Я так устал, что проспал двенадцать часов подряд. Начал вечером на даче и утром, не вылезая из постели, прочел из конкурсных книг роман писательницы из Омска — Алисы Поникаровской «По дороге в рай». Очень интересные частности, усредненный без интонации язык. В альманахе «Апрель», похожее, немедленно забытое после прочтения произведение Павла Катаева «Футбольное поле в лесу». Редколлегия альманаха будто специально для демонстрации подобранная: Лев Аннинский, Елена Аксельрод, Александр Городницкий, Павел Катаев, Лев Лазарев, Александр Нежный, Григорий Померанец, Елена Ржевская, Яков Хелемский.
У Левы Аннинского интересная статья о бардах и, в частности, утверждение о том, что Визбор («Апрель» № 9) был первым в бардовской песне. Это верно, отсюда и все Юрины мучения, раздражение и ранняя смерть, Он-то знал, за кем приоритеты. Главку о Визборе в своей статье «Барды» Аннинский назвал очень точно «Первопевец»: «Так кто же начал? Кто эту «костровую» песню вывел на уровень поэзии? Кто первый взял гитару и, подойдя к микрофону, стал не читать стихи, а петь их? Кто — у истоков традиции? Многие полагают: Окуджава. Еще чаще говорят: Высоцкий. У людей есть основание думать так. Но если быть точным, то у истоков современной звучащей лирики стоит Визбор. Юрий Визбор. Было время недолгое, полтора-два года в конце пятидесятых, когда именно он, ярко выделявшийся, как бы выплывший из волн широко разлившейся тогда студенческой песни, единолично овладел вниманием и сердцами слушателей. Это было до Окуджавы, до Высоцкого, до Анчарова, до Галича, до Кима, даже до Городницкого и Ады Якушевой».
31 августа, понедельник.
Утром состоялось то, что мы называем «собранием коллектива». Сюда надо привести цифры: зарплата, ремонт, соцбыт, расходы, доходы за учебный год. Через пару часов после собрания в своем новом кабинете праздновал 75-летие Александр Иванович Горшков. Невероятной энергии, знаний и доброжелательности этот человек. Насколько спокойнее мне стало после его назначения. Мы с Ольгой Вас. подарили ему футболку с моим портретом — это подразумевало преемственность верховной власти в институте во время моих отъездов — и бутылку рижского бальзама.
В преддверье начинающейся инфляции принял решение заплатить авансом зарплату всем сотрудникам за сентябрь, теперь следующий у нас выплатной день лишь 4 ноября.
Дума отказала Ельцину в назначении Черномырдина. Наш настойчивый президент, обостряя ситуацию, опять внес ту же кандидатуру.
Как всегда в понедельник, для «Труда»:
«Неделя прошла под знаком двух прекрасных, одного русского, а другого французского, сериалов. Один сериал о знаменитом премьер-министре Людовика ХIII герцоге Ришелье, а другой о не менее известном нашем земляке Штирлице. Оба сериала достаточно крепко скроены, и интрига в них доведена до мифического правдоподобия. Третий сериал, который разыгрывался по всем каналам, это, конечно, сериал о Думе, нашем президенте и Черномырдине. Как и два первых, этот сериал о крушении посредством банков российской демократической империи населен массой узнаваемых и знакомых по двум первым персонажей. Здесь есть слабый, в одном случае, и с придурью, в другом, правитель, замечательные исполнители убийств, наветов и приговоров, опытные говоруны, шпионы, прекрасные женщины — здесь глазки у меня разбегаются, и я не могу решить: Старовойтова, Миткова или Сорокина, и фоном проходит вечно страдающий народ. И везде кажется: удайся интрига, и ход национальной истории пойдет по-другому. Интриги удаются, но история идет все же по путям, проложенным общественными отношениями и промышленностью. Увы, этим самым промышленности и сельскому хозяйству в России. Не банки надо спасать, а человека. В этом смысле показательно было коротенькое выступление по ТВ когда-то прославленной героини наших промышленных и сельскохозяйственных времен Валентины Гагановой. По ней сразу становилось ясно, что героем и в те времена не становился любой, а лишь человек, бесконечно преданный родине и умеющий сострадать и работать. Таких людей в нынешнем исполнении я на этой неделе по телевидению больше не видел. Что касается других персонажей из сериалов, то они смертельно надоели и разделяют вместе с Людовиком ХIII всю ответственность за нашу несчастную жизнь. В новом телевизионном сериале я не увидел также и дюка Ришелье, проложившего путь Франции к славе. Увидел лишь очень богатого и хитрого человека, который хочет власти, чтобы сохранить почет и капитал».
