Один из наиболее сильных налетов на войска противника, отходивших в районе Слоки, был произведен 19 октября. На задание ходило восемь самолетов. Группу водил Ф. Н. Гамалий. Наши летчики уничтожили 16 автомашин, 10 подвод с военными грузами и до взвода пехоты.
11 октября противник был прижат к Рижскому взморью и поспешно отводил свои войска по железной и единственной шоссейной дорогам на Тукумс.
Его авиации в воздухе не наблюдалось. Он оттянул ее в глубь Курляндского полуострова. Дороги на Тукумс, забитые техникой и пехотой, стали основными объектами для наших авиаторов. Технический состав еле успевал подвешивать бомбы и снаряжать самолеты боеприпасами. В день мы производили по три-четыре вылета. На дороге вдоль Рижского взморья сгорела не одна сотня вражеских танков, самоходных орудий и автомашин, погибли тысячи фашистских солдат.
13 октября 1944 года Рига была освобождена. Немецко-фашистским захватчикам не удалось взорвать фугасы, подложенные под исторические памятники и другие сооружения города.
В приказе о салюте в честь освобождения столицы Советской Латвии упоминалась и наша 315-я истребительная авиационная дивизия. Ее личному составу Верховный Главнокомандующий объявил благодарность. А несколько позже - 3 ноября 1944 года - соединению было присвоено наименование Рижского.
В ходе Рижской операции летчики дивизии произвели 3152 боевых вылета, в 61 воздушном бою сбили 63 вражеских самолета ФВ-190. Штурмовыми действиями по наземным целям было уничтожено 74 автомашины, 71 повозка с военными грузами, 9 паровозов, 8 железнодорожных вагонов, 3 склада и до трех рот пехоты.
Глава тринадцатая.
Конец курляндской группировки
Войска немецкой группы армий "Север" были окончательно разобщены с группой "Центр" и отрезаны от Восточной Пруссии по линии городов Тукумс, Ауце и в пятнадцати - двадцати километрах южнее Либавы. Фашистское командование рассчитывало, что, пока 16-я и 18-я немецкие армии находятся на Курляндском полуострове, сюда будут привлечены большие силы советских войск, что задержит наше продвижение на берлинском направлении. Но гитлеровцы просчитались. Советские войска продвигались к Берлину, а положение окруженной немецкой группировки становилось все тяжелее.
Порты Либава и Вентспилс все время находились под мощными ударами нашей авиации и Краснознаменного Балтийского флота. Все реже и реже прорывались туда немецкие суда. Так что, если бы противник попытался эвакуироваться морским путем, ему бы это не удалось. Курляндский котел был крепким и закрыт наглухо. Ведь гитлеровцы не получали подкрепления и воздушным путем.
Почти совсем прекратилось движение по шоссейным и железным дорогам. Немецкие оборонительные позиции казались вымершими. Окопалась с головой пехота, были зарыты в землю танки и артиллерия. На аэродромах насчитывалось не более семи десятков самолетов, которые лишь изредка появлялись над полем боя, да и то небольшими группами.
В этот период мы чаще всего вылетали парами на свободную охоту. Правда, охотиться было почти не за кем. И однажды, заметив на дороге между Сабиле и Стенде два огромных автофургона, мы с Бесчастным расколотили их, что называется, вдребезги.
Во второй половине октября войска 2-го Прибалтийского фронта провели ряд операций, в которых принимала участие и наша дивизия. Выйдя из-под непосредственного подчинения командования 15-й воздушной армии, она вошла в состав 14-го истребительного авиакорпуса, которым командовал Герой Советского Союза генерал-майор авиации С. П. Данилов.
Основными боевыми задачами дивизии стали: разведка на всю глубину вражеской обороны, включая балтийское побережье по линии Либава, Павилоста, Колкасрагс, Энгуре; сопровождение штурмовиков, наносивших удары по наземным целям; прикрытие своих войск и свободная охота. Должен оговориться, что прикрывать свои войска нам приходилось редко, так как после полной блокады курляндский группировки с суши вражеские самолеты почти не перелетали линию фронта. Из 1870 боевых вылетов, произведенных соединением во время боев по ликвидации окруженного противника, на прикрытие приходилось лишь 192.
