Военком 2-го батальона этого полка старший политрук Хорцуненко, будучи раненным в руку и ногу, не оставил поле боя, а продолжал сражаться и командовал батальоном, заменив командира, выбывшего из строя. Хорцуненко умер со словами: "Пусть я погибаю, но народ победит".
Отважно сражались политработники. В бою были ранены военком 1-го батальона старший политрук Романенко, военком минометного батальона старший политрук Беляев, политрук роты автоматчиков Либа, политрук роты связи полка Полозов, политрук роты противотанковых ружей Донецкий. Но они не покинули поле боя и личным примером воодушевляли бойцов. Ответственный секретарь комсомольской организации полка Соколов трижды водил бойцов в атаку, сам был дважды ранен, а оказавшись потом с группой бойцов в окружении, с наступлением темноты прорвался к своим. В бою он лично уничтожил девять фашистов.
Ночью 7 июня меня и комиссара дивизии вызвал к себе командарм. Естественно, мы волновались, ожидая встречи с ним. Ведь противнику удалось захватить часть наших траншей, и можно было ждать от генерала И. Е. Петрова упреков.
Но Иван Ефимович спокойно выслушал наш короткий доклад, уточнил, где и на сколько продвинулся противник, расспросил о потерях и, наконец, задал свой традиционный вопрос:
- Живы ли полки?
Когда я ответил, что полки живы и дивизия фронт держит, командарм встал и произнес тихо:
- Мы не ошиблись, что на это опасное и ответственное направление поставили вашу дивизию... Такого сильного удара врага за семь месяцев обороны Севастополя мы еще не испытывали. Сегодня главная тяжесть пришлась на сто семьдесят вторую. Она оказалась в центре главного сражения. Да, потери большие, но полки не сломлены. А раз живы они, будет жить и оборона.
Генерал И. Е. Петров пообещал выдвинуть на наше направление противотанкистов, поддержать нас огнем армейской и береговой артиллерии.
Мы вышли из домика и торопливо зашагали на свой наблюдательный пункт.
Известно, что, когда люди не знают реальной обстановки, они могут потерять уверенность в своих силах, поддаться панике. А после сегодняшнего боя многие из воинов не знали положения даже в своей роте и тем более у соседа. Надо было непременно довести до бойцов действительное положение на фронте, поставить задачи на завтра, укрепить в них веру в свои силы.
Той ночью ни один солдат, ни один командир не уснул ни на минуту. Стрелки и пулеметчики рыли для себя окопы в тяжелом грунте или приспосабливали для укрытия и стрельбы воронки и траншеи, связисты прокладывали линии, саперы устанавливали минные поля, тыловики подвозили боеприпасы и питание. А какая нагрузка выпадала на долю командиров, штабов и политотдела! Все мы готовили себя к предстоящей схватке.
Ночью из штаба армии передали, что командарм И. Е. Петров приказал командиру 79-й бригады Потапову с рассветом 8 июня контратакой восстановить оборону на своем левом фланге. В этих целях комендант третьего сектора генерал Т. К. Коломиец передает ему один стрелковый батальон и роту танков. А мы должны поддержать контратаку всей массой артиллерийского огня.
Начальник штаба дивизии подполковник М. Ю. Лернер на этот раз был как-то раздражен.
- Ну разве может Потапов двумя батальонами выбить противника, который в шесть - восемь раз сильнее их? - сокрушался он.
Да, Михаил Юльевич был прав. Проводить контратаку силами двух батальонов с десятью устаревшими танками почти в лоб против сильнейшей ударной группировки врага на направлении главного его удара, где сосредоточены в огромном количестве огневые средства и танки, было слишком рискованно.
Генерал Петров, конечно, знал, что нужно не отбиваться, а всегда бить противника и избегать булавочных уколов. Но у него на этом направлении не было никаких резервов. А он хотел хоть чем-нибудь помочь нашей дивизии в трудной обстановке.
И контратака в назначенное время все же началась. Артиллеристы 134-го гаубичного артиллерийского полка и 18-го гвардейского полка открыли огонь по передовым группировкам противника на участке Камышлы, Бельбек. Затем два батальона перешли в атаку.
Однако враг встретил наших бойцов сильным артиллерийско-минометным огнем, и они были остановлены. Других готовых резервов на направлении главного удара у командарма не было. Не было их и у комендантов третьего и четвертого секторов.
От сплошного гула рвущихся снарядов и бомб, от выстрелов орудий не было ничего слышно.
Сорвав контратаку, противник обрушил всю мощь артиллерийского огня на нашщу оборону. Били орудия и мортиры большой мощности. Земля гулко дрожала. В небе появились бомбардировщики. Громовое эхо раскатилось по горным долинам, и над всей обороной снова поднялись серые тучи пыли и дыма. Было ясно, что немцы решили пробивать себе путь именно на участке 172-й дивизии.
И вот в наступление перешла вражеская пехота. Наши артиллеристы встретили ее дружным огнем. Первая цепь немцев через несколько минут заметно поредела, но за ней появилась вторая. Короткими перебежками гитлеровцы приближались к нашим позициям. Вскоре показались и танки.
Натиск противника все усиливался. На фронте 79-й бригады и 172-й дивизии, как - потом выяснилось, вела наступление ударная группировка в составе 132, 24 и 50-й вражеских пехотных. дивизий, пополненных за ночь отдельными пехотными полками из резерва корпуса. Устоять перед такой мощью нашим обескровленным подразделениям было чрезвычайно трудно. И тем не менее они защищались упорно, стойко, поистине героически.