1 сентября, вторник.
Утром проводил митинг по случаю начала учебного года. Принявшийся гвоздить дождь заставил собраться в зале. Все было как всегда, но теплее. В следующий раз на такую встречу приведу кого-нибудь из видных людей. Как обычно, вручал студенческие билеты. Студенты пока покорны и тихи. Потом провел двухчасовой семинар с I курсом. Вместе с заочниками здесь у меня 27 человек. Поднимал по очереди, заставлял рассказывать о себе и под эту марку учил говорить, строить фразы, анализировать сказанное. Никого пока, естественно, не помню и не запоминаю их истории. Семинар был очень интенсивен по моим «вливаниям», поэтому я собой доволен. Вечером в 16 провел второй семинар с V курсом. Установил график обсуждения дипломных работ и стращал. Доллар все время поднимается, очень волнуюсь за деньги, которые мы собрали за обучение. Все, что в долларах, держим пока, нарушая финансовую дисциплину, в сейфах. Сдавать будем лишь тогда, когда они понадобятся институту.
Приехал Клинтон; глядя его по телевизору, не могу избавиться от картинки, как он развлекается с Моникой Левински, оглядываясь по сторонам.
2 сентября, среда.
Состоялось открытие Московской книжной выставки-ярмарки. Опять много стендов, ярких обложек, но если приглядеться, то глубоких и по-настоящему ценных книг становится все меньше и меньше. Встретил господ из Академии, которые меня избегают. Я полагаю, что из нее, чтобы в дальнейшем не было стыдно, надо выходить. Кстати, на мое письмо относительно оплаты и прочее и прочее они так и не ответили.
Ходил после работы в сбербанк платить за коммунальные услуги — еще рублей на 40 выросла плата за гараж, и надо было внести ее в ордер, и заодно посмотрел цены на продукты. Становится страшновато. Доллар уже 12 рублей, т. е. рубль стал вдвое дешевле, чем полторы недели назад. Кукурузное масло, за которое еще неделю назад я платил 11 рублей, сегодня стоит 18, а бананы, традиционно стоявшие между 5 и 6 рублями, уже десятку.
Ельцин в день города посетил открываемую на Поклонной горе синагогу. Боюсь, что своими действиями новые власти и телевидение доведут и до волны настоящего антисемитизма, и до гражданской войны.
Прочел чудесные рассказики Маши Лежневой — у нее готов диплом, а ведь брал ее с прицелом на выгон. Все нежно, мягко. С добротой и без малейшего комического нажима.
Народ институтский преждевременную зарплату принял, но поговаривают: «Есин, дескать, зарплату выдает, потому что не хочет платить индексацию». Комментировать это смысла нет. Приезжал Семен Апокорин, сказал, что в создавшемся положении платить аренду не может. Вот так, вот тебе и индексация.
4 сентября, пятница.
Дефолт. Предпринимаю невероятные усилия для того, чтобы спасти все то, что нам заплатили учащиеся. А время сейчас самое урожайное: деньги пришли и от наших студентов, а у нас их около двадцати на дневном отделении и до сорока на заочном. Нельзя дать съесть банкирам и их банкам то, что мы заработали с таким трудом. Еще в четверг мне принесли гонорар за рекламу на «знаменском» особняке. Я понял, что сразу убиваю двух зайцев: закрываю стену и получаю немножко денег. Конечно, обманули, и эти 4,5 тысячи долларов принесли вечером и не по курсу. В четверг мы купили для института какой-то компьютер, а сегодня я бегал вокруг дома во все компьютерные магазины: курс в них невероятно грабительский — 20,5. С большим трудом купил два лазерных принтера. Деньги еще остались, и сегодня будем решать, что с ними делать. Была у меня попытка купить еще один ноутбук, но специализированный магазин на Ленинском «закрыт по техническим причинам».
5 сентября, суббота.
Простуженный, поехал в Обнинск. По дороге обратил внимание на дико взвинченные цены в Макдональдсе. В Обнинске в субботу паника: в магазинах скупили соль и спички. Постное масло, на которое я ориентируюсь, стоит уже 30 рублей. Много читал своих учеников и носил навоз в теплицу. Большевики, конечно, к власти не придут, второй раз чудо не случается, но не придется ли второй раз Светлане Молчановой из церковного старосты переквалифицироваться в секретаря партийной организации?
