Ходил пешком на Поварскую в Содружество, к Пулатову. На углу бывшей Герцена и бывшей Наташи Кочуевской обратил внимание на жилой дом, в котором жили знаменитые актеры. Внизу, на первом этаже, был прекрасный магазин театральных принадлежностей с прекрасным книжным отделом. Теперь здесь «Механнефтьбанк».
На объединенном семинаре обсудили Тронину. Первому курсу она понравилась больше, чем пятому.
Вечером занимался Лениным. Звонила Эмилия Алексеевна, требовала от меня третью главу и говорила, как они счастливы от того, что «Независимая» дала рецензию.
Забыл написать, что Леша попал в небольшую аварию, когда вместе с Федей ездил на базу ремонтироваться. По словам Феди, он не виноват, и в той ситуации, которая случилась, вел себя идеально. Но ведь с утра от него пахло перегаром, и я сам сел за руль. А под вечер в нашем гараже появился Лешин друг по Усолью Паша, тот самый, который приезжал с ним раньше и который потом за какое-то хулиганство сел. Вышел по амнистии. Я сразу отрезал, что устраивать Пашу не буду и пусть он на следующий день уезжает из Москвы. Как показывают обстоятельства, он не уехал.
18 ноября, среда.
Вот она, сила влияния. День ознаменовался тем, что Алексей пришел домой в три часа ночи и пьяный, а утром я его по-черному ругал. А когда я пришел домой, то обнаружил, что все его личные вещи собраны и его нет. Что-то сразу же меня тут ожгло. Я кинулся к потайному ящичку, где хранил резервные деньги, собранные в свое время на операцию В.С. Толстенькая пачечка отчаянно исхудала. Я долго буду рассуждать о психологии вора и о соблазне. Черт с ним! Малые несчастья хранят нас от больших.
19 ноября, четверг
Умер в больнице наш студент Саша Костюк. Мне об этом позвонили домой. Саша вел у нас секцию тэквандо. Умер от саркомы лимфатической системы. Почему так внезапно и рано умирают молодые, может быть, от огорчения? Лучше пусть умирают придурки, зачатые в хмелю, которые насилуют принципы жизни. Возвращаясь к моей ситуации, я все время задумываюсь: почему? Я не могу понять эту неблагодарную природу человека, не могу постичь это иждивенчество по отношению к жизни.
Утром был на внеочередном съезде «Духовного наследия». Мне всегда одиноко среди политиканов. Все время думаю: зачем мне все это? Зачем я им? Приходится полагать, что мы одинаково страдаем за родину. Тем не менее другие, кажется, не рефлектируют. Был весь наш патриотический набор: Зюганов, Подберезкин, Тарасов, Говорухин, Драпеко. Как сумело наше время придать новый смысл знакомым словам! Я имею в виду разделение на патриотов и демократов. Разве патриоты не демократы, разве патриоты не либералы? Но демократами себя называют Чубайс и Гайдар, значит, мы не демократы. Я ведь тоже человек консервативно-либеральных взглядов, но если слово «либеральный» приватизировал Жириновский, то я не либерал.
Интересно на съезде говорил Зюганов, хотя сейчас, когда я пишу эти строки, я не могу ничего вспомнить. Но вот помню хорошо одного из выступавших священников и его мысль, что кризис не в государстве, а в мозгах. Это очень совпало с моей мыслью о кризисе этики, которая имеет главенствующую роль во всех земных делах. Забыв о ближнем и сострадании, президент подписывает указы, а простой народ пьет и грабит друг друга. Очень интересно для меня говорил дважды Герой Советского Союза космонавт Аксенов. Он так же, как и я, пытается в начало всех размышлений о власти и государстве поставить нормальную, всех объединяющую идею.
Вечером позвонила мать лешиного друга Сергея и интересовалась Пашей. Я сказал ей правду о Паше и его судимостях, начертанных на его руках, и вчерне о поступке Леши, укравшем деньги. Они, оказывается, не уехали, как я предполагал, в Самару, хотя наказывали сказать, если я позвоню, что уехали. Уже заранее я злорадствую, представляя как через две или три недели, когда все потратит, пропьет и прогуляет, когда или посадят, или будет на грани того, Леша примется переживать, что никогда не сможет вернуться в дом, который живет другой жизнью. Зла против него у меня нет, в конечном итоге тем, что так небрежно храню большие деньги, я его соблазнил, но есть некое злорадство: я-то потерял только деньги, которые наживу, а ты единственный в своей жизни шанс. Но ушло идеалистическое представление, что кого-то можно перевоспитать. Вот она, сила семьи, в которой многие сидели. И ничего с этим не поделаешь. Поколение песни.