Все чаще и чаще вражеские летчики, даже имея численное превосходство, избегали воздушных боев. Так, 16 октября четыре наших истребителя во главе с майором К. Ф. Соболевым заметили восьмерку "фоккеров". Когда "лавочкины" стали разворачиваться для атаки, фашисты немедленно ушли на свою территорию.
С 16 по 20 октября войска 2-го Прибалтийского фронта вели наступательные бои на добельском и тукумском направлениях. Осуществляя их поддержку, мы одновременно наносили удары по ближайшему к фронту аэродрому противника. 17 и 18 октября в налетах и штурмовках от нашего полка участвовало 16 самолетов Ла-5. В обоих случаях выход на цель был осуществлен неожиданно для врага. Его зенитная артиллерия открывала огонь с большим запозданием.
В конце октября метеорологические условия резко ухудшились. Они стали неблагоприятными не только для выполнения боевых заданий, но и для полетов вообще. Мы использовали каждое небольшое прояснение, чтобы возобновить штурмовку неприятельских аэродромов и как можно лучше помочь своим войскам, наступающим на салдусском направлении.
В октябрьских и ноябрьских налетах высокое умение и смелость проявили А. И. Халутин, Ф. Н. Гамалий, В. И. Григорьев, В. Ф. Марченко, Л. И. Кропотин, В. А. Зорин, П. Г. Сузик, Е. Д. Чечулин, Л. И. Ткачев, С. Т. Ивлев, М. В. Голик, В. И. Кораблев и другие. Они уничтожили немало самолетов, танков, орудий и другой боевой техники и живой силы врага.
Не менее ценным оказался результат боевой деятельности летчиков-разведчиков 50-го авиаполка. В районе Скрунды они обнаружили большое скопление танков и автомашин. Своевременно переданные ими сведения имели важное значение для командования 61-й и 2-й гвардейских армий, наступавших на север от Вайнёде.
На аэродромах Курляндии противник усиленно накапливал авиацию. В начале декабря здесь уже насчитывалось 132 истребителя и 41 бомбардировщик, а к 1 января 1945 года общее количество самолетов составило 196. Хотя вражеские летчики, как правило, не пересекали линию фронта, их действия над полем боя заметно замедлили темп наступления советских войск. Поэтому уничтожение немецкой авиационной группировки стало для наших истребителей важнейшей задачей.
Поскольку фашистские летчики по-прежнему уклонялись от поединков в воздухе, мы основной упор делали на штурмовку неприятельских аэродромов. Авиационные соединения стали практиковать совместные боевые вылеты. 14 декабря десять Ла-5 нашей дивизии совместно с шестью Як-9 185-й истребительной и девятью Пе-2 188-й бомбардировочной авиадивизий нанесли мощный удар по одному из прифронтовых аэродромов противника, уничтожив несколько самолетов. 15 декабря был произведен повторный налет, в результате которого восемь "фоккеров" и "юнкерсов" сгорело. 21 и 22 декабря противник потерял еще пять машин.
Учитывая затянувшуюся непогоду (низкая облачность, ограниченная видимость, частые снегопады и туманы), мы усилили внимание к теоретической учебе авиаторов. С руководящим составом полков и всеми летчиками было проведено занятие на тему "Влияние метеорологических факторов на выполнение боевых задач в условиях Курляндии". Этому вопросу посвятили и полковые конференции, на которых летчики и штурманы обменивались опытом.
Тяжелые метеоусловия зимы 1944/45 года серьезно мешали и своевременной подготовке самолетов к полетам. Снегопад был настолько интенсивным, что наши люди даже при наличии специальной техники порой не успевали привести в порядок взлетно-посадочную полосу. Большую помощь в очистке аэродрома оказывали нам жители города Ауце и окрестных сел.
23 декабря полки дивизии нанесли чувствительные удары по огневым позициям вражеской артиллерии и уничтожили пять артиллерийских батарей. В тот же день наши истребители в воздушных боях уничтожили семь ФВ-190. Вечером командование получило следующую телеграмму; "Передайте всему летному и техническому составу мою благодарность за мужественные и умелые действия в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, зажатыми в Прибалтике. Это является прямым выполнением приказа Верховного Главнокомандующего. Желаю дальнейших боевых успехов. Командир 14-го авиакорпуса генерал-майор авиации Данилов".