6 сентября, воскресенье.
Вечером в Москве следил за выступлением Черномырдина. Политика в первую очередь — это бесстыдство. Они все хотят власти и чтобы не тронули их наворованного богатства. Завтра вечером буду писать рейтинг для «Труда», там и выскажусь.
7 сентября, понедельник.
Все утро лихорадочно крутился с деньгами, которые идут за платное образование. Инфляция идет обвальная. Додумались выдать еще один аванс в счет зарплаты за октябрь. Будем делать по «расценкам»: ректор — 4000, проректор — 2000, профессор — 1200, доцент — 900 и пр. Как все это постыдно.
Сегодня в 16 часов состоится общее собрание.
Для «Труда»:
«Героем дня, конечно, стал Виктор Степанович Черномырдин. Как замечательный актер он безусловно обыгрывает даже нашего не слабого в интонациях и позах президента. Вслед за Нероном можно было бы воскликнуть: «Какой актер пропадает!» И должен сказать, что, говоря о редкостном умении Черномырдина держать зал, смешить его или печалить, я отнюдь не имею в виду только понедельничную баллотировку в Думе. Рядом с роскошным шоу, которое Виктор Степанович дал накануне вместе с вечно подыгрывающим власти Киселевым, его думский бенефис — это этюды в театральной школе. Как хорошо он у Киселева говорил о счетах в банках, как будто эти счета у нас у каждого второго. А о бедах, которые семьдесят лет, оказывается, шли от коммунистов! Об индексации, которая теперь отменяется и будет, словно младшая сестра, называться компенсацией. Как будто можно компенсировать жизнь, разрушенное высшее образование, разоруженную армию и потерявший веру в себя народ. Не при Мамае все это случилось, а когда строились сверкающие здания «Газпрома». Воистину у одних суп жидок, а у других жемчуг мелок. Конечно, хотелось бы, чтобы премьер говорил правильным русским языком, но сколько Виктор Степанович прячет за своим милым косноязычием! Да и вообще, не заглядывая никому в карман, я бы хотел, чтобы перед каждым диктором на нашем постсоветском телевидении горела цифра его оклада, а перед общественным деятелем — итоговая цифра его счета в банке. Тут и становится ясным: кто и что имеет в виду под емким словом «народ».
Вообще надо сказать, что неделя была крута на искусство. Например, непосредственно после программы Киселева — фильм о сыне дьявола, с невероятным красавцем американского кино Тони Перкинсом. И не ищите, пожалуйста, аналогий! Но поразили меня стихи Пастернака. Как-то ночью, в бессонницу, включаю ящик, а там прекрасный фильм Андрея Смирнова «Осень». И вдруг в пивной, в совсем, кажется, неподходящем месте, зазвучали стихи из пастернаковских «На ранних поездах». О том, как в военную зиму в электричке читали дети: «В них не было следов холопства, которые кладет судьба, и трудности и неудобства они несли, как господа».
9 сентября, среда. На сорок процентов резко поднялась цена на бензин. Это, как мне кажется, Черномырдин и его группа отвечают на провал в Думе. Президент пока молчит относительно новых кандидатур, долларовая паника не стихает, но к ней привыкают.
Вчера провел два семинара: на младшем обсуждали Ксению Кузнецову и Скудина с первого курса, на старшем — диплом Маши Лежневой. Как ни странно, все это не вызвало у меня обычного раздражения от трудности чтения. Машин диплом просто чудо — в это время ни слова о политике, лишь частная жизнь и жизнь вокруг. Маленькие, казалось бы ничтожные, рассказики сложились в единое целое.
Прошлый раз дал своим ребятам задание: «Есин со всеми его недостатками», начал получать апологетические тексты. Тексты прелестные, но иногда я вижу на столах в аудиториях про себя такое… Загадочная и подловатая душа студента. Мой любимый второй ряд.
10 сентября, четверг.
Состоялся ученый совет. С приходом Горшкова все встает на свои места. Финансовый и политический кризис мы вроде прошли, нам даже почти удалось сохранить деньги за обучение. Впрочем, склока разгорелась вокруг премирования приемной комиссии, Лаптева и товарищей. Хотя деньги в результате их летней работы пришли огромные, но даже один процент от этих сумм — это 2 тыс. долларов. Лица у некоторых членов ученого совета были красные. Думали не о затраченных усилиях, испорченном летнем отпуске, усталости, а о тысячах.
