- Я же докладывал вам, что все будет в порядке! Мои люди не подведут... Ведь я с ними из-под Одессы, - с какой-то особой многозначительностью и гордостью проговорил он.
И не зря. Мы с комиссаром сразу же стали смотреть совершенно по-иному и на полк и на самого Н. Н. Тарана.
А огневой бой полыхал все жарче. Вдруг доклад комбата Слезникова: автоматчики противника обходят Чоргунь. Таран снова занервничал и попросил разрешения направиться в этот батальон.
Мы не возражали, но поскольку не видели на его наблюдательном пункте ни одного офицера штаба, то спросили, кто же и откуда будет управлять остальными силами полка в этот период. Таран, не раздумывая ни мгновения, приказал телефонисту передать начальнику штаба, чтобы тот следил за боем на правом фланге. Покидая НП, командир успел попросить нас сузить участок обороны его полка, передав часть его соседу справа - 514-му полку 172-й дивизии. Мы пообещали об этом доложить коменданту сектора.
А он, пригнувшись, побежал вперед. За ним поспешил матрос с телефоном и катушкой.
Зная, что 514-й полк нашей дивизии наполовину уже был укомплектован и что на него пока никто не наступает, я позвонил коменданту сектора Н. О. Абрамову и предложил сузить ширину участка обороны Тарана.
- Можете отдавать от моего имени любые распоряжения, направленные на укрепление обороны, - ответил контр-адмирал. - Вам виднее...
В этот же день 1-й батальон 514-го стрелкового полка перекрыл Ялтинское шоссе.
В день 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции группа коммунистов и комсомольцев 18-го батальона морской пехоты совершила героический подвиг, один из самых ярких за время обороны Севастополя.
Этот батальон под командованием старшего политрука Е. О. Мельника оборонял высоту севернее селения Дуванкой. На небольшую группу моряков, возглавляемую политруком Н. Д. Фильченковым, двинулось семь танков. Завязалась неравная схватка. Морские пехотинцы не дрогнули. Бутылками с горючей жидкостью они подожгли один за другим три танка. Остальные четыре повернули вспять. Но вскоре на смельчаков ринулось уже пятнадцать танков врага. Связками гранат моряки уничтожили еще четыре танка. Остальные продолжали продвигаться вперед. Пали под свинцовыми струями Иван Красносельский и Василий Цибулько. Теперь в группе осталось только трое: политрук Фильченков и морские пехотинцы Данила Одинцов и Юрий Паршин. Но они не отступили ни на шаг, уничтожили еще три танка, но уже ценой своих жизней: стальная лавина смяла героев-моряков.
Десять танков остались полыхать на крошечном пятачке. У механиков уцелевших гитлеровских машин и автоматчиков, видимо, сдали нервы: они стали поспешно отходить.
Всем пятерым морякам - коммунисту Н. Д. Фильченкову и комсомольцам Ивану Красносельскому, Даниле Одинцову, Юрию Паршину и Василию Цибулько было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Несмотря на то что в эти дни взломать оборонительные рубежи Севастополя пытались довольно крупные силы врага, прорваться к городу он не мог. Да, немногие защитники уцелели в первых жестоких боях под Севастополем, но своих рубежей не отдали и сорвали приказ Гитлера захватить город к 1 ноября.
Теперь становилось ясным, что гитлеровские полчища не способны ни задержать, ни тем более обескровить отходившие силы Приморской армии. Это сразу же увидела Ставка Верховного Главнокомандования и поэтому своей директивой от 7 ноября 1941 года потребовала: "Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами"{12}.
9 ноября на севастопольском плацдарме уже были 25-я и 95-я стрелковые дивизии и некоторые подразделения нашей 172-й дивизии.
В последующие дни, пробиваясь по горным тропам и лесам, к нам стали подходить отставшие бойцы, отдельные подразделения.
В Севастополь прибывали закаленные в боях воины. Каждый из них по смелости и мужеству был под стать героям-морякам, ратная слава которых уже гремела по стране. Итак, Севастопольский гарнизон усилился теперь более чем на 30 тысяч бойцов и 350 стволов полевой артиллерии и минометов.
9 ноября 1941 года командующий СОР генерал И. Е. Петров издал приказ о создании секторов. В целях объединения действий всех частей и отрядов и организации надлежащего управления ими, с учетом опыта обороны осажденного города Одессы и первых дней борьбы в Севастополе, создавалось четыре сектора обороны. Был определен состав каждого из них и назначены коменданты секторов из числа командиров дивизий Приморской армии.
Первый сектор прикрывал балаклавское (приморское) направление. В него входили 40-я кавалерийская дивизия полковника Ф. Ф. Кудюрова и 383-й стрелковый полк 172-й стрелковой дивизии. Комендантом сектора был назначен полковник П. Г. Новиков, военкомом - полковой комиссар А. Д. Хацкевич.
