Всё разом стихло.
Стихли дерущиеся, стих огонь в шаре, который почти подобрался к алтарю, но тот его словно отталкивал, стихли крики, шелест, топот, звуки ударов.
В наступившей тишине система выдала мне сообщение.
Успешно. Малый алтарь обращён в ересь «вера гулей». Привязка… Гуль Царь Леонид — верховный жрец ереси «вера гулей», доступ к алтарю уровня ограниченная (функционал), единоличный (привязка иных администраторов отсутствует).
Тишина.
Руки дрожат, ноги тоже, глаза слезятся, в горле сухая домна. Ну, это от обилия дыма.
Встал, критически осмотрел алтарь. Раньше он был пирамидой черепов крупных животных и людей, выглядело как будто с них только что неаккуратно содрали кожу, кругом потёки крови, жилы какие-то, кажется, даже запах порванной плоти. Система не предложила мне что-то поменять по дизайну, но изменила его сама — это та же пирамида, но однотонная, будто вылитая из бело-голубоватой керамики и фонила честной, спокойной (даже в чём-то торжественной) некротической энергией.
Получается, алтарь помнит — чей он, и обезьяны помнят, те, которые его установили, но он стал меняться под новую для себя ересь.
Покопался в настройках алтаря. Тут есть забавная функция — «возродить старшего администратора» и шкала маны для этой функции. Кажется, я только что узнал секрет выживания Старика. Он вовсе не самый ловкий, везучий и за двести лет ни разу не погиб, всё куда как проще, его возрождал алтарь мёртвой богини Тень, вот и всё.
А ещё новый маломощный алтарь взял и без затей обратил всех укушенных в гулей, поэтому прекратилась драка. Там больше нет врагов, а только свежеобращённые гули.
С этими мыслями выбрался из шара и оглядел здоровенную толпу нежити. Сотни глаз, практически не мигая со всей серьезностью смотрели на меня, а я не был настроен толкать длинные речи. Тем более, кто их поймёт, если почти все здесь человеческого не знают.
Вместо этого пересчитал образовавшихся громил. Обратились все, кроме двух подстреленным мной, в том числе злобного жреца. Ну и хорошо, может, с ним бы проблемы были.
Итого теперь у меня одиннадцать крупногабаритных гулей, плюс Темник. Карт раба у меня девять и теперь я последовательно закинул девяти громилам щапросы, которые они без колебаний приняли. Помогала мне, конечно, харизма и интеллект, потому что по размеру и силе они меня здорово превосходили. Одиннадцать минус сюда девять, осталось двое — явно бывший король и йети.
Остальное просто. Затягиваю свой новый карточный набор в карты, Помоешника, Темника.
Смотрю на бывшего короля, а теперь гуля-громилу высоких показателей.
— Охраняй алтарь и никуда не ходи.
Не факт, что он меня понял. Ну и хрен с ним.
Лезу в настройки алтаря. Ага, вот оно — назначить охрану алтаря (охрана получает подпитку от алтаря, не может покидать пространство в радиусе (назначьте дальность). Количество охраны — до 1000 единиц.
Круто, можно было бы целую армию прописать. Мелочовку всё равно не в состоянии перегнать в Теплые пещеры. Закидываю всю низкорослую паству в статус охраны, настраиваю, ставлю дальность в четыреста метров. Заодно не будут больше бегать по льдам, людей пугать. И алтарь мой постерегут. Особенно от своих бывший сородичей, те наверняка пришлют команду мщения. Вот они пусть и подружатся, отряд планеты обезьян и более трехсот голодных гулей под управлением двух громил.
Оставил ждать меня сколько придётся. Усталый, разбитый, обезвоженный, совершил блинк на поверхность, где меня тут же пошатнуло порывом метра.
Погода испортилась, был жуткий буран, густо и много летела мелкая позёмка. По идее стоило взять Джима, забурится в первую попавшуюся пещеру, отдохнуть… Короче, не моя история. Я сел за руль и погнал что называется по приборам — гонял чувство маны и поиск живых. Правда, это не помешало мне влететь в нагромождение торосов так что мы (я и дремлющий на пассажирском кресле прибуханный техногоблин) чуть не перевернулись.
Удар, разворот, передние колеса вскакивают на льдину, я зверски клацаю зубами и по инерции бьюсь головой о руль.
