Существо задёргалось. Теоретически мой укус инициирует обращение в гуля, как это сработает конкретно тут, на не млекопитающем? Не знаю… инструкцию мне с собой не выдали. Зато исхожу из того, что, если обращение состоится, тот кто будет факт обращения расследовать или анализировать, спишет на странного высокоуровневого мутанта с Земли. Мало ли, какие у него могут быть экзотические навыки. Про меня им пока что лучше не знать.
Кстати, в отличие от конвоиров, «полицейская команда» с мутантом не церемонилась, ему пробили панцирь в нескольких местах, потом буквально раскололи пополам, а части тел облепили и взяли как бревно на ленинском субботнике и бодро потащили по просеке обратно в направлении своего мега общежития.
За это время укушенный мной таракан задёргался и поменял свою расовую принадлежность.
Некротический инсектоид шестопёр 3 ур.
Не знаю, кем был этот славный парень, но я хотел было обрадоваться… Однако, мой оптимизм обломали быстро и жёстко.
Вся группа остановилась и синхронно атаковала зомбированного таракана, хватая и отрывая ему конечности, с треском ударяя (смотрелось жутковато) лапами в грудной отдел, потом в какой-то момент отсекли ему голову.
Шайсе.
Они безошибочно поняли, что он больше «не свой», хотя внешних метаморфоз с ним не произошло. Скорей всего, тут дело в их способе коммуникации. Наверное, он слишком быстро вылетел из общего чата или стал туда нашёптывать что-то для насекомых «непристойное». И действовали они так, как будто у них была чёткая инструкция: не кусали, не хватали.
Другая мысль, которая бродила во мне, пока робкую надежду на местный зомби-апокалипсис втаптывали в грязь — слабость млекопитающих и прочих кожаных созданий, как раз-таки кожные покровы. Укус производится на ура, но не означает смерть, открывая отличный путь для заражения и системного обращения. У покрытых толстым панцирем инсектоидов самых разных видов такой путь не кажется лёгким. Уж если один проломит панцирь другому, то сожрет, без всяких обращений.
Не кажется мне, что тут сработает революционный путь массового заражения.
Что ж делать?
Итак, мой фирменный козырь, пустить волну заражения — тут не сработает. Жуки моментально чувствует своих инициированных, знают, что это такое и как атаковать. Внешний враг, как показывает опыт с пустынником, им не страшен, во всякой случае, где достойного противника для них взять, пока не понимаю.
Что дальше? Бактериологическое оружие? Химическое? Взорвать ядерную бомбу в центре домика? Звучит заманчиво, только вот Царь-бомбы под рукой у меня нет.
Вернуться в свой мир, похитить ядерный заряд? Не думаю, что правительства участников ядерного клуба не столкнулись в первый же момент с попыткой захвата своего ядерного арсенала. Думаю, что прокачанные игроки уже охраняют атомный щит Родины, другие «большие пацаны» моей планеты, типа США, Китая — тоже не дураки, не будем тешить себя иллюзией. Ну и кроме того, есть «но», размером с девятиэтажку. Допустим, в глубочайшей теории, мне удастся сбегать домой, не быть сожранными командой мщения Нёргал и невозбранно спереть ядерную бомбу. Откуда мне знать, как её активировать? Это только в кино всё так просто и таймер с циферками, а на практике сомневаюсь, что там интуитивно понятный интерфейс и инструкция с картинками на боку. Хрена лысого, это всё так не работает.
С химическим оружием всё примерно так же, может без такого драматизма. Биологическое оружие вообще нужно подбирать под организм врага, считай — разрабатывать персонально.
Вернуться, озадачить генштаб и правительство инструментами борьбы с инсектоидами? Думаю, потону в бюрократии и совещаниях, на согласование «выдать зубастому гулю ядерную бомбу» уйдут недели и месяцы, вояки так просто свою прелесть не отдадут, да и вообще пошлют со мной отряд спецназа.
Да и нет у меня этого времени, делать надо что-то уже сейчас.
Что я упускаю? Если подумать, я плохо изучил окрестности и делаю слишком дохрена допущений и упрощений. Как провести разведку?
Я, собственно, давно знал как, практически с первых минут, тем более, когда открыл для себя, что инсектоиды в массе своей летать не умеют, а те особи, которые всё же летают, высоко в небо не поднимаются, потребности нет. Я вот тоже летать не умею, но быстрый блинк даёт некий опасный на практике аналог. Собственно, эта идейка ходит на границе сознания с первого момента прибытия в этот мир.
