Почин старого профессора поддержали единодушно. Часть денег собрали на этом вечере, часть - на следующий день.
За два дня было собрано 180 тысяч рублей. На одном из заводов города появилась передовая молодежная бригада имени Луганского. С юношами и девушками этой бригады я переписывался до конца войны. Сейчас эта переписка хранится в музее Советской Армии.
Для получения самолета в N. вместе со мной выехали представители алма-атинской молодежи: один паренек и две девушки. Нас встретил директор авиационного завода. Делегация вручила ему письмо комсомольцев и молодежи.
- Ого, вот это петиция! - удивился директор. - Что ж, выбирайте, какой понравится.
Делегация растерянно оглядела большое поле, сплошь заставленное новенькими истребителями ЯК-1.
- Дядя Сережа, тут уж вам...
И "дядя Сережа", которому едва исполнилось двадцать пять лет, полез в кабину самолета.
Восемь машин опробовал я, и ни одна из них мне не понравилась: тяжелы и неуклюжи. Директор завода указал на одиноко стоявший в сторонке истребитель:
- Попробуйте-ка вот этот. Попробуйте, попробуйте. Я вам дело говорю. Этот самолет особенный.
- Что ж в нем особенного?
- Ну, если уж вы такой недоверчивый...
И директор рассказал мне. Недавно, всего несколько недель назад, на одном из подмосковных аэродромов были собраны истребители самых различных марок. Тут были немецкие "мессершмитты" и "фоккеры", американские "кобры", наши "ЯКи" и "лавочкины". Устроили своеобразное соревнование - какая машина лучше.
На этих испытаниях присутствовали конструктора, директора заводов, руководители авиационной промышленности.
Лучше всех себя показали немецкий "мессершмитт" и американская "кобра".
- Этот самолет, - указал директор на одиноко стоявший истребитель, был на испытаниях. Мы его специально готовили.
Самолет оказался хорошим. Я исполнил на нем целый каскад фигур высшего пилотажа, сел и, едва спрыгнув на землю, заявил:
- Все. Беру этот. Никому не отдам.
Директор рассмеялся:
- Да с богом. Желаю счастья.
Тут же, на заводе, на фюзеляже истребителя масляной краской было написано: "Герою Советского Союза Сергею Луганскому от комсомольцев и молодежи г. Алма-Аты".
На следующий день я вылетел на фронт.
Наши войска освобождали Бессарабию, В каком-то местечке я разыскал штаб нашего полка, встретил старых боевых товарищей, Ребята загляделись на мой новый истребитель.
- Хорош! Только разрисован слишком. Смотри - и звезды и надпись. Живого места нет. Немцы тебя сразу приметят.
- Пускай примечают!
Жители Бессарабии встречали освободителей с распростертыми объятиями. Они прекрасно помнили приход Красной Армии в 1939 году. В каком-то селе древний старик обнимал всех по очереди и со слезами на глазах говорил:
- Господи, думал, уж не дождусь! Немцы изрядно похозяйничали на бессарабской земле. Нищета крестьян была ужасающей. Я сам видел, как жители сел подбирали ветошь, которой техники обычно вытирают промасленные руки.
В обстановке удивительного радушия и сердечности мы отдыхали несколько недель. Вскоре, однако, стали заметны приготовления к большим боям. Готовилась знаменитая Яссо-Кишиневская операция. Немцы прекрасно понимали, что из Бессарабии открывается путь на Балканы, и они стягивали сюда самые боевые части. В частности, мы узнали, что на наш участок прибыли опытные летчики, последние части некогда знаменитого воздушного флота Геринга.
- Старые знакомые, - говорили ребята, вспоминая бои на Курской дуге. Значит, снова увидимся. Шел предпоследний год войны.
Эту нахальную "семерку" ребята приметили совсем недавно. Казалось, она безрассудно лезла в самую гущу боя, но там чувствовала себя как рыба в воде: атаковала всегда неожиданно, никому еще не удалось поймать ее в прицел. Сразу было видно, что летал на ней старый и опытный летчик. Фюзеляж семерки украшал любовно выписанный червовый туз.
В моей эскадрилье от "семерки" пострадал Володя Бабкин, хороший пилот, награжденный тремя орденами Красного Знамени, В горячке боя он не заметил злосчастной "семерки", она спикировала на него откуда-то сверху и подбила пушечной очередью.
Сам Володя был ранен, но успел выброситься на парашюте.
Когда я пришел к нему в госпиталь, Володя чуть не плакал.
- Ведь зло берет, товарищ капитан. Откуда только ее черт вынес? Слышу только - раз - и горю. Такая подлая скотина.
Я как мог успокоил товарища.
- Ничего, Володя. "Семерка" от нас не уйдет. Попадется как-нибудь, Рассчитаемся и за тебя.
- Только не упустите. И следите за ней знаете как! Очень коварная тварь.
- Лежи, лежи. Поправляйся.
Рассчитаться за Володю нам удалось очень скоро. К тому времени господство нашей авиации в воздухе было полным, и мы, несмотря на то, что против нас дрались немецкие асы, иногда позволяли себе такие жесты: "заявляемся" на вражеский аэродром вчетвером или впятером - Телегин, Дунаев, Шут, Корниенко, все Герои Советского Союза, и сбрасываем вызов: "Выходи драться. На взлете бить не будем". Как правило, немцы предпочитали отсиживаться в укрытиях. Вражеская служба наблюдения еще заранее предупреждала своих летчиков: "Ахтунг, ахтунг! В воздухе..." и далее шло перечисление наших фамилий. Немцы тоже приметили наши машины...
С "семеркой" мы встретились в коротком воздушном бою. Я заметил ее еще при сближении с противником, но в самый момент боя она как-то неуловимо исчезла из поля моего зрения. Я видел, как мастерски провел сложный маневр Телегин. Он оттянул на себя несколько вражеских машин и лег в разворот. Немцы устремились за ним. Тогда Федор каким-то искусным нырком заскочил в хвост последнему из преследователей и мощной очередью срезал его.
Очень лихо сбил вражескую машину и Дунаев. Вдруг я почувствовал огромной силы удар по правой плоскости своей машины. Понял: пушечная очередь. Глянул вбок - и близко, совсем рядом увидел хищные очертания немецкого самолета. Это была злосчастная "семерка" с червовым тузом. Немец свалился на меня сверху, дал очередь и, увидев, что я уцелел, свечой пошел вверх.
Однако прошло то время, когда немцы были неуязвимы на вертикалях. Выправив машину, я кинулся в погоню. Немец, как видно, не ожидал преследования и спокойно сделал переворот. В тот момент, когда "семерка" опрокинулась на спину, я всадил в нее длинную очередь. Не закончив переворота, вражеский самолет беспомощно повалился на землю.
В этом бою мне удалось сбить еще один самолет. Вечером пошел в госпиталь к Бабкину. Володя еще издали увидел меня и нетерпеливо приподнялся.
- Лежи, лежи. Все в порядке,
- Встретили?
- Встретил и рассчитался! Даже с процентами получил.
Бабкин удовлетворенно откинулся на подушки.
- Спасибо, товарищ капитан. Володя стал спрашивать о товарищах. Я рассказал, что в бою отличились все:
- И Шут, и Дунаев, и Телегин. Все "получили расчет".
- Ох, скорей бы уж подняться! - проговорил Бабкин. - Так и война может кончиться.