- Что же он кружит, как ястреб, а не садится? - не сдержал волнения один из молодых летчиков.
- А может, он и в самом деле куропатку высматривает, - с усмешкой отозвался Василий Григорьев.
Алексей неторопливо, как и подобает настоящему мастеру пилотажа, затянул поясные и плечевые ремни, снял очки, выключил зажигание и, перекрыв пожарный кран топливной системы, плавно пошел на посадку. Мы все затаили дыхание, секунды казались часами. Наконец послышался глуховатый удар самолета о землю, и в небо взметнулись густые клубы пыли...
- Скорее туда! - крикнул я водителю стоявшей рядом санитарной машины и вскочил на подножку. К самолету бежали десятки людей.
Когда "скорая" подъехала к истребителю, лежавшему на фюзеляже, пыль уже улеглась. Из кабины вылез улыбающийся Нестеренко. Сделав несколько шагов мне навстречу, он вскинул руку для доклада:
- Товарищ командир эскадрильи...
- Отставить, Леша! Все ясно, - перебил я его.
В эту минуту я не нашел подходящих слов, чтобы выразить свои чувства, и просто обнял Алексея. Подбежавшие летчики подхватили обоих героев на руки и стали качать.
- Сняли все-таки горбушку с неба! Ну и мастера! - воскликнул Костя Соболев, крепко пожимая товарищам руки. - Да им прикажи луну снять, ей-бо, снимут... - Он посмотрел на Григорьева, как бы ища у него подтверждения.
Тот согласно кивнул.
В тот же день мы провели в эскадрилье разбор боевого вылета Нестеренко и Иванова. Их смелые и четкие действия вызвали у всех восхищение. Поздравив Алексея и Юрия с успешным выполнением боевого задания, командир полка сказал:
- Если все мы будем летать, как они, врагу не найдется места в нашем небе.
Мастеров в эскадрилье становилось все больше. Уверенно набиралась сил и опыта молодежь. Особенно радовал меня ведомый Владимир Демидов, которому исполнилось в то время двадцать три года. Много раз летал я с ним на тренировки и все больше убеждался, что из него выйдет отличный воздушный боец. Володя оправдал мои ожидания во время первого же боевого вылета.
Мы сидели в кабинах самолетов, ожидая сигнала. Телефон находился возле моей машины, трубка - у меня в кабине. Я напрямую был связан с командным пунктом, вблизи которого располагался радиолокатор. В трубке чуть слышно звучала передаваемая по радио мелодия старинного вальса. Она настраивала на лирический лад. Вспомнился вдруг дом, выпускной вечер в школе...
От резкого телефонного звонка я даже вздрогнул.
- Цель обнаружена радиолокатором в семидесяти километрах от плацдарма, - сообщал полковник Литвинов. - Приказываю взлетать с набором высоты, курс - на плацдарм. Задачу поставлю в воздухе.
Эскадрилья в составе десяти самолетов взмыла в небо. Боевой порядок выглядел так. Я иду впереди во главе шестерки Ла-5. Мой ведомый - В. Демидов. Справа от меня - пара В. Григорьева с В. Бесчастным, слева - А. Нестеренко с Ю. Ивановым. Сзади, чуть выше, шло звено Н. Ишанова: он в паре с М. Новоселовым, Г. Чечулин с Л. Ткачевым.
Поднявшись до нижнего края облачности, я снова услышал в наушниках голос Литвинова:
- Противник подходит к плацдарму с юго-запада, примерная высота полторы тысячи метров. Вам доворот влево, будьте внимательны, цель впереди.
- Вас понял, - ответил я.
Только пересекли мы линию фронта, как послышался голос Демидова:
- Товарищ командир, справа впереди вижу "юнкерсов", три группы по шесть самолетов в каждой.
Я внимательно посмотрел в указанном направлении. Действительно, на высоте тысяча сто метров шли три группы бомбардировщиков, которые были еле-еле видны.
- Молодец, Демидов, глаз у тебя верный, - похвалил я ведомого, а Литвинову передал, что цель вижу.
Убедившись, что бомбардировщики идут без прикрытия истребителей, я приказал эскадрилье:
- Шестью самолетами атакую первую группу, звено Ишанова - вторую. Потом все вместе бьем по третьей.
В это время противник был уже на траверзе наших самолетов в восьми десяти километрах от плацдарма. "Пусть подойдут поближе", - подумал я. Но тут же встревожился: "А если мы не успеем, и "юнкерсы" высыпят бомбы на наши войска?"
- С правым разворотом в атаку за мной! - подал я команду.
Наша десятка дружно набросилась на врага. Четыре "лаптежника" (так мы прозвали тогда Ю-87 за его неубирающееся шасси), объятые пламенем, рухнули в расположении вражеских войск. Остальные беспорядочно сбросили бомбы и повернули назад. Нам пришлось переключиться на третью группу "юнкерсов".