Полетать блинками.
Мои инстинкты, пусть даже они не отображаются в личном статусе, а вместе с ними и здравый смысл — кричат, что это крайне плохая идея. Попаду на какое-то магическое поле, на запрет, на всё что угодно, что водится в этом мире, и всё, шлёпнусь с высоты птичьего полета, как продукт птичьего помёта.
Тем более логика простая, для большого обзора мне надо подняться на пару километров.
С другой стороны, чего я боюсь? Я ж нежить? Артефакт на возрождение зарядил. И он сработает… Наверное. Если седой дед не пошутил надо мной. Если приспешники Нёргал не обшарили там всё и не стибрили. Если возрождение работает в условиях смерти хрен знает как далеко от своего мира. Чрезвычайно много «если».
Вообще у меня в инвентарном стазисе торчит один летун. Думаю, мне удастся его обратить и завербовать. Дружить-то в этом мире ему больше не с кем? Но летает он херово, видим невооружённым глазом издалека (ввиду отсутствия невидимости), да и что я пойму из осмотра чужими глазами? Не пойдёт.
Блинки. Главное на скаламбурить и не стать блином.
Вечер, близится закат. Сейчас толпа участников вторжения (остатки или обслуга) дружною толпою, как рабочие со смены, пойдут обратно в домик. Такое я уже видел, ночуют все под одной крышей, хотя внушительную охрану возле алтаря оставляют.
Полетаю на пробу.
Выдох, проверяю всё ли добро на мне крепко держится, и без раздумий: блинк, блинк, блинк, блинк.
Около двадцати-двадцати пяти раз почти строго вверх. Причем один из них к моему ужасу — не сработал (и было бы весьма полезно знать — почему?).
И вот я падаю, натурально, по формуле старины Галилея, возвращаясь обратно в направлении чужой мне планеты, названия которой не знаю.
Ветер, разогнанный до трехсот или больше километров в час (строго говоря, это я разогнанный, воздух себя ведет вполне миролюбиво) бьёт в глаза, вызывая слёзы, сейчас бы очки, как у пилотов первой мировой.
Кручу головой, пасть держу плотно закрытой.
Итак, с высоты пары километров или около того, мы (я и миллионы клопов) на полуострове, со всех сторон, кроме восточной, если определять по тому, что солнце заходит с противоположной стороны — у нас бескрайняя рябь океана.
Желудок скрутило. Изображать собой птичку (лечу и гажу) я не хотел, так что стал блинкать в направлении востока, но постоянно снижаясь.
Каменистая степь покрыта мхами, лишайниками разнообразных расцветок и узоров, чем-то вроде жёсткой травы, даже попадались поля папоротников. И много чего-то наподобие приплюснутых грибов.
Когда ты совершаешь дискретные прыжки в пространстве с такой частотой, голова начинает идти кругом, а рассмотреть окрестности толком не получается. Поэтому в какой-то момент приземлился на пригорок, не удержал равновесие и упал мордой вперёд.
Мелкий подлый камушек рассёк мне бровь, так что теперь правый глаз слегка заливало кровью, а сама рана побаливала и покалывала. Встал, зло сплюнул кровавую слюну вперемешку с каменной пылью. Ладно, приземлился целым, не по кускам, уже хорошо.
Отдышавшись по меньшей мере ещё четверть часа, любовался узорами лишайников (разбег линий десятки метров с какими-то строгими закономерностями), совершил серию блинков, как мне кажется — ещё на полтора десятка километров, но уже неторопливо и по поверхности. Звуковой нагнетатель висел на поясе и продолжал собирать ману из окружающей среды, равно как и кувшин сэл — воду. Можно было без проблем использовать открытие малых врат и переместиться сразу на полтора километра, но делать так мне не хотелось, мало ли куда свалюсь.
Единственный мой козырь при пребывании тут — насекомые о существовании жалкой букашки в моей лице (вот ведь ирония, насекомые они, а букашка — я) не знали. И если блинк я использовал с первых же минут, не вызывая никакой реакции и возражений, то гонять какую-то другую магию без особой нужды не был намерен. Даже обращение«шипастика» инсектоида в нежить я провернул, прикрывшись мутантом из своего мира.
На случай есть в центре домика есть секретная комната, где сидит главный жучара и анализирует все происшествия за день… Должна складываться логичная и достоверная картина, в которой моя морда лица не будет мелькать. Иначе её повесят на стену в этом же кабинете в качестве охотничьего трофея.
