Налила чаю (разумеется, особого, но теперь с тщательно просчитанной дозой сонной травы), с поклоном подала ему чашку. Он выпил медленно, не сводя с меня глаз. Его жизнь ничему не учит? Я могу спокойно предложить ему яду, да?
– Ю-Вей, я осталась тебе должна, – шепнула я, развязывая пояс кимоно и позволяя белому шелку соскользнуть с белых плеч. Боялась, что он примется играть в благородство, поэтому сразу пошла с козырей. – Надеюсь, ты не забыл.
Конечно, он не забыл! Даже имя запомнил! Мечтал обо мне? Надеюсь, мечтал.
– Собираешься отдать долг? – потянулся он на постели. Сквозь тонкую ткань его кальсонов я видела явственное возбуждение. – Какая... честная!
– Ничего личного. Ты заплатил. Я отдаю товар.
– Даже так!
Нет, а что ты хотел, мой милый? Ты же мне сам распинался про честных шлюх. Вот, получи. Самая что ни на есть честная. Насчет шлюхи не уверена, но ведь продаюсь? Во всяком случае – он так думает.
Медленно покачивая бёдрами, я подошла к его постели. Он сидел с пустой чашкой в руках, широко расставив ноги. Встала между его колен, забрала чашку. Погладила светлые взъерошенные волосы. Мягкие такие, тёплые. Моя грудь была как раз на уровне его глаз. Устоит ли? С Ивой – вполне себе устоял.
– Хочешь сказать, что все ещё невинна? – тихо спросил Ю-Вей, касаясь костяшками пальцев так бесстыже затвердевших сосков.
– Проверь.
– И проверю. Я ведь заплатил... верно?
На миг мне стало страшно. А вдруг он из тех особенных мужчин, которые получают удовольствие, причиняя боль? Не похоже, конечно, но мало ли...
– Чего испугалась, цветочек?
– Боли, – честно ответила я.
– Не обижу, буду нежным, – он притянул меня на свое колено, уверено прижимая к своему телу, так, что затылок лёг на его плечо. – Разве можно обижать таких нежных девочек? Слушай, а маски поменьше у тебя нет? Мешает ужасно!
– Боюсь, что нет, – хихикнула я.
– Купи. Денег дать?
– А ты болтун.
– Ещё какой! – согласился Ю-Вей, лаская пальцами мою грудь и мягко прихватывая соски.
Я заерзала, а он плотно обхватил левой рукой мою талию, не позволяя ускользнуть от острой ласки. Его зубы коснулись плеча. Я всхлипнула, дернувшись. Почему моё тело так реагирует на него?
Ах! Рука, отпустившая грудь, смело раздвигает мои колени, пальцы рисуют загадочные узоры на внутренней поверхности бедра. Я пытаюсь сдвинуть ноги в смятении, совершенно растерявшись.
– Нет, не смей, – гудит он мне в ухо и прикусывает мочку – почти больно. И сладко.
Пальцы его смело ныряют ниже, так уверено и властно. И нежно. Язык ласкает шею, плечо. Руки – там, где сейчас пылает самый настоящий огонь. Я выгибаюсь с жалобным стоном, забывая о том, зачем пришла. Невероятный!
Его пальцы дерзко вторгаются в мое лоно, гладят, ласкают… я уже не понимаю, что он со мной делает, только извиваюсь и поскуливаю от острых ударов удовольствия. Вторая его рука терзает грудь, в ягодицы упирается явственное свидетельство его неравнодушия. Так… невозможно прекрасно! Он везде. Его много. Руки, губы, острые зубы на моем плече. Движения пальцев всё быстрее, всё настойчивее. Ю-Вей тяжело дышит мне в ухо. И словно огненной вспышкой по телу разливается сладкая истома и слабость. Что же это? Неужели то самое – высшее удовольствие, излияние женской энергии? Но… так нельзя! Мужчина не должен! А как же он сам?
