Таким образом, работа инспекции ВВС в войсках носила разнообразный характер, касалась почти всех сторон их жизни и боевой деятельности. Но при всем том она, если можно так выразиться, не имела еще должного размаха, не отличалась фундаментальностью. И по очень простой причине: аппарат инспекции был немногочислен. Он физически не мог охватить должным образом и решить все вопросы, которые выдвигались жизнью.
А жизнь в военное время, ох, как быстротечна! Это в равной мере можно сказать и применительно к отдельному человеку, и к воюющим армиям в целом. Каждый день преподносит какой-то свой сюрприз.
В конце июня 1942 года неприятным сюрпризом для немцев были значительные потери их истребительной авиации на сталинградском направлении. Противник ответил на это тоже своеобразным сюрпризом для нас: вместо больших групп немецких истребителей над полем боя все чаще стали появляться отдельные пары пираты, как называли их наши летчики. Они избегали открытых встреч с советскими истребителями, предпочитая охотиться за одиночными самолетами и совершать внезапные налеты на наши аэродромы. Большого вреда пираты не приносили, но хлопот доставляли немало. Особенно при налетах на аэродромы в тот момент, когда мы, возвратившись с задания, заправляли свои машины горючим и боеприпасами. Зенитных средств у нас было мало, и вражеские охотники, по существу, действовали безнаказанно: выводили из строя материальную часть, мешали работе технического состава.
Командованию 434-го авиаполка пришлось принять некоторые меры предосторожности. Одна из них - организация постоянного дежурства на аэродроме двух - четырех истребителей, готовых к вылету. И очередной наскок пиратов окончился для них плачевно: оба "мессершмитта" оказались сбитыми четверкой "яков" под командованием майора Клещева. После еще двух-трех таких же неудачных попыток вражеские летчики совсем отказались от налетов на наш аэродром.
Зато они стали практиковать так называемую мышеловку. На деле это выглядело следующим образом. Встретив в воздухе относительно небольшую группу наших истребителей, фашисты начинали крутить карусель, то есть имитировать воздушный бой. Они хорошо знали, что советские летчики всегда поспешают на помощь своим. Когда кто-либо из наших входил в карусель, на него набрасывались все вражеские истребители и нередко сбивали. Однажды и я, ведя четверку истребителей, чуть не оказался в такой мышеловке. Хорошо, что предупредил летчик Луцкий, успевший уже распознать эту хитрость фашистов.
Должен заметить, что в 1942 году, в отличие от 1941 года, немецкая авиация начала довольно активно разнообразить способы борьбы. Это объяснялось, несомненно, эффективностью наших действий, медленным, но верным нарастанием мощи советских зенитных средств. В то же время мы тогда несколько отставали в совершенствовании тактических приемов: до этого, попросту говоря, не доходили руки - в пору было сдерживать ожесточенный натиск врага на земле и в воздухе. В дальнейшем, начиная с 1943 года, советская авиация надежно вырвала у противника инициативу во всех отношениях, в том числе, конечно, и в поисках наиболее эффективных приемов боя. А в описываемый период мы пока что больше "прилаживались" к врагу, нежели опережали его в тактике, старались все компенсировать мужеством, смелостью, решительностью. Но такая компенсация обходилась подчас слишком дорого.
За три недели ожесточенных боев 434-й полк, по существу, остался без самолетов. Вышли из строя и многие летчики. И все же этот полк внес немалый вклад в дело победы над врагом. Им было совершено восемьсот восемьдесят боевых вылетов, уничтожено тридцать пять неприятельских самолетов.
В июле он опять перебазировался на подмосковный аэродром для пополнения техникой и личным составом. Подполковнику Е. С. Антонову и мне поручили готовить полк к очередным боям.
В состав его влилось много новых летчиков, в основном из Качинского авиационного училища. Большинство из них были там командирами звеньев и инструкторами, имели от семисот до двух тысяч часов налета. Особенно высокой техникой пилотирования отличались старший лейтенант Ф. Ф. Прокопенко, лейтенанты В. А. Луцкий, А. П. Шишкин, А. Д. Анискин, Н. Н. Шульженко, Н. Ф. Парфенов, Н. Ф. Горшков, А. М. Александров и старший сержант А. И. Марков. Но, как показала проверка, их подготовка была односторонней - они не умели тактически грамотно вести воздушный бой, особенно на вертикалях, не могли достаточно эффективно применять оружие при различном положении истребителя.
Тем не менее все рвались на фронт.
Как-то после одного из учебных воздушных боев мне довелось наблюдать посадку Ф. Ф. Прокопенко. Я заметил, с каким трудом выбрался он из кабины и даже не смог самостоятельно снять парашют.
- Что случилось? - спросил я летчика.
- Малярия, - последовал ответ. - Третий день бьет.
- А почему не обращались к врачу?
- Боялся, что вернут в училище...