Нет. Пока только блинки.
Гора, вернее даже горы. Тут мне впервые попалась горная река. Купаться, несмотря на грязь, не стал, зато вволю напился. Невидимость не снимал, пару раз поиск живых засекал летунов инсектоидов, ещё несколько раз скопление под землей живых существ. Но — никаких признаков внешней деятельности. Надо думать, это та часть экосистемы, которая не входит в состав домика, а скорее их корм и оппозиция.
К примеру, возле домика — расчищенные и геометрически ровные (расходящиеся веером) поля с красноватыми насаждениями и вообще много следов явно «цивилизованного» характера.
Если считать, что диаметр домика как, допустим, двенадцать с половиной, ну пусть будет двенадцать километров, упростив форму до круга. Радиус, условно, шесть… При формуле площадь = Пи умножить на R в квадрате. 3,14 умножить на тридцать шесть, итого, пу-пу-пу… Сто тринадцать и ноль четыре после запятой.
Домик — это сто мать их квадратных километром местной «насекомой» цивилизации, эдакие мегасуперпупер — муравейник.
Зато на расстоянии в сто пятьдесят — двести километров никого и ничего, что бы он не подавил или не контролировал, такова была ощутимая дальность зоны влияния домика. Вообще-то впечатляет. А если их мир такой же большой как наш? Сколько может обитать в таком городе? Двадцать миллионов особей? Сто миллионов. А сколько всего городов?
Вообще-то, забравшись на гору (тут было писец как холодно и натурально лежал снег) и осмотрев окрестности, пришёл к тому, что дальше в этой части мира соседнего города-домика нет. Там пустыня, пустошь. Мёртвые бурые пески. Наверное, дальше снова условно обжитые земли.
Пока время есть, совершил серию блинков в направлении пустоши. Тут было ровно, пусто (наверное, так и положено) воняло тухлятиной, а в щелях между камней иногда мелькали спины существ тонких, но длиной с полметра, каких-то многоножек, чей панцирь был окрашен под цвет местных камней и песка.
Здесь не водилось лишайников и грибов, тем более чего-то вроде леса. Не было и следов присутствия инсектоидов. Почва между камнями смотрелось мёртвой, а сама пустошь пыхала жаром прошедшего дня, без намёка на недавний дождь.
Поиск живых тоже помалкивал, хотя отблески копошащейся под землей жизни тёплыми крупицами дают о себе знать.
Куда хватает глаз, только неравномерные бурые и серые пески, камни и тоска. Дальше не попру, достаточно этой части местного мира.
Вернулся на местную гору. Холодно. Как обычно борются с холодом? Уходят оттуда, где дует и разводят костёр.
Навык чувство подземелий ⅖.
Расовое. Пассивное. Не требует энергии в любой форме, использует только мыслительные процессы и накладывает особенности на восприятие и обработку информации. Существо способно уверенно и комфортно себя чувствовать в пещерах и подземных нишах, подсознательно ощущая их формы и рельеф, находить подземелья естественного и/или искусственного происхождения, чувствовать лазы, пути, тупики, щели, а также проникновение горных газов, течь воды и жидкостей. Навык зачастую указывает на особенности происхождения и среды обитания расы и/или отдельной особи. Навык может быть развит.
Вкидывать очки в это шахтёрство смысла не вижу (при всём уважении к рабочим горного дела). Слишком уж это далеко от моих нынешних проблем. Зато какое-то ощущение что тут где-то есть небольшое подземелье, было. И как видно, это у меня расовое. Может, поэтому я так комфортно чувствую себя в логове Питуры? Есть над чем подумать.
Мой инвентарь не заполнен даже наполовину.
Смотался блинками вниз, к ближайшему скоплению «деревьев» с шляпками-ушами, нашёл такое, которое было недавно повалено, или рухнуло (выбрало неудачное место для роста) хотя ещё и довольно молодо, под ушками те маслянистые капли, что собирают жуки, сумел закинуть его в инвентарь, где оно было распознано как «не системное, экологическая конгрегация одноклеточных и грибовидных организмов».
Закат встречал сидя в разломе между крупных (метров по двести) камней, но занимался не любованием, а присматривал проход во внутреннюю пустоту-пещеру в горе.
