Однако член Военного совета Черноморского флота и СОРа Н. М. Кулаков заявил, что, учитывая обстановку, оставлять генералов И. Е. Петрова и П. А. Моргунова нет никакой необходимости. Правильнее будет принять предложение И. Ф. Чухнова и М. Г. Кузнецова.
На вопрос Ф. С. Октябрьского, кого оставить здесь, И. Е. Петров назвал командира 109-й стрелковой дивизии генерал-майора П. Г. Новикова. Район Херсонеса, сказал командарм, входит в его сектор обороны, и войска сейчас отходят в этот район.
С доводами Петрова адмирал Ф. С. Октябрьский согласился, и тут же по списку назвал командиров и комиссаров соединений, подлежащих эвакуации. После этого был вызван генерал Петр Георгиевич Новиков. Октябрьский лично дал ему подробные указания на дальнейшие действия и эвакуацию.
Новикову была поставлена задача обеспечить удержание небольшого плацдарма с причалами в течение двух суток до подхода кораблей, которые должны были прийти за севастопольцами, а если не будет возможности эвакуироваться, пробиваться в горы к партизанам.
Помощником Новикова по морской части оставался офицер штаба флота капитан 3 ранга А. И. Ильичев.
После этого Петров быстро набросал короткий боевой приказ, подписанный в 21 час 40 минут 30 июня. В нем говорилось, что противник прорвался к окраинам города с востока и севера и дальнейшая организованная оборона исключена. Для продолжения обороны из оставшихся сил армии образовывалась группа под командованием генерал-майора П. Г. Новикова, которая оставалась на рубеже мыс Фиолент, хутор Пятницкого, истоки бухты Стрелецкой.
Петров вручил генералу Новикову приказ и дал ему последние советы и напутствия.
Теперь мне хочется сказать несколько слов о руководящих органах и отдельных лицах, сыгравших наиболее важную роль в севастопольской эпопее.
Военный совет СОРа представлял собою единое оперативно-стратегическое и политическое руководство в Севастополе. Он распоряжался всеми силами и боевыми средствами, организационно объединенными в Севастопольский оборонительный район, четко определял задачи различных боевых и вспомогательных сил, согласовывал их действия.
Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, как командующий СОРом, давал правильные оценки событиям, принимал с учетом мнения И. Е. Петрова все наиболее ответственные оперативные решения, смело ставил важнейшие вопросы перед высшими военными инстанциями.
Член Военного совета СОРа дивизионный комиссар Н. М. Кулаков сделал многое для длительной обороны города. Очень суровый внешне, он был мужественным человеком и хорошо подготовленным военным и политическим работником. Нам было известно, что Николай Михайлович принимал самое активное участие в выработке оперативных решений и проведении других важных мероприятий по укреплению обороны. Являясь членом Военного совета Черноморского флота, он никогда не подчеркивал особой роли моряков, хотя их боевая слава была уже известна, и требовал от командиров-моряков учиться воевать у приморцев. Известно, что все севастопольцы: моряк, пехотинец, летчик, горожанин - составляли единую и славную боевую семью. И в этом была немалая заслуга Н. М. Кулакова.
Особая роль в обороне Севастополя принадлежала Военному совету Приморской армии. Это под его руководством учились, мужали и крепли все соединения и части армии и морской пехоты. Это он до последнего дня умело организовывал действия всех войск. Непосредственным же инициатором, выразителем и организатором всех оперативных решений на сухопутном театре был командующий армией генерал-майор Иван Ефимович Петров.
Этого человека я знал хорошо, так как он был моим непосредственным начальником в течение полутора лет - в период обороны Севастополя и в 1943 году, когда он командовал войсками Северо-Кавказского фронта, а я был у него начальником штаба.
Иван Ефимович по натуре был очень энергичным, исключительно деятельным человеком, а по опыту и умению понимать события, я бы сказал, - еще и мудрым. Особенно заметно его военная квалификация проявлялась в вопросах обороны. Его все знали как мужественного, храброго и волевого генерала.
И. Е. Петрову пришлось командовать армией во время обороны двух будущих городов-героев - Одессы и Севастополя. В течение целого года он в отрыве от основных сил Красной Армии, в очень сложных условиях был вынужден принимать исключительно ответственные решения самостоятельно. И в них, в этих решениях, каждый раз отражались глубокое понимание Иваном Ефимовичем государственных задач, своей роли и ответственности за их выполнение, яркие качества глубоко партийного человека. Петров не терпел равнодушия, умел находить и ценил людей мыслящих, живых, работоспособных.