11 сентября, пятница.
Утром приходили итальянцы брать интервью о культуре и политике. Не аналитик я-с. Проболтал что-то воодушевляющее. Потом началась обычная нервотрепка. Был один из родителей студентки, исключенной за творческую несостоятельность.
В пять часов Госдума начала дискуссию и утверждение Примакова на должность премьер-министра. Я приехал домой и, соответственно, видел по телевидению лишь конец. Эта кандидатура устраивает почти всех. Лишь Жириновский затеял жуткий скандал, тем самым подчеркнув свою особую позицию. Ему ничего не светило, а с Черномырдиным, привыкший от любого голосования что-нибудь получать, он явно просчитался. От независимых депутатов выступил Боровой, и тут сразу стало ясно, чем Примаков нехорош: противник продвижения НАТО на Восток, противник оголтелого воровства. Да и по самому Примакову видно: ему лично уже ничего не нужно. Почему-то это воодушевляет.
Цены в Москве выросли, и их не опускают, хотя доллар немножко упал и сейчас стоит где-то 10–11 рублей.
С Агроном Туффом из Албании пришли экземпляры «Имитатора» на албанском.
12 сентября, суббота.
В Обнинске. Очень плохо себя чувствую, кашель меня изнуряет, почти нет сил работать. Впереди поездка в Китай по линии Союза писателей.
17 сентября, четверг.
Пекин. Раньше об этом в дневнике не писал, но поездка эта по линии МГСПС намечалась уже давно. Я как-то несерьезно относился к разговорам Пулатова, а когда все определилось, стал утешать себя, что это невозможно. Не может судьба так подыграть, чтобы в сказочной стране, в которой мне тридцать лет назад посчастливилось пробыть двое суток и проспать две ночи, удалось бы побывать снова. С меня вполне хватило пения птиц в посольском саду, чуть ли не под конвоем поездки с аэродрома в посольский городок, какой-то мимолетной прогулки по неведомому парку и в день отъезда во Вьетнам — в 1968 году я летел туда в качестве фронтового корреспондента — картины утреннего прочно забитого, как ватой, туманом Пекина без машин, без реклам, медлительного, упорного — от одного края улицы до другого — потока велосипедистов, через который продиралась машина. Господи, неужели промелькнуло ровно тридцать лет! А теперь я стар, сед, болен и, хотя стараюсь идти прямо и высоко держать голову, чувствую, что меня качает и походка неверна. Но тем не менее сроки планированной поездки приближались, развернуться на сто градусов уже было неудобно, и я, несмотря на отвратительное самочувствие, решил ехать.
В самый последний момент, перед отлетом, отказался ехать и сам Пулатов, переменчивый, как ветер мая. У него, по его словам, это было связано с болезнью жены, «пролетом» с каким-то банком и постоянными наездами ганичевской команды. Я Пулатова по телефону покорил, и мы втроем полетели: кроме меня, это Вл. Гусев и Ренат Мухамадиев, председатель Союза писателей из Татарии. О нем впоследствии особое слово.
Перелет Москва — Пекин. Наш огромный Ил-86, который, кажется, полностью не набьешь никакими силами, китайцы вперемешку с русскими. Запомнилась одна фраза стюардессы: «Леди и джентльмены! Подушки и пледы являются собственностью «Аэрофлота». Просьба при выходе из самолета оставить на ваших креслах».
Город потрясает своей величиной, красотой, обилием современных зданий, машин, велосипедистов и видом людей, вполне, кажется, довольных жизнью. Здесь, похоже, нет богатых и бедных — одни китайцы в машинах и на велосипедах. Сразу вспомнился тридцатилетней давности Пекин. Это было одно из самых сильных моих потрясений. Утром, когда мы в туман ехали из посольства в аэропорт, я увидел через окно машины лишь крыши какой-то старинной постройки и облепившую нас со всех сторон беззвучную толпу велосипедистов — это было как победное и молчаливое нашествие саранчи.
«Программа пребывания делегации МСПС (Международный Союз Писательских Союзов)
17 сентября.
В 15 часов встреча с русистами в Пекинском университете. 18 сентября. Поездка на Великую Стену; в 16 часов встреча с писателями в Союзе писателей Китая; в 18 часов банкет. 19 сентября. Вылет из Пекина в Ханчжоу. 22 сентября. Вылет из Ханчжоу в г. Сиань. 25 сентября. Вылет из Сианя в Пекин».