся навсегда...
Спустя годы будут встречи коллектива полка! На торжествах ветераны еще не раз увидят Боевое Знамя 893-го Витебского Краснознаменного штурмового авиационного, но это уже будет история...
Мирные будни