В один из моментов мой ведомый оказался в выгодном положении для атаки бомбардировщика. Другой на его месте, возможно, не сдержался бы и ударил по врагу. Но Демидов даже в такие горячие секунды боя твердо помнил о дисциплине, о том, что главная его задача - охранять командира.
Боясь упустить противника, я приказал Демидову выйти вперед и атаковать.
- А как же вы, товарищ майор? - вырвалось у него.
- Ничего, Володя, действуй! - подбодрил я ведомого.
В ту же минуту он длинной очередью прошил "юнкерса", будто пригвоздил его к чаще леса.
Маневром самолета я создал Демидову условия для того, чтобы он быстро занял свое место в боевом порядке. Потом похвалил его за меткий огонь.
Бой закончился. В наушниках послышался голос Литвинова. Комдив поблагодарил нас за хорошо организованную атаку и приказал возвращаться домой. В этом вылете, кроме Демидова, сбили по одному самолету Ишанов, Нестеренко, Чечулин и я.
После посадки на аэродроме летчики собрались около моего самолета. Завязалась оживленная беседа. На лицах у всех улыбки. Еще бы: пять сбитых бомбардировщиков! А у нас потерь не было, лишь в машинах Ишанова, Демидова и Чечулина зияли по две-три пробоины.
В этом бою особенно показали себя Чечулин и Ткачев. Николай Андреевич Ишапов говорил о них, словно они совершили геройский подвиг, хотя отлично понимал, что победа была нетрудной, так как "юнкерсов" не прикрывали истребители. Однако Ишанов похвалил ребят неспроста: сегодняшняя воздушная схватка явилась их боевым крещением.
Георгий Чечулин и Алексей Ткачев начали воевать в мае 1944 года. Они летали на воздушную разведку в тыл противника, фотографировали аэродромы, железнодорожные станции и другие объекты. Летали также на штурмовку. От их метких бомбовых ударов взлетали на воздух штабные автобусы, поезда, самолеты на аэродромах.
Стройный, подвижный, похожий на грузина, южанин Ткачев внешне был полной противоположностью немного сутуловатому, медлительному в движениях сибиряку Чечулину. Чечулин обычно смеялся тихо, будто украдкой, а Ткачев наоборот - хохотал громко и говорил шаляпинским басом. А вот характеры, душевные качества у них были одинаковы, оба сражались отважно и врага били без промаха. К концу войны Чечулин был награжден тремя орденами Красного Знамени и Отечественной войны первой степени, а Ткачев - орденами Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной войны первой степени.
* * *
Каждый месяц приносил новые победы. В первых числах июля фашистские орды, стремившиеся ликвидировать наш плацдарм за рекой Великая, получили сокрушительный контрудар, который затем перерос в большое наступление.
К 11 июля 1944 года наша 315-я авиадивизия перебазировалась на новые аэродромы и приняла участие в наступательной операции на идрицком направлении. В связи с тем что авиация противника в предшествующих боях понесла серьезные потери и снизила свою активность, мы переключились на бомбоштурмовые удары по аэродромам и колоннам войск противника.
В боях за Идрицу летчики соединения уничтожили 75 автомашин, 28 повозок с военными грузами и до роты пехоты. За успешные боевые действия по освобождению этого города Верховный Главнокомандующий в приказе от 14 июля объявил личному составу благодарность.
Наши войска продвигались и на рижском направлении. Под ударами соединений 1-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов левое крыло группы немецко-фашистских армий "Центр" поспешно отходило в западном направлении, а правое крыло группы "Север" было отброшено к Елгаве и Даугавпилсу. Одновременно развивалось наступление на Шяуляй и Клайпеду.
Войска Ленинградского фронта продвигались из района Нарвы на Таллин; 3-го Прибалтийского фронта - из района Псков, Остров на Валгу, Вальмиеру и Цемс; 2-го Прибалтийского - на Идрицу, Резекне и Крустпилс, а в дальнейшем на Тукумс.
В этих условиях противнику ничего не оставалось, как с боями выводить свои части из создавшегося в Эстонии и Латвии мешка на Курляндский полуостров. И это ему удалось. Однако решительные действия войск 1-го Прибалтийского фронта отрезали в районе Клайпеда, Тильзит путь отхода группе армий "Север" (18-я и 16-я армии) в Восточную Пруссию.
К исходу 16 июля советские воины, ломая упорное сопротивление врага, продвинулись на 90 километров вперед, освободили ряд городов и перенесли боевые действия на территорию Литовской ССР. В районе Шкауне (30 км юго-западнее Себежа) первыми вступили на родную землю бойцы 130-го латышского стрелкового полка. Население радостно встретило своих освободителей.
Враг упорно сопротивлялся. Любыми средствами он старался сдержать натиск наших войск, чтобы через Елгаву, Бауске и Даугавпилс вывести свою группировку, находящуюся восточнее Риги. Особенно яростные бои на земле и в воздухе завязались в районах Даугавпилса и Резекне, через которые проходили важные железные и шоссейные дороги. Для противника они имели стратегическое значение.