Делом отвечая на эту телеграмму, летчики за два последующих дня - 27 и 29 декабря - сбили еще три самолета противника и нанесли несколько ударов по его аэродромам. За время, прошедшее со дня освобождения Риги, до первого января 1945 года дивизия произвела 1471 вылет. Одновременно с выполнением боевых задач у нас велась большая работа по повышению идейного уровня личного состава. В системе политических занятий изучались труды В. И. Ленина, читались лекции, проводились теоретические конференции.
В январе 1945 года советские войска перешли в наступление. Вскоре были освобождены от гитлеровцев города Варшава, Ченстохов, Краков, Лодзь и Тильзит. Находившиеся в Восточной Пруссии гитлеровцы оказались в катастрофическом положении. Командование курляндской группировки решило использовать частые снегопады для эвакуации части своих войск через Либаву. Но эта попытка фашистам не удалась: и в очень плохую погоду наша авиация постоянно контролировала порт.
С присвоением дивизии наименования Рижской дружба ее личного состава с рабочими города вошла в традицию. Особенно запомнилась мне встреча с делегацией резиновой фабрики "Варонее". В наш полк она прибыла в ночь на 23 февраля. Гостей встретили тепло и радушно. Был организован товарищеский ужин. Рабочие вручили нам памятные подарки. Затем состоялся концерт художественной самодеятельности.
...В феврале обстановка на фронте, особенно в воздухе, резко обострилась. Это в значительной мере обусловливалось тем, что 1-й Прибалтийский фронт объединился со 2-м, а 3-я воздушная армия 1-го Прибалтийского фронта была переброшена на другое направление. Таким образом, территория, над которой раньше действовали две воздушные армии, теперь стала полностью под контролем одной 15-й воздушной армии. Нагрузка на каждую авиационную дивизию, в том числе и на пашу 315-ю, соответственно возросла.
К тому времени мы получили новые самолеты Ла-7, которые являлись модификацией Ла-5, но обладали лучшими боевыми качествами. На этом истребителе вместо двух были установлены три пушки.
Утром 23 февраля командиры эскадрилий были вызваны на командный пункт полка. Здесь нам поставили боевую задачу - вылететь на прикрытие своих войск западнее города Вайнёде.
В состав моей группы вошли Бесчастный, Чечулин, Ткачев, Ишанов и Перескоков. Когда мы прибыли в заданный район, там уже действовали наши штурмовики. "Илы" волнами накатывались на вражеские позиции, поливая их пушечным и пулеметным огнем. Самолеты противника в воздухе не появлялись. Да, слишком рискованно было сунуться в этот район, окаймленный тремя ярусами наших "лавочкиных", по шесть - двенадцать в каждом. Эшелонирование на высоте увеличивало обзор, создавало благоприятные условия для взаимодействия.
Я со своей группой из шести Ла-7 находился в нижнем ярусе на одной высоте со штурмовиками, прикрывая их атаки. "Илы" производили последний, четвертый, заход. Когда они уже выходили из атаки, мы вдруг заметили четыре "фоккера", которые на бреющем устремились к штурмовикам. К счастью, дистанция была слишком большая, они не успели сделать ни одного выстрела.
Мы с пикирования настигли гитлеровцев и атаковали сразу всю четверку. От огня моих пушек ведущий "фокке-вульф" вспыхнул и врезался в лес. Остальные бросились врассыпную. Это был двадцать третий по счету, и последний самолет противника, сбитый мною за период Великой Отечественной войны. Летчики других эскадрилий уничтожили еще два ФВ-190.
Возвратились с победой. На аэродроме нас встречали с полковым Знаменем и духовым оркестром. Однополчане и гости приветствовали нас взмахами рук, возгласами. Мы тоже радовались: хорошо ознаменовали сегодняшний праздник День Советской Армии.
Во второй половине февраля нам редко приходилось встречаться с вражескими самолетами, но боевая работа продолжалась. Требовалось постоянно держать противника в напряжении и всячески принуждать его к капитуляции. С этой целью наша авиация тщательно контролировала неприятельские порты, шоссейные и железные дороги. Это полностью сковало маневры врага.