Иван Ефимович отличался скромностью и безукоризненной честностью. Он не любил позы, всегда оставался простым и доступным, стремился быть среди масс, интересовался жизнью бойцов, и поэтому его знала и вся армия, и моряки, находившиеся в Севастополе. А как он умел по лицам читать душевное состояние и мысли человека! В коротких беседах командарм для каждого человека умел найти и нужные слова, и добрую шутку. В условиях осады это имело первостепенное значение для повышения морального духа войск.
Кипучая и разумная деятельность генерала И. Е. Петрова в Севастополе, его умелое руководство армией, безусловно, оказали самое положительное влияние на ход обороны Севастополя.
Под стать командарму в деловых качествах был и член Военного совета армии Иван Филиппович Чухнов. Этот немногословный, вдумчивый партийный руководитель, человек тонкого ума и щедрой души разумным советом и высокими требованиями часто оказывал нам помощь в выполнении решений Военного совета на каждом этапе борьбы. Он вместе с Петровым часто бывал в войсках, знал людей, их боевые качества и нужды, с сердечностью и душевной теплотой заботился о защитниках Севастополя.
Нельзя не сказать и о большой роли штаба Приморской армии, возглавляемого генералом Николаем Ивановичем Крыловым. Очень вдумчивый, спокойный, удивительно трудолюбивый человек, он был первым помощником Петрова: всегда знал обстановку на фронте до мелочей и умел в отсутствие командарма искусно распорядиться силами и средствами на любом участке фронта.
Исключительно большая роль в решении боевых задач обороны принадлежала артиллерии, возглавляемой талантливым организатором массированного огня генералом И. К. Рыжи, а по линии береговой артиллерии - генералом П. А. Моргуновым. Полевая и береговая артиллерия являлась основной ударно-огневой силой, которой располагали севастопольцы, и часто в бою решала главную задачу. Деятельность генералов И. К. Рыжи и П. А. Моргунова трудно переоценить.
Очень велика была роль политотдела армии, возглавляемого замечательным человеком и высокоподготовленным политическим работником бригадным комиссаром Леонидом Порфирьевичем Бочаровым.
В обеспечении высокого морального и боевого духа, в воспитании непреклонной воли воинов к борьбе в самых тяжелых условиях этому руководителю и подчиненным ему начальникам политотделов соединений принадлежит большая заслуга. Бочаров умел своевременно разглядеть ближайшие перспективы событий и правильно определить главнейшие конкретные задачи коммунистов и всех воинов.
* * *
1 июля меня уже не было в Севастополе, поэтому ход борьбы. здесь в последние дни обороны будет излагаться на основе многочисленных рассказов непосредственных участников этих боев, с которыми мне пришлось позже встречаться.
Утренний рассвет 1 июля тяжелым камнем лег на душу каждого из оставшихся на кусочке севастопольской земли. В этот день встретились все командиры и комиссары частей. Было принято решение немедленно собрать разрозненные группы и организовать борьбу.
Образовались группы воинов из остатков 345, 95, 172-й дивизий, 138-й, 79-й бригад, 7-й и 8-й бригад морской пехоты, во главе которых теперь были полковники И. Ф. Хомич, Д. И. Пискунов, майор И. П. Дацко, комиссары полков В. В. Прохоров, П. С. Коновалов и другие под общим командованием генерал-майора Петра Георгиевича Новикова.
В этот же день П. Г. Новиков отдал следующий приказ: "Наше положение серьезно ухудшилось. Немцы находятся в непосредственной близости от берега и исключают возможность подхода наших кораблей. Надо контратакой отбросить врага".
По команде "Все на переднюю линию в последний бой!" бойцы и командиры ринулись на врага. Но что могла сделать горстка людей, вооруженных лишь винтовками! Смельчаки попали под такой плотный и губительный огонь, что атака сразу же захлебнулась.
Враг стремился скорее кончить с Севастополем. Гитлеровцы подвергли интенсивному артиллерийскому обстрелу сосредоточившихся на мысе Херсонес и прибрежной кромке земли защитников города. Затем пошли вперед танки и пехота. И советские воины отважно вступили в единоборство с этой грозной силой врага.
Бои были неимоверно тяжелыми. Только в районе 35-й батареи за день было отбито более десяти атак. Борьба продолжалась и днем и ночью. В ночных контратаках наши воины часто выбивали противника с боевых позиций, обращали фашистов в бегство.
В одном из боев в районе 35-й батареи погиб мужественный комиссар дивизиона 134-го гаубичного артиллерийского полка 172-й стрелковой дивизии Иван Федорович Фатичев. Он был дважды ранен до этого, но с поля боя не уходил и до последнего дыхания продолжал истреблять врага.