Резво загнал Джима в «призыватель», персональную волшебную лампу — чтобы не услышать пятьдесят эпитетов на гоблинском, русском и системном о своих навыках водителя, тряхнул головой, вылез из машины, призвал её в карту. До сих пор привыкнуть не могу, такую громадную махину, раз — и в карту.
Перебираться через торосы было лень, совершил серию блинков, когда получил странное сообщение.
Малый алтарь предлагает переместиться к «маяк1» за 550 маны. Да/Нет?
Забавно, у меня теперь чуть упростилась логистика? Учитывая, что я условно — один, согласился и немедленно казался в пустом тёмном доме, своем новом жилье. Ну как новом, вторичный рынок, ремонту двести лет, прежние хозяева умерли и теперь покоятся в подвале, в нише. Такая тут традиция, мне Тоора рассказала.
Поскольку оказался в большом слегка захламлённом холле, отряхнул ноги от снега и поднялся на второй этаж, в спальню, где немедленно завалился спать в «гнезде».
Утро. Проснулся усталым. Сердце по-прежнему болит, хотя системных сообщений об этом нет. Ладно. Меняю облик на Патрика (сердцу сразу становится лучше), проверяю одежду и снаряжение. С носимым инвентарём в поход можно с любой момент.
Невидимость. Блинк, блинк, блинк.
Усаживаюсь на стул перед лавкой Тооры, скидываю невидимость, жду чтобы она появилась. Это похоже на какую-то игру. Теперь она делает вид что не заметила меня, возится в лавке.
Жду. Когда ей надоедает прятаться, она появляется, кивает как старому знакомому.
— Чего желает мой господин?
— Чая, кофе, чего-то теплого и безалкогольного.
— Есть теплое баранье молоко. Есть грибной отвар, горячий, заваривается.
— Давай молоко.
Она наливает, садится, долго смотрит на меня.
— Я думала ты ушёл на разведку искать логово обезьян, — говорит она с грустью и лёгкой обидой.
— Всё.
— Что значит всё? Передумал. Испугался? Бояться не стыдно, хотя…
— Нет. «Всё» означает что обезьян больше нет, портал, который они использовали для перемещения своих — захвачен.
— Кем захвачен?
— Да есть там один козёл, ты его не знаешь, — помню, что я в теле Патрика.
— Как такое возможно?
Отхлебываю молоко. Оно мерзковатое, отдаёт животным, хлевом, но в то же время бодрит.
— Я полон сюрпризов, сам от себя офигеваю. Скажи лучше, ты и правда хочешь поехать со мной искать последний погасший алтарь в какие-то неведомые земли?
— Так сказал Старик.
— С каких пор тебя волнует его мнение? Я спросил не так. Не говорил, что этого хочу я, не говорил, что это нужно чтобы найти алтарь, я теперь его с высочайшей вероятностью почувствую с дистанции в несколько километров, как чувствовали обезьяны, не говорил, что исполню своё обещание взять тебя. Но. Мне важно твоё собственное мнение и желание.
Теперь она крепко задумалась.
— Ты и правда победил ужас туннелей, хищных монстров-обезьян?
— Да.
— Потребуются доказательства. Но, если это так, за это мой народ очень обязан тебе. Мы сделаем всё что ты попросишь. Я сделаю…
— Мы не в суде, доказательств не будет. И опять же, я говорил не об этом. Моё утреннее козье… в смысле баранье молоко почти допито, вчера в пути мы с Джимом изучили карту, рассчитали маршрут, словом, если там нет лютого бурана, я собираюсь покатиться в направлении своей цели. И вот теперь в раздумьях. Вчера сгоряча ляпнул что возьму тебя с собой, сегодня ты какую-то пургу гонишь. Это вообще, чтоб ты понимала, так не работает. Если ты хочешь ехать, то ты должна писец как сильно этого хотеть. Чтобы желание твой разрушало все преграды. Вплоть до того чтобы ты нож к моему горлу приставила. Уговаривать тебя я не намерен. Если я нравлюсь тебе как мужик, тут то же самое, ты должна невероятно меня хотеть и жаждеть во всех своих частях тела. Всеми и по всех. Чтобы желание твоё опять-таки, сносило мозги, твои детские страхи, комплексы, моральные барьеры, чтобы тебя несло как ураган. И. Угадай что? Уговаривать тебя я не стану. Понятно? Спасибо за молоко. Привет Старику, я погнал.