Взлетаю, оказавшись вдруг на кровати, жмурясь. Значит, еще не всё! Мне и страшно до одури, и очень хочется познать его до конца. Он опускается на меня, но не спешит. Вместо рук ощущаю его горячее копье. Очень горячее и очень большое. Слишком большое для меня, наверное. Но он толкается раз, другой… пока не больно. Приятно, даже очень. Словно всё так, как и должно быть. Раздвигаю ноги шире, позволяя проникнуть еще глубже. Ю-Вей очень осторожно, очень медленно проникает в меня. Растягивает, наполняет. Я прикусываю ладонь, чтобы не взвыть от боли. Ох, это кошмар какой-то! Пусть он прекратит, я больше не хочу! Из глаз ручьем текут слезы.
Он замирает, тяжело дыша. Понимает, кажется, что я вся под ним сжалась в комок.
– Прости, по-другому не получится, – хрипло шепчет он. И делает еще одно движение бедрами.
Боль затихает – не до конца, но все же не такая острая. А Ю-Вей вдруг отстраняется и встает с постели.
– Лежи, не шевелись, – командует он, а потом вдруг прикасается там, где саднит и печет, прохладной влажной тряпочкой. – Больно? Очень?
– Терпимо, – вру я. – Что ты делаешь? Почему остановился?
– Тебе было неприятно. Я так не могу.
– Что, ты за это заплатил пять тысяч риссов? Чтобы вот так глупо…
– Выходит, за это, – усмехается он, укутывая меня в одеяло. – Забавно. Ты – первая девственница в моей жизни. Надеюсь – последняя. Больше я на это не поведусь. Ты вся дрожишь, Виро. Еще больно?
– Нет, уже нет. Продолжим?
– В другой раз. Сейчас тебе совсем не будет приятно. Я так не хочу.
– Я умею… иначе, – осторожно скольжу ладонью по его животу.
Он перехватывает мою руку и крепко сжимает, зевая.
– Потом. Приходи еще. Я заплачу.
– Такой богатый?
– Такой глупый, скорее, – смеется он. – Ты же всё равно мне снишься. Во сне я могу хоть сколько платить.
Он снова зевает – душераздирающе. Я, наверное, без труда бы настояла на своем, но мне уже ничего не хочется. Я разочарована. Больше никогда не буду этим заниматься. Больно. Но вначале было приятно и даже очень! Мне ведь говорили, что первый раз всегда такой.
Ю-Вей уже спит. Крови совсем немного – он был очень аккуратен. И все же – надо убрать следы. Поднимаюсь, морщась, снимаю постылую маску и накидываю кимоно. С трудом перекатываю этого огромного медведя по кровати, меняю простыню. Надо бы позвать на помощь Макеши, но у всего есть свой предел. Мне теперь ужасно стыдно за свой поступок. Хотя я понимаю – если бы я получила от нашего слияния удовольствие… если бы мы оба его получили… я бы чувствовала себя по-другому. Смогу ли я еще раз к нему прийти? Посмею ли?
Думаю, что нет, никогда. И как я завтра буду смотреть ему в глаза?
12. Перерыв
Утром я ощущаю себя совершенно разбитой. При свете дня моя выходка гнетет еще больше. К тому же болит живот и мышцы тянет, а ведь Арман почти ничего не делал, просто… пара движений. Морщась, я надеваю дорожное платье, не отказываясь от помощи горничной. Маска и кимоно надежно спрятаны на самом дне сундука.
Ива, ты просто дура. Дурища неимоверная! Вот выйдешь ты замуж за своего Армана – и как докажешь, что не было у тебя других мужчин? Не поверит и будет прав. Макеши смотрит на меня так внимательно, что я догадываюсь – он всё знает. К счастью, молчит, ничего мне не говорит. Если скажет хоть слово – у меня случится истерика. Да что я – как себя Арман ощущает после этого вот?
Я спускалась в столовый зал с немалым страхом. Оказалось, напрасно. Граф Волорье выглядел возмутительно бодрым и довольным жизнью. Завтракал с явным аппетитом, на меня поглядел весело.
– Вы бледная как моль. Плохо спали?
– Отвратительно, – буркнула я. – Душно, жестко, неловко. А вы?