Второй сектор прикрывал важное направление Ялта, Севастополь. В составе его были 172-я стрелковая дивизия (без 383-го стрелкового полка), 2-й Черноморский полк морской пехоты (командир майор Н. Н. Таран), 1-й Севастопольский полк (командир полковник П. Ф. Горпищенко), 31-й стрелковый полк 25-й Чапаевской дивизии (командир подполковник К. М. Мухамедьяров), 134-й гаубичный артполк (командир майор И. Ф. Шмельков) и 52-й артиллерийский полк (командир подполковник И. И. Хаханов). Обязанности коменданта были возложены на меня, а военкомом стал комиссар П. Е. Солонцов.
Третий сектор, в который входили 25-я Чапаевская стрелковая дивизия (без 31-го стрелкового полка), 3-й морской, 2-й Перекопский полки и 7-я бригада морской пехоты (командир полковник Е. И. Жидилов, комиссар Н. Е. Ехлаков), прикрывал центрально-восточное направление. Комендантом сектора назначался командир Чапаевской генерал-майор Т. К. Коломиец, военкомом комиссар этой же дивизии бригадный комиссар А. С. Степанов.
Четвертый сектор прикрывал направление Бахчисарай, Севастополь. Здесь держали оборону 95-я стрелковая дивизия, 8-я бригада морской пехоты (командир полковник В. Л. Вильшанский, позднее - полковник П. Ф. Горпищенко) и местный стрелковый полк. Комендантом сектора стал командир 95-й стрелковой генерал-майор В. Ф. Воробьев, военкомом - полковой комиссар Я. Г. Мельников{13}.
Каждый сектор имел довольно сильную полевую артиллерию и получал мощную огневую поддержку дальнобойных береговых батарей. Такой сектор в оборонительном бою вполне мог противостоять ударной силе двух немецких дивизий.
Мы решили, что в нашем секторе главные бои развернутся за опорный пункт Камары, расположенный несколько южнее Ялтинского шоссе, и за гору Гасфорта, которая господствовала над Чернореченской долиной и Ялтинским шоссе (с севера) и на которой находилось старое кладбище с высокой кирпичной церковью. Сюда во время первой обороны Севастополя (1854-1855 гг.) свозили останки итальянских солдат и офицеров, осаждавших Севастополь в союзе с англичанами, французами и турками.
Теперь все защитники Севастополя называли эту гору высотой с Итальянским кладбищем. Будем так называть ее и мы. Так вот, на оборону селения Камары и высоты мы сосредоточили все наши усилия. Это решение одобрил командарм, и, как показал потом ход боев, оно оказалось правильным.
В условиях осадного положения Севастополя создание оборонительного района, включающего в себя силы армии, береговой обороны, авиации и кораблей флота, представляло собой классический пример самого тесного оперативного и тактического взаимодействия различных родов войск. Это придало качественно новый облик каждому из них и позволило создать в высшей степени эффективную систему сухопутной обороны. При неглубоком (из-за отсутствия сил) оперативном построении общей обороны было создано глубокое расположение артиллерийских средств - до 14-16 километров.
В результате мер, принятых командованием СОР, и помощи Ставки Приморская армия была быстро восстановлена и снова обрела полную силу. На 10 ноября в СОР насчитывалось уже 52 тысячи человек. Большое значение имело то обстоятельство, что тыл главной базы флота имел значительные материальные запасы, в том числе и артиллерийские снаряды.
Теперь был образован сплошной фронт обороны, увеличена ее глубина и улучшено управление войсками, в несколько раз повысилась плотность пулеметного, артиллерийского и минометного огня. Защита города коренным образом изменила свой облик. Критический момент в обороне Севастополя миновал.
Нарком Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов писал: "Части Приморской армии и Черноморского флота стали теперь единым целым, дополняя друг друга. Сочетание отваги моряков с умелым и грамотным руководством со стороны армейских товарищей дало знать себя с первого дня прибытия в Севастополь командующего Приморской армией И. Е. Петрова"{14}.
Это понимало и немецко-фашистское командование. В своих мемуарах Манштейн признавал: "Благодаря энергичным мерам советского командования противник сумел остановить продвижение 54-го армейского корпуса на подступах к крепости. В связи с наличием коммуникаций противник счел себя даже достаточно сильным для того, чтобы при поддержке огня флота начать наступление с побережья севернее Севастополя против правого фланга 54 ак.
В этих условиях командование армии должно было отказаться от своего плана взять Севастополь внезапным ударом с ходу"{15}.
И Манштейн продолжал подтягивать сюда из глубины силы для нового наступления.
Директива Ставки Верховного Главнокомандования, требовавшая оборонять Севастополь всеми силами, предусматривала и некоторые организационные мероприятия.