Учтиво раскланявшись, отдал чашку из-под молока, встал и побрёл в направлении ворот, которые вели прочь из города. Вообще-то я ими принципиально не пользовался, у меня на такой случай блинк есть. Руки в карманах комбинезона, бреду неспешно, пускай переваривает.
— Патрик, что ты за человек, такой, заставляешь за собой бегать. — Девушка после пары секунд задумчивости вынырнула из-под прилавка, догнала и мягко схватила за руку. Я молчал, давая ей возможность выразиться более понятно.
— Да, хочу поехать с тобой. Я охотница, дочь лабиринтов и туннелей, мне скучно торчать в лавке и торговаться за медный грош. Ты прав, мне дела нет до слов Старика, но это могло бы стать самым большим приключением в моей жизни.
— И последним. Понимаешь?
— Пусть так. Возьмешь меня с собой?
— Да, раз уж обещал. Но чтобы без нытья и слушалась. Погнали?
— Слушаюсь мой повелитель! Но мне нужно домой, собрать вещи. Это у тебя инвентарь всегда с собой, а мне следует переодеться.
Я крякнул от неожиданности, нахмурил брови и дал час, после чего — ищи ветра в поле. Уселся снова у её лавки, принялся ждать. Вообще я всех этих ожиданий не люблю. И на войну как правило отправляюсь один. Конечно, с доводами Старика был отчасти согласен, если когда-нибудь в их мир вернуться боги (кстати, надо бы узнать, что для этого требуется), спросят с остатков местных. С другой стороны — это всё не мои проблемы, у меня свой мир, там сейчас жопа творится. Вот где она ходит?
Не знаю, как она уговорила Джима, но он переместился назад и раскинулся там сразу на трех сиденьях. КАМАЗ-булат изнутри — вытянутый, довольно тесный салон, где пара кресел за водительским рядом были лицом по ходу движения, ещё четыре пары друг-напротив друга и возможностью посматривать в окно-бойницу если ехать как положено, сидя. Техногоблин прицепил себя ремнём чтобы не упасть, пробурчал что он в этой ледяной пустыне уже всё видел, извёк и открыл себе пиво, по-свински уронив крышку на пол.
Взял из бардачка солнцезащитные очки, такие же дал девушке, чтобы она не заработала снежную слепоту
Первое время ехали молча, я примерно посчитал что расстояние в четыре с половиной сотни километров мы может преодолеть за полдня, если не будем сильно тормозить на объездах торосов и при условии что не попадётся щель в пару метров, способная здорово подгадить.
Времена года и сезонность в этом мире отсутствовали, лёд нарос подозрительно ровномерно. Интересно было бы посмотреть на него до всех этих дел.
— Ты была на поверхности раньше.
— Охотники и искатели иногда выходят наверх. Там очень холодно и сильный свет, нам там неуютно, непривычно, а также там водятся ледяные волки, могут напасть.
— А на кого охотятся эти волки?
— Ищут леммингов, овцебыков, незадачливых путешественников, птиц.
— У вас есть птицы?
— А что тут такого?
Осторожно расспрашивал её про их мир, наводящими вопросами повернул к истории, к последней войне. В какой-то момент она поняла куда я клоню.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом, чужак?
— Ты заметила, что, когда злишься, называешь меня чужаком? Потому, что в вашей со Стариком истории есть большая дыра, загадка. Вот пришла к вам беда, армия Бога Машин. Если точнее, то она тут и была создана, но не суть. Хоп, в следующий момент боги стали падать, и последние из них взяли и самоубились, а мир постигла вечная зима. Хоп и вы выживаете внутри больших сугробов, которые покрыли буквально весь мир и постепенно стали ещё больше. Знаешь, чего тут не хватает?
— Чего же?
— В этой истории дыра размером с вагон. Что случилось с адептом бога машин, главным проводником этого местного апокалипсиса? Представь, насколько крутым он был что смог в одного заварить войну. И в какой-то момент он, судя по вашим ответам, вышел покурить на свежем воздухе и замерз в ледышку? Чушь, что-то должно было его убить или изгнать. Именно эта информация мне нужна. Ну и большой алтарь чтобы вернуться домой с этим бесценным знанием. Ну, может наладить с вами коннект на взаимовыгодных условиях.