Уже десятки подбитых танков пылали перед нашим передним краем. А пехоту рассеяли метким огнем артиллеристы.
Первая атака врага на всем участке дивизии была отбита. Мы с облегчением вздохнули. С обеих сторон затих на некоторое время огонь. Но надолго ли? Мы были уверены, что это лишь короткая передышка. И действительно, не прошло и часа, как с новой силой на нас обрушились авиация и артиллерия.
И вот повторная атака врага.
К переднему краю, стреляя на ходу, снова ползли танки с крестами на броне. За ними бежали густые цепи гитлеровцев. Видимо получив задачу расчистить дорогу танкам и пехоте, вражеская авация непрерывно бомбила наш передний край. Если в первый день штурма самолеты налетали большими массами, то 8 июня они действовали группами в шесть - двенадцать машин. Изменилась и тактика их действий. Бомбардировщики освобождались от бомбового груза не сразу, а в три-четыре захода. Таким образом, группе самолетов удавалось держать наши войска под своим воздействием в течение долгого времени. А вернее сказать, авиация врага висела над нами почти непрерывно.
Но наши люди не покидали свои позиции; больше того, время от времени они бросались в контратаки и били немцев до последних сил.
В 3-й роте 747-го полка осталось не более двадцати человек. Командир роты лейтенант Перепелица был тяжело ранен, а политрук убит. Командование ротой взял на себя секретарь партбюро полка Козлов. На роту с двух сторон надвигались пехота и танки. Бойцы гранатами подбили две машины, еще четырем удалось пройти через их окопы. А с пехотой, наступающей за танками, рота вступила в рукопашную схватку и не пропустила ее. Перед окопами осталось лежать полсотни гитлеровских трупов. Враг и на этот раз не прорвался. Но примерно через час бойцам пришлось отражать натиск новой группы автоматчиков. Теперь в роте осталось не более десяти человек. Секретарь партийного бюро Козлов был тоже ранен. Но отважные бойцы продолжали драться. Только перед вечером герои пробились к своим, заняли оборону на новой позиции и, сражаясь на следующий день с таким же упорством, погибли все до единого, но не отступили. Пал смертью храбрых и мужественный парторг.
Зная, что оборона на участке 514-го полка продолжает держаться и что огонь противника, особенно авиабомбежка, в большей степени ведется по участку 747-го полка, мы, конечно, тревожились. Из-за непрерывного нарушения связи никак нельзя было переговорить с командиром этого полка В. В. Шашло. Дождавшись некоторого спада огня, мы пробрались к нему.
В блиндаже кроме подполковников Шашло и Чернявского были несколько офицеров-артиллеристов и телефонисты. У самого входа стоял ящик с гранатами.
Подполковник Чернявский по телефону корректировал огонь артиллерийского полка, а Василий Васильевич Шашло смотрел в боковую амбразуру своего наблюдательного пункта: его больше беспокоил правый фланг. Он доложил об обстановке и о том, что связи с батальонами сейчас нет. Сильная пулеметная стрельба шла довольно близко от наблюдательного пункта. На мой вопрос, кто же прикрывает НП, Шашло ответил, что скоро должна подойти рота автоматчиков.
Ознакомив Шашло и Чернявского с обстановкой на участие соседнего 514-го полка, мы поспешили на свой наблюдательный пункт. Несколько минут нам пришлось идти вдоль фронта. И было как-то странно, что на своем пути мы не встречали наших бойцов. Наконец увидели одного. Подойдя к солдату поближе, я заметил, что из-под пилотки у него выбилась прядь девичьих кудрей. Это была разведчица 514-го полка старший сержант Мария Байда. И хотя девушка была вся в пыли и копоти, я ее сразу узнал.
- Как вы оказались здесь?
- В роте нашего полка, оборонявшей томатный завод, погибло много людей, тогда командир полка направил туда наш разведвзвод. Мы ввязались в тяжелый бой и тоже понесли потери. Нас немцы стали обходить, и командир взвода приказал нам отойти на эту позицию. Десятеро наших разведчиков передвинулись левее оврага, а мы двое - правее. И вот теперь держим оборону.
- А кто второй?
- А вон солдат, - кивком головы указала Мария в сторону дерева.
Метрах в восьми от нас, почти на самом краю оврага, росло невысокое дерево, чудом уцелевшее под бомбами и снарядами. У дерева лежал молоденький солдат.
- Какая же ваша задача? - спросил я обоих.
- Удерживать эту позицию и не пропускать немцев, - ответила девушка.
- И как же вы ее решаете, эту задачу?
Мария, не глядя на своего напарника и направив автомат в сторону противника, сказала повелительно:
- Отвечай комдиву.
- Исправно, товарищ комдив, - заговорил боец. - Мы разделили впереди лежащую местность между собой, чтобы лучше ее просматривать. За правую половину отвечает Мария, за левую - я.
И только теперь на исковерканной земле я увидел убитого немца, который лежал метрах в трех от Марии.
- А этот как здесь оказался?
- Этот подполз сюда почти незаметно. Ну я его прикладом...
- А это чья работа? - всмотревшись в местность и увидев метрах в сорока несколько немецких трупов, спросил я.
- Товарища старшего сержанта, - уважительно сказал солдат. - Уложила за несколько минут...
- А какой счет у тебя?