Разумеется, я сделал летчику серьезное внушение и немедленно отправил его в санчасть. Но в душе восхищался упорством Прокопенко. Не всякий отважится подняться в воздух, когда безудержно лихорадит и в любой момент можно потерять сознание. А все из-за того, чтобы не отстать от других, чтобы вместе со всеми попасть на фронт.
Полк тогда только что получил новые истребители Як-7б. Хорошо обтекаемый фюзеляж, лучший обзор задней полусферы, более прочная конструкция, мощное вооружение - все это не могло не радовать летчиков. Они охотно переучивались и успешно осваивали боевое применение нового самолета.
Последнему во многом способствовало то, что нам выделили два трофейных "мессершмитта". Учебные воздушные бои проводились в обстановке, максимально приближенной к фронтовой. И никто не удивился тому, что уже 13 июля 434-й истребительный авиационный полк вторично отправился под Сталинград, на полевой аэродром близ станции Гумрак. Теперь он был трехэскадрильного состава и имел тридцать два боевых самолета. Я по-прежнему представлял в нем инспекцию ВВС.
По соседству с нами оказался 150-й бомбардировочный полк, возглавляемый подполковником И. С. Полбиным. Меня очень обрадовала встреча с Иваном Семеновичем, которого не видел несколько месяцев. За это время он, казалось, еще шире раздался в плечах, в рукопожатии его чувствовалась огромная сила. Видно, недаром Полбин не расставался с двухпудовой гирей, предпочитая ее всем иным спортивным снарядам.
Как и раньше, Иван Семенович был полон энергии и всецело отдавался поискам наилучших способов боевого использования бомбардировщиков. С увлечением рассказывал мне о своих намерениях освоить ночные полеты на Пе-2, снайперские удары по малогабаритным объектам, бомбометание с пикирования под углом до семидесяти градусов.
Из двух полков - истребительного и бомбардировочного, вооруженных новыми самолетами Як-7б и Пе-2, была, создана авиационная группа. В оперативном отношении ее подчинили 8-й воздушной армии. Буквально на следующий день после перебазирования нам пришлось включиться в борьбу с врагом. Немецкая авиация, обеспечивая наступление армии Паулюса, с утра до вечера висела над боевыми порядками наших наземных войск, наносила удары по железнодорожным узлам, по переправам через Дон, по Сталинграду.
Противник впервые применил здесь свои новые истребители Ме-109ФА и Ме-109ФГ. Несколько облегченные, с перефорсированными двигателями, они по основным качествам не уступали нашим самолетам. Бороться с ними было довольно трудно. Лишь несколько позже, когда мы узнали их слабые стороны, дело, как говорится, пошло на лад. Оказалось, что новые "мессершмитты" облегчены за счет бронезащиты летчика. Некоторые из них совсем не имели бронеспинки. Так что немецкий летчик представлял для нас отличную мишень. Потери таких самолетов росли день ото дня, и, очевидно, именно это вскоре вынудило фашистское командование убрать их отсюда.
Но авиация врага не уменьшила натиска. Летчики 434-го авиаполка по-прежнему находились в воздухе от темноты до темноты. К концу июля, когда полку приказали прикрывать советские войска, переправлявшиеся на левый берег Дона в районе Калача, борьба в воздухе достигла своего апогея.
Особенно напряженным было для нас 26 июля. В этот день каждый летчик произвел по шесть - семь боевых вылетов. А всего полк провел одиннадцать групповых воздушных боев и уничтожил тридцать четыре немецких самолета.
Почин сделала семерка истребителей, возглавляемая капитаном В. П. Бабковым. Она вылетела в район Калача ранним утром и, едва достигнув Дона, обнаружила под собой большую группу пикировщиков Ю-87, изготовившуюся для удара по переправам. "Юнкерсов" насчитывалось до пятидесяти. Вражеских истребителей поблизости не оказалось. Капитан Бабков решил ударить одновременно всей семеркой сверху по голове колонны бомбардировщиков. Он рассчитывал на то, что если первая атака окажется удачной (а для этого были все условия - преимущество в высоте, внезапность), то даже уцелевшие "юнкерсы" не причинят вреда переправам. Прежний боевой опыт подсказывал, что, увидев разгром головных самолетов, остальные беспорядочно сбросят бомбы и повернут назад.
По команде ведущего семерка энергично развернулась и на большой скорости ринулась вниз. Первая атака оказалась на редкость успешной - сбиты пять "юнкерсов". Строй противника распался, бомбардировщики заметались, чем не замедлили воспользоваться наши истребители. Растерянность немцев позволила им уничтожить еще четыре "юнкерса". Остальные, как и предполагал капитан Бабков, раскрыли бомболюки еще до подхода к Дону и начали разворачиваться на обратный курс. Однако и после этого истребители не оставили их в покое. Последующими атаками семерка капитана Бабкова довела счет уничтоженных вражеских бомбардировщиков до одиннадцати, не потеряв ни одного своего самолета. Убедительная победа!
Второй группой истребителей, патрулировавшей над донскими переправами, командовал капитан Избинский. В группе было всего восемь "яков", а встретили они до тридцати вражеских бомбардировщиков под прикрытием девяти "мессершмиттов".