Через три часа погода внезапно и бесповоротно ухудшилась. На небе появились рваные тучи, витали клочья тумана, порывами валил снег. Поверхность тоже перестала быть плоской как стол, то там, то тут всё чаще встречались снежные барханы, которые мой броневик преодолеть не мог, всё же это не вездеход-багги, броня, она как грехи, не дает летать.
В очередной раз мы наткнулись на резкий подъем нагромождения спрессованного льда и снега, поверх которого ветер нёс потоки снега.
КАМАЗ попробовал преодолеть резкий подъем в три десятка метров, чуть поелозил по льду, но без огонька.
— Кто со мной? — спросил я, накинул шапку, перчатки, со щелчком отпер двери, впустив в салон рой снежинок.
Гоблин остался дрыхнуть, а вот дочь туннелей, как она себя называла, пошла следом, на пригорок.
— Похоже, мы нашли что искали.
Впереди виднелись горы, которые раньше скрывала дымка и потоки снежинок. Даже сейчас они смотрелись силуэтами. Мы стояли на большой «бархане» (не знаю каким словом можно обозначить такую же штуку только из льда) и смотрели на две массивные горы, покрытых снежными шапками, но в нижней части — из голых коричневатых камней. А если уж совсем прсмотреться, то на пределе видимости есть даже и какая-то зелень. А это означает как минимум плюсовые температуры. Варивантов нет, теплые долины, по которыми прячутся теплые же пещеры.
— Я никогда не была так далеко от дома, — завороженно ответила девушка, глядя на горы.
То, что им на поверхности неуютно, немудрено, они буквально родились в своих ледяных пещерах. И гор, само собой не видели. Судя по рассказам, в массе своем охотники удалялись в туннели на несколько дневных переходов, ловили рыбу в диких подлёдных реках, другую живность (жрали они всё что органика), собирали некоторые породы грибов, охотились на зверей покрупнее и опаснее. Ну и мародёрили остатки местной цивилизации, чего уж там.
Уверен, Старик не просто так сказал, что эти места не для людей. Хорошо ведь, что я не человек?
— Загоним Джима в призыватель, броневик к карту, перенесём через бархан, проедем ещё десяток километров, а дальше пешком и блинками.
— Чем?
Гоблин отправился спать в свою волшебную лампу, КАМАЗ в карту, Тоору я взял на руки как невесту и в два блинка (с грузом с меня снимало три маны за перемещение) оказался по другую сторону гряды.
Снова ехали, но уже намного медленнее, буквально тряслись по ледяным ухабам и наростам, в какой-то момент заехали в неровность и техника не смогла выехать. Теоретически можно снова перенести и проехать ещё пару километров, но перспектива в целом вполне понятная.
Открыл дверь, вышел, рассеянно глядя на то как покидает салон девушка. КАМАЗ можно спрятать в карту, призвать — с барахлом в салоне, но нельзя с пассажирами, просто не срабатывает.
Резкий толчок в плечо и шею лишил равновесия и с размаху ударил башкой о броневик. Спасли меня натренированные за последние дни рефлексы.
Оборотный облик. Блинк. Бердыш.
Зверь, какая-то длинноногая шерстяная тварь с кучей когтей и зубов рассеянно стояла над тем местом, где только что повалила меня. Замах. Блинк, рублю её поперёк хребта, она успевает частично отскочить, удар приходится вскользь, прыгает на меня, но поздно. Меняю бердыш на копье, присаживаюсь и встречаю её острием оружия, которое с треском пробивает плоть хищника.
Напрягая гульские мышцы, заваливаю тварь в сторону, опираю о лёд, наваливаюсь, она чертовски живуча, изгибается всем телом, пытается достать меня, пару раз по мне прилетает жёсткий как плеть кончик хвоста, наконец замирает.
Убит монстр мегаликтис-охотник, получено 19 опыта.
Готов.
С резким завыванием из-за грузовика выскакивает Тоора с копьём наперевес и несётся на меня. В глазах ужас, делает выпад чтобы достать меня.
В последний момент убираюсь блинком, оказываюсь сбоку от неё, хватаю за середину древка.
— Стой!
— Умри!
— Да вот щас. Тоора, ну едрить твою мать, остынь, спокойно, стой!
Девушка замирает, смотрит, глаза расширены до предела, ноздри широко и мощно раздуваются, губы сжаты. При свете дня видно, что она красивая, а гнев делает её ещё более привлекательной.
— Кто ты такой⁈
Ах да, я ж в оборотном облике был всё время, а сейчас гуль.