Совсем легко стало на сердце. Место уточнено, и теперь до самой цели путь ясен, и время прихода на цель рассчитано с точностью до минуты.
Береговая черта справа от нас теряется, отмечаю это время. Передаю команду пилотам:
- Лётчики. Набирайте понемногу высоту. Теперь он у нас в руках и никуда не денется.
- Кто это он?
- Да всё тот же - Берлин.
Пилоты интересуются временем прихода на цель и нашим местом.
Отвечаю им:
- Волны морские хорошо луной отражаются, и я вижу их, посмотрите внимательно.
Не знаю, увидели ли пилоты отражение луны на морской волне, но меня они на некоторое время оставили в покое.
Лунный след оборвался. Мы вышли на берег. Под нами Германия. Земля тёмная, тёмная, и на ней, как в глубоком колодце, ничего не видно.
Напряжение нарастает. На корабле полное молчание. Экипаж чувствует, что вот-вот начнётся. Но как оно начнётся - никто не знает. Нужно что-то сказать, нужно разрядить напряжение. Мне казалось, что я только подумал, но весь экипаж услышал: "Стрельнул бы кто-нибудь или прожектор зажгли бы". И вдруг снизу взлетело море огня. По небу зашарили прожекторы. Яркокрасные вспышки густо засверкали на земле, вокруг всё закипело, что-то треснуло, самолёт подбросило.
- Штурман, под нами Берлин. Бросай бомбы, - проговорил Водопьянов.
- Какой там Берлин. На Штеттин напоролись! - ответил зло штурман, ругая себя за такую оплошность.
- Куда отвернуть? Собьют ведь, сволочи!
- Теперь уже поздно отворачивать. Держите прямой курс, можете маневрировать по скорости и высоте.
Откуда-то потянуло дымом, дышать стало невозможно.
- Четвёртый мотор вышел из строя, - доложил борттехник, - наверное подбит зениткой. Выключаю четвёртый мотор.
В самолёте стало светлее, чем днём. Несколько прожекторов уперлось снизу и долго провожало, ослепляя экипаж.
- Пусэп, держи машину, я ни черта не вижу, - сьазал Водопьянов, - да смотри только на приборы. Алло, Пусэп, взял управление?
- Взял, Михаил Васильевич. Держу крепко и смотрю только на приборы, но почему-то машину разворачивает вправо, и мне тяжело на левую ногу, - ответил Пусэп.
- Алло, радист Богданов. Ваше дело работать, а не фейерверками любоваться. Передайте кораблям, идущим сзади, что напоролись на Штеттин, а то ещё с Берлином спутают да начнут бомбить.
Кто-то высказал сомнение, дойдём ли до Берлина на трёх моторах и не лучше ли отбомбиться по Штеттину.
- Нам бомбить можно только Берлин, - сказал штурман. - Сзади нас идут корабли и будут бомбить там, где отбомбимся мы.
- Ничего, дойдём до Берлина, - добавил Водопьянов.
И голос его прозвучал так уверенно, что ни у кого не осталось сомнения, что до Берлина дойдём.
Прожекторы и зенитки остались позади. Снова чёрная, непроглядная темень.
Борттехники проверили состояние корабля после обстрела и докладывают командиру:
- Один мотор выведен из строя большем осколком, а остальное всё в порядке, не считая нескольких сквозных дырок в плоскости.
- Ну, хорошо, сбавьте немного правому мотору, а то Пусэп жалуется, что машину разворачивает. Алло, штурман, сколько ещё осталось до цели?
- Семь минут.
Последние минуты тянутся томительно долго. Кто-то, вздыхая, шепчет: "Скорей бы кончать", а кто-то другой так же тихо произносит: "Прожектор бы зажгли или стрельнул бы кто-нибудь". Водопьянов в ответ бурчит:
- Я тебе стрельну, раз уже напросились, хорошо ещё, что дёшево отделались.
- Внимание, подходим к цели! Открываю люки.
Машина вздрогнула - люки открылись, и по Самолёту прошёл ветер.
- Удивительно, почему не стреляют? - говорит Водопьянов.
- А это у них такая тактика, сейчас расшевелим, заставим стрелять и тактику менять.
Бросаю пока одну фугаску и одну осветительную.
- Товарищ штурман, - кричит кормовой стрелок, - Берлин под нами, хорошо вижу.
Нажимаю кнопку. Бомбы одна за другой отваливаются и летят вниз. Самолёт чуть вздрагивает. Вспыхнули в разных местах прожекторы, слились вместе и осветили машину. Разрывов бомб не видно. Вокруг нас засверкало, засвистело, застреляло.
Подаю команду:
- Разворот влево на девяносто градусов.
- Не могу влево, - отвечает Пусэп, - машина влево не разворачивается.
- Тогда вправо разворачивай, маневрируй, уходи из зоны огня.
Пахнет порохом и гарью. Машину бросает, осколки стучат по ней, как по барабану.
- Ну, кажется, на этот раз попали? - говорит Пусэп.
- Ничего, ничего, - отвечает Водопьянов. - Ты вот туда немножечко правее доверни, там меньше стреляют. Вот так. Так, хорошо. Так и держи, да по сторонам не смотри, а то ослепнешь. Борттехники! Проверьте правую плоскость. Оттуда что-то дымом тянет.
- Товарищ командир, на месте наших бомб три больших пожара, докладывает кормовой стрелок. - Сейчас ещё кто-то бомбит.
Прожекторы и зенитки оставили нас и вцепились в следующий за нами самолёт.
- Ну, теперь там пойдёт работа! - говорит Водопьянов. - А нам надо думать о земле. Борттехники, как там у вас дела, всё ли в порядке?