Избинского не обескуражило такое неравенство в силах. Он отметил про себя, что бомбардировщики идут в плотном боевом порядке, истребители прикрытия держатся несколько в стороне от них, и тоже компактной группой. Нашей восьмерки они пока не обнаружили - иначе рассредоточились бы. Эта особенность обстановки и определила решение капитана: одна четверка атакует бомбардировщиков, другая сковывает боем вражеские истребители. Внезапный удар по скученным "юнкерсам" сулил верный успех. Для блокировки "мессершмиттов" условия тоже складывались благоприятно: пока они разделятся на пары, первая наша четверка уже сделает свое дело - помешает бомбардировщикам нанести точный удар по переправе.
Расчеты Избинского оправдались полностью. Неожиданная атака вырвала из строя три "юнкерса", повторная - еще два. Остальные начали менять курс и освобождаться от бомбового груза, не доходя до переправы.
Тем временем "мессершмитты", выдержав атаку второй нашей четверки, разомкнулись и перешли к активным действиям. Бой принял на редкость ожесточенный характер. Дело доходило до лобовых атак. Причем таким приемом пользовались даже немецкие летчики. Но они не доводили его до конца, в самый последний момент отворачивали.
Лейтенант Карначенок по возвращении на аэродром поделился со мной впечатлениями об одной из таких атак, выдержанных им. Сначала он даже растерялся : фашист - и вдруг атакует в лоб. В первое мгновение появилось желание отвернуть. Но советский летчик взял себя в руки и не изменил курса. Секунды сближения самолетов растянулись, казалось, до бесконечности. Наконец фашист шарахается вверх и в сторону. И тут-то Карначенок вспарывает "мессершмитту" брюхо...
С большим трудом нашей восьмерке удалось выйти из боя. Вернулась она без потерь, хотя многие самолеты оказались сильно поврежденными. Враг же потерял в этом бою пять бомбардировщиков и два истребителя. А главное - не выполнил своей задачи, не сумел нанести удара по переправам.
Вечером мы горячо поздравляли главных героев этого боевого дня: капитана Бабкова, капитана Избинского, лейтенантов Карначенка и Савельева. Каждый из них сбил по два-три вражеских самолета.
Наш же полк потерял за день три машины, летчики с которых спаслись на парашютах. А что касается поврежденных самолетов, то стараниями полкового инженера А. П. Маркова и самоотверженным трудом техников, механиков, мотористов почти все они уже к следующему утру были возвращены в строй. Александр Петрович умел мобилизовать подчиненных ему людей, да и себя не щадил для поддержания самолетного парка в высокой боеготовности. Никто не знал, когда Марков и его подчиненные отдыхают. Днем и ночью они находились на аэродроме, обслуживая боевые вылеты и латая машины, искалеченные в боях.
Между тем положение советских наземных войск в большой излучине Дона все ухудшалось. Противник в нескольких местах вышел к реке, создав угрозу окружения оборонявшихся здесь частей и соединений.
В это тяжелейшее для всей Советской страны время - 28 июля - Нарком обороны издал свой исторический приказ No 227. В самой категорической форме от войск требовалось усилить сопротивление врагу.
"Пора кончить отступление, - говорилось в приказе. - Ни шагу назад!.. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности".
Получив приказ, майор Клещев построил полк. Вынесли знамя. Открыли митинг.
Командир полка сказал:
- Это, друзья мои, приказ Родины. Так поклянемся же с честью выполнить его.
И тут я стал сврхдетелем незабываемой минуты. Будто единой грудью вздохнул весь полк и слитно ответил :
- Клянемся!
Много позже мне неоднократно приходилось видеть и слышать нечто подобное в кино. Но там это выглядело гораздо бледнее, далеко не так, как в жизни. Не хватало той сталинградской искренности, той суровой простоты, с какой мы клялись в незабываемом 1942 году. Однако не будем слишком уж строги к актерам и режиссерам. Жизнь почти всегда ярче и богаче даже самого талантливого воспроизведения ее в искусстве.
Не совсем обычным был и финал митинга. Майор Клещев тут же поставил полку очередную боевую задачу и подал команду:
- По самолетам!
И вот уже один за другим уходят в воздух истребители. Надо прикрыть действия 150-го бомбардировочного полка, который наносит удар по крупному железнодорожному узлу в тылу противника. Я взлетаю последним в паре с Власовым и пристраиваюсь к замыкающей группе истребителей сопровождения. Отсюда хорошо виден монолитный строй пикировщиков, где за флагмана И. С. Полбин. Справа, слева и впереди бомбардировщиков идут "яки". Возглавляет их командир полка И. И. Клещев.
Пересекаем линию фронта. На земле - тучи пыли и дыма, частые вспышки артиллерийских выстрелов и фонтаны разрывов. Там наши наземные части сдерживают натиск фашистов.
Вдали показалась железнодорожная станция. Почти на каждом пути - длинный эшелон. Отличная цель!
- Приготовиться к пикированию! - командует по радио подполковник Полбин.