Вообще, тут когда-то кто-то жил. Тут было сухо, холодно, и в обилии валялись пустые куски от насекомых. Видимо, жилец был вполне себе хищником. Был, потому что кругом пыль и жизнедеятельность не ощущается даже визуально. А ещё тут темно, как в жерле у мушкетёра, неуютно, холодно и дует. Короче, единственный плюс — скрыто от чужих глаз.
Длина метров пятнадцать-двадцать, верхняя часть под наклоном, оттуда едва заметно поддувает. Две боковые стенки, устланные битым природным камнем и песком, пылью — пол. Дальний край становится всё уже, ныряет вниз, где заполнен водой.
В таких условиях, при свете наклонной дыры-входа, достал обратно ствол дерева, которое не дерево, а хрен пойми что, вывалил на слой пыли, служащий тут «полом».
Извлекаю бердыш, на пробу бью. К счастью для меня, материал неплотный, по текстуре напоминает не совсем дерево, а скорее затвердевший картон или гриб, растущий на стволах деревьев. Рублю, куски летят неравномерные, собираю, снова рублю.
Складываю из крупных кусочков пирамидку. Из тонких обломков в центре пирамидки то, что разгорится в первую очередь.
Покопавшись в инвентаре, нахожу зажигалку (вообще для хозяйства полезно тырить у всех свежеубитых игроков и тащить в дом — тонны всякого барахла) и тёплую, наполненную ватой рабочую куртку с надписью ОАО «Дзержинское Оргстекло».
Куртку надеваю, зажигалкой пробую разжечь.
Процесс не идёт. Вообще у меня есть живая зажигалка — гоблин Джим, но доставать мелкого вредного засранца настроения не было. Гадости начнёт говорить и вытворять, потребует пива. Пиво, кстати, было и довольно-таки много, пару ящиков, но выпивать, сидя в партизанском схроне, когда кругом немцы — неправильно.
Есть ещё наборный кипу, там среди прочего, фаербол. Разметает мне тут всё… Попробовал третий вариант — плотный маслянистый сгусток, объёмом литров десять, который рос под плотной толстой полутарелкой-шляпкой.
Отцепил, измазался, поместил на край кострища, попробовал поджечь.
Вообще, он загорелся с третьего раза, как раз-таки на стыке оранжевого сгустка и осколков ствола. Но разгорелся жарко, щедро, как нефть. Наверное, в основе какие-то жиры или смолы.
Огонь освещал стенки пещеры, так что моему прокачанному зрению было даже слишком светло.
Нарубил ещё кусков ствола. Теперь, когда масляная капля его разожгла, масса неторопливо и спокойно горела. Не успокоился, пока не порубил в крупные фрагменты весь ствол. Оставил себе только большой кусок полтора метра длиной, который неуклюже вырубил под плоское сидение, примитивный аналог лавки.
Сидя у огня, представлял себя своим древним пещерным человеческим предком, который прятался от большого мира, где обитали пещерные медведи и львы, шерстистые носороги и прочая саблезубая нечисть, которая норовила сделать кусь за жопу и вообще усложняла жизнь.
В горах ветер. Ветер должен размазывать и сносить дым, которые неизбежно даёт костёр. Буду надеяться, что местные не унюхают. Обдумал вариант достать кого-то из своего карточного набора, чтоб составил компанию или сторожил. Остановился на Темнике, этому парню, единственному из этой шайки привык доверять.
Перед тем как его доставать, извлёк банку тушёнки (консервов у меня по-прежнему фантастически много), вскрыл пехотным ножом, попил воды, сходил в дальний угол пещеры по нужде, тщательно закопал результат своих стараний, после некоторых колебаний, достал ещё одну банку для Темника (вообще ему ведро еды нужно и то, боюсь, не хватит).
Извлек громилу, молча коснулся, дал банку, велел сторожить мой покой и сон, без нужны не тревожить, при ядерной войне разбудить лёгким покачиванием.
Устал. Не в первый раз после драки я оказываюсь в пещере, но в прошлый — не было так холодно. Правда, тогда у меня не было всех конечностей, так что нечего ныть. Нормально всё. Уф. Глаза слипаются. Окинул взглядом Темника, тому похоже — хоть бы хрен.
Завалился прямо на лавку возле тлеющего костра, сильно пожалев, что оставил его таким коротким, во сне приходилось постоянно поджимать ноги. Ну и спальник, конечно. Про него тоже пожалел. Долбанный спальник лежит сейчас в логове Питуры, вместо того чтобы укутывать меня в беспокойной ночи чужого мира.