Руководство Севастопольским оборонительным районом с 10 ноября возлагалось на командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского, а командарм Приморской, оставаясь в этой должности, одновременно назначался заместителем командующего СОР по сухопутной обороне. Ему теперь были полностью подчинены все части и соединения морской пехоты главной базы флота.
Это назначение генерала И. Е. Петрова вызывалось специфическими условиями борьбы в осажденном городе, где особенно важно было осуществлять постоянное взаимодействие между силами армии и Черноморского флота, береговой обороны и авиации в интересах борьбы на сухопутном театре. И Ф. С. Октябрьский мог в этом положиться на такого крупного военного специалиста, каким был Иван Ефимович Петров.
Основным органом управления войсками на сухопутном театре являлся штаб Приморской армии. Военного совета оборонительного района не создавалось, его функции брал на себя Военный совет Черноморского флота.
Назначение Ф. С. Октябрьского на пост командующего СОР имело много положительных сторон. Прежде всего, он мог использовать в интересах обороны Севастополя всю мощь флота: боевые корабли, авиацию, береговую силу главной базы. Кроме того, в условиях отрыва Севастополя от Большой земли на многие сотни километров Октябрьский имел возможность использовать морской транспорт для доставки в Севастополь войск, материальных средств и вывоза раненых из города. Командующий флотом мог также проводить операции силами флота на Черном море, не допуская ударов противника по Севастополю с моря. И наконец он, являясь ответственным за удержание города, должен был заботиться и заботился о пополнении рядов защитников за счет личного состава флота и из других ресурсов.
Оборонявшие город всегда могли надеяться на помощь флота, и это укрепляло их веру в победу.
Для того чтобы дать более полное представление о боевой обстановке в Крыму, необходимо сказать и о том, какие события в эти дни происходили на керченском направлении, где продолжала действовать 51-я армия в составе шести стрелковых дивизий.
Выше было сказано, что новый командующий этой армией генерал-лейтенант П. И. Батов был вызван в Севастополь командующим войсками Крыма{16}. Руководство армией было возложено на командира 9-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Дашичева. Однако он не имел необходимых средств связи, поэтому управление частями нарушилось. Командиры дивизий действовали с учетом обстановки, которая складывалась на их участках. Стремясь задержать наступление противника, войска сражались за каждый рубеж, за каждую пядь земли. Но, обойденные танками и мотопехотой с флангов, они вынуждены были отходить на восток.
Таким образом, 51-я армия не смогла остановить врага на самом выгодном и уже подготовленном рубеже - Ак-Монайских позициях, преграждающих противнику путь на Керченский полуостров, и части продолжали отходить к Керченскому проливу.
Генерал П. И. Батов вернулся из Севастополя в Керчь только 7 ноября и уже не имел возможности организовать прочную оборону. Вскоре по распоряжению Ставки начался отвод войск на Таманский полуостров.
С этого времени в руках врага оказался весь Крымский полуостров, кроме Севастополя, захватить который Манштейн стремился во что бы то ни стало.
Немецкое командование считало, что главные силы Севастопольского гарнизона сосредоточены на северном и центральном участках, где до этого велось их наступление и куда были направлены прибывшие войска Приморской армии. Значит, оборона на ялтинском направлении, по его мнению, должна быть наиболее слабой. Поэтому основной замысел нового наступления немцев на Севастополь, как нам теперь хорошо известно, заключался в нанесении главного удара на южном участке нашей обороны, вдоль Ялтинского шоссе.
Основной замысел в этом наступлении сводился к тому, чтобы расчленить на части южную половину Севастопольской обороны, окружить и сломить части второго сектора и прорваться непосредственно к Севастополю о юго-востока. На северном и северо-восточном фасах оборонительного района в этот период активных действий немецкое командование не планировало.
Утром 11 ноября после мощной артиллерийской подготовки гитлеровцы перешли в наступление на всем фронте второго сектора и южнее.
В течение всего дня наши части стойко отбивали яростные атаки врага. На балаклавском направлении особое упорство в бою проявила 40-я кавалерийская дивизия, которой командовал герой гражданской войны полковник Филипп Федорович Кудюров. И все же противнику удалось окружить часть сил этой дивизии на высоте 508,1 и овладеть высотами 386,6 и 440,8. К вечеру он захватил деревню Варкутку. А на участке второго сектора все вражеские атаки были успешно отражены. 72-я и 50-я немецкие пехотные дивизии, наступавшие здесь, понесли большие потери.
С целью отвлечения сил врага с ялтинского направления наше командование решило провести частное наступление на северном участке. Нанеся внезапный удар по противнику, части 8-й бригады морской пехоты овладели деревней Эфендикой и рядом высот.
Как и следовало ожидать, командующий немецкой армией, опасаясь дальнейшего развития успеха наших войск на этом направлении, вынужден был перенацелить сюда часть сил 22-й пехотной дивизии, и мы сразу почувствовали заметное ослабление огня на ялтинском направлении.