Однако плохие метеорологические условия по-прежнему серьезно осложняли нашу боевую деятельность. Особенно большой помехой стали для нас апрельские дожди и грозы, которые в Курляндии считаются в это время обычным явлением.
В конце апреля командование решило нанести бомбовый удар по аэродрому Карклес. Для выполнения задачи подготовили шестнадцать самолетов Ла-5, под крыльями которых подвесили бомбы, а двенадцать истребителей Як-9у выделили для прикрытия. Ведущим смешанной группы назначили меня.
С двух аэродромов, расположенных в районе Вайнёде, одновременно взлетели шестнадцать Ла-7 и дюжина Як-9у. В воздухе построились в боевой порядок и легли на заданный курс.
В нашем районе стояла сравнительно хорошая погода. Но уже при подходе к Ауце, где мы должны были сделать разворот на цель, она вдруг резко изменилась. Небо заволокло густыми темными облаками, высота нижней кромки которых не превышала 100 метров. Начал накрапывать дождь. Видимость сократилась до двух-трех километров. Надвигалась гроза. Вдали уже изредка вспыхивали молнии.
Я немедленно доложил обо всем на командный пункт полка, но ответа из-за плохой слышимости и треска в эфире не разобрал. Что делать? Повернуть обратно? Но какое я имею на это право? Однако и впереди ничего хорошего нас не ожидало...
Когда повернули от Ауце на Карклес, дождь усилился. Он так заливал переднее стекло фонаря, что впереди все затянулось серой мутью. А через некоторое время мы вышли в полосу ливня. Я видел теперь только самолеты своего звена? слева Бесчастного, справа - Чечулина и Ткачева.
- Командир, что делать? - с заметной тревогой спрашивали у меня командиры других звеньев Ла-7 и ведущий группы Як-9у. - Мы не видим впереди идущих самолетов.
Я снова запросил командный пункт и опять в наушниках услышал только треск. Взяв всю ответственность на себя, я приказал ведущему истребителей Як-9у возвращаться, а трем звеньям самолетов Ла-7 прежде, чем повернуть обратно, выбрать цель и сбросить бомбовый груз. Все ответили, что меня поняли, приказ выполняют.
Мое звено продолжало идти курсом на Карклес, да и лететь-то уже осталось всего пять-шесть минут. Подойдя к цели, мы с горизонтального полета сбросили бомбы и взяли курс на Ауце. Обстреливать аэродром из-за ливневого дождя и плохой видимости не стали.
Лечу домой и думаю: "Как плохо все получилось! Ведь должен же кто-то ответить за то, что не разведал погоду на маршруте и ввел нас в заблуждение! Шутка ли: прогонять впустую двадцать восемь самолетов. К тому же из-за плохой видимости мы могли столкнуться друг с другом..."
К счастью, все обошлось благополучно. Все самолеты возвратились на базу. Только два Як-9у, потеряв ориентировку и израсходовав горючее, совершили вынужденную посадку на нашей территории.
"Кто же виноват во всем этом?" - подумал я, вылезая из кабины. Как ни странно, обвинили меня. Кто-то неправильно информировал вышестоящее командование. На второй день я был снят с должности и назначен с понижением - командиром звена той же эскадрильи. Находясь на этой должности, я и провел завершающие бои по ликвидации курляндский группировки.
Наша дивизия продолжала поддерживать наземные войска, нанося удары по тылам и коммуникациям врага, который все еще на что-то надеялся и отказывался сложить оружие. В ночь на 6 мая командование советских войск в Курляндии вновь предъявило ультиматум противнику, требуя немедленной капитуляции. Однако враг но-прежнему молчал.
7 мая разведка установила, что большие скопления немецко-фашистских войск двинулись от линии фронта в направлении Либавы и Вентспилса, в порты которых прорвался неприятельский морской транспорт. На колонны вражеской пехоты, артиллерии и танков обрушились наши бомбардировщики, штурмовики и истребители. Вместе с бомбами и снарядами на землю сбрасывались также листовки, призывающие немецких солдат и офицеров сложить оружие. На дорогах, заваленных исковерканными машинами и орудиями, образовались пробки. Враг метался, как мышь в мышеловке, и все-таки до Либавы и Вептспилса ему дойти не удалось.