А в ночь с 1 на 2 июля были вторично тяжело ранены, обожжены и контужены начальник политотдела 172-й дивизии Георгий Андреевич Шафранский и секретарь дивизионной партийной комиссии Михаил Романович Нейгер. Сколько раз они сплачивали, подчиняли своей воле моряков и красноармейцев и вели их в атаку! Теперь их схватили фашисты. Нейгер тут же был убит, а Шафранского потом расстреляли в тюрьме.
Очень важно отметить, что партийно-политическая работа не прекращалась и теперь - в самые последние часы борьбы. Командиры, политработники и коммунисты из числа матросов и красноармейцев, обращаясь ко всем, призывали продолжать борьбу, не даваться врагу до последнего дыхания. И это находило у людей живой отклик.
* * *
2 июля в окопчиках вблизи херсонесского аэродрома оборонялась группа воинов 172-й дивизии, и в их числе капитаны Н. Ф. Постой, Д. В. Халамендык, М. А. Макаренко, лейтенант В. Р. Куцинский. На них шли танки и автоматчики, их обстреливали минометы и пулеметы, но воины не сдавались, отразили несколько атак и уничтожили десятки гитлеровцев. Это был последний их бой. Все, кроме Д. В. Халамендыка, погибли здесь смертью героев.
На ночь измотанные боями и бессонницей люди собирались в группы, а на рассвете все снова занимали позиции для обороны. Приказов на это отдавать не нужно было. Но у воинов совсем не оставалось боеприпасов. Они собирали патроны и гранаты у раненых и убитых на поле боя. А противник наступал. Он овладел бухтами Стрелецкая и Омега и вплотную приблизился к позициям 35-й батареи. 2 июля орудия этой батареи были взорваны. Болели раны у каждого артиллериста, но неизмеримо сильнее болели души за такой исход. И люди самоотверженно дрались, не теряя надежды на прибытие кораблей.
Но вот израсходованы последние гранаты и патроны. Сопротивляться врагу нечем. Остатки людей стали спускаться под береговые кручи. Гитлеровцы боялись приближаться к ним, не хотели идти на рукопашную схватку и кричали по-русски:
- Матросы, сдавайтесь в плен! Уничтожайте командиров, комиссаров и коммунистов. Сохраняйте себе жизнь...
- Не сдадитесь, все пойдете на дно...
Суровое молчание наших воинов было ответом на эти призывы гитлеровцев. Без хлеба, без питьевой воды, под палящим июльским солнцем, до предела измученные, они продолжали держаться.
В течение двух-трех ночей к защитникам подходило несколько тральщиков, катеров и шлюпок, чтобы принять людей. Но по району противник вел сильный огонь, и далеко не все плавсредства могли приблизиться к берегу. Но люди стремились попасть на корабли. Одни раздевшись, другие прямо в обмундировании бросались в море. Некоторым удавалось попасть на борт, иные, выбившись из сил или попав под пули, тонули. Все же за эти ночи было снято с берега около тысячи двухсот человек.
А оставшиеся на берегу бойцы продолжали драться с противником насмерть. Их девизом теперь стали слова: "Погибаю, но не сдаюсь!" Очень жаль, что история не сохранит многие имена. Но Подвиг этих людей и слава о них будут жить в веках.
Раненый комиссар 134-го гаубичного артиллерийского полка 172-й дивизии П. С. Коновалов подозвал к себе лейтенанта С. Н. Гонтарева.
- Одолели гады, ничего не поделать, - сказал он. - И все-таки будем бить их, пока есть хоть один патрон. - И, увидев приближающегося гитлеровца, комиссар тут же снял его выстрелом из винтовки.
Перед вечером П. С. Коновалов снова был ранен и схвачен врагами. Когда привели переводчика, Коновалов бросил в лицо фашистам:
- Мне не о чем с вами разговаривать. Скажу только, что я большевик, комиссар, и знаю, что вы обречены, что вы будете уничтожены.
У каждого человека на войне есть надежда остаться живым и вернуться в семью. Но такой ответ фашистам, конечно, исключал всякую надежду. Озверевшие гитлеровцы свалили комиссара с ног ударами прикладов, долго издевались над ним, а потом расстреляли.
Те, кто слышал эти мужественные слова комиссара, еще более почувствовали и в себе непобежденных советских воинов.
Комиссар 602-го стрелкового полка 109-й дивизии батальонный комиссар Василий Васильевич Прохоров был серьезно ранен, но продолжал метко бить врага и призывал бойцов сражаться до последнего патрона. Последний свой патрон командир израсходовал, выстрелив в фашиста почти в упор, но тут же сам был прошит пулеметной очередью.