20 ноября, пятница.
Приехал на работу своим ходом, потому что у Феди разные хозяйственные по институту дела и занимать в этом случае машину под свою персону мне не хотелось. Вот и почувствовалось отсутствие второго шофера.
Встречался с китаистом Дмитрием Николаевичем Воскресенским, давним приятелем Александра Ивановича. Говорили о Китае и о принципах набора на китайский семинар. Я не устаю удивляться таким идиотам, как я. Государство уже давно не заботится о государственных интересах, а только о собственности, детях и внуках президента, а мы все еще думаем о государственной политике, как мы ее понимаем.
Вечером, как член комиссии по премиям мэрии, ходил в цирк на Цветном бульваре, дирекция выставила лишь один дурно названный аттракцион «На слонах вокруг света». Конечно, принимали льстиво, как умеют принять в цирке и театре, усадили в ложу директора, поставили в антракте и вино, и шампанское, и фрукты. Я ограничился чашкой фруктового чая, а вот Саша Великодный, мой студент, с которым я ходил, смел половину блюда с бутербродами.
Кажется, единственное, что в стране не за последние демократические времена, — это цирк. Я даже подобрел к покойному Юрию Никулину. Прекрасное представление, хорошая атмосфера. Цирк, в котором я был много лет назад, показался мне больше и праздничнее. Но как работают слоны! Как работают дрессировщики! Все кажется мне сказочным. Дрессировщиков и основных артистов номера Таисии и Алексея Чернова будто бы и не видно. Я невольно этих слонов, среди которых редкостная африканская слониха Флора только что не говорит, сравнивал со своей собакой. Да разве она так послушна, так терпелива, так внимательна? Совершенно великолепен был и, кажется, сын дрессировщиков, молодой актер, исполняющий в аттракционе роль, несколько похожую на Паганеля. Такой немыслимый темперамент и такая милая ненавязчивая раскованность. Выставили ли на премию и его? Феноменальный был и еще один номер — «Гимнаст на ремнях» (Антон Беляков). Если Корниловы — это цирковая династия с наработанной репутацией и связями, то Беляков, видимо, новенький, за него некому попросить. Попытаюсь сыграть роль Деда Мороза и выдвину его сам.
21 ноября, суббота.
Я опять занимаюсь политикой — на II съезде НПСР (Народно-патриотический союз России). Съезд проходил в Колонном зале. Над сценой написанные синими буквами слова: «Возродим великое Отечество».
Билет был с печатью. Зюганов — председатель движения, а Рыжков, председатель исполкома. Началось все с ошеломляющего для меня известия — смерть Г.В. Старовойтовой. Ее убили, как я узнал потом, накануне в Ленинграде из автомата. Много есть версий убийства, но, конечно, есть попытка связать это все с ее политической деятельностью и каким-то образом соединить еще и с антисемитской истерией, начатой газетами. Был город Ленинградом — там не убивали депутатов парламента. По одной из версий она везла с собой крупную сумму денег для проведения выборной кампании. Чувство сожаления у меня огромное, потому что она живой была человек и хорошо поляризовала, выявляя тенденции политической жизни. Отчетливо помню, что сыграла покойная существенную роль в развале Союза, подталкивая, в частности, к этому Армению, отчетливо чувствую, как не любила она все русское, но жаль, очень жаль. В конце концов свою смерть она же и посеяла.
После двух первых часов работы я ушел. Доклад Зюганова был хорош, с отчетливо читающимися стилистическими правками Проханова. Прозвучало несколько выступлений, где вещи назывались своими именами, но за всем этим чувствовалась усталость, стремление все сделать не своими руками, а при помощи газет. Невольно сравниваю с голодной агрессией социал-демократов начала века. Импотентность выдается за цивилизованность. В зале патриотов всегда пахнет старой одеждой. Выписывал словосочетания у Зюганова: «бездарные реформы», «чикагские мальчики», «русскоговорящие банкиры», «сирены свободного рынка», «либеральный погром», «всевластие уголовщины».
К понятию «русскоговорящие». И любят Россию, и любят язык, и зарабатывают здесь, но сердце и все приоритеты в другом месте. Ролан Быков православие принял за два или три дня до смерти. Какой актер пропал! Какой делец ушел из жизни!
Перебирая достижения культуры в патриотическом лагере, Зюганов говорил об Орле и о многочисленных премиях, которые возникли в провинции. В этой связи вспомнил рассказ Гусева, как М. выбивал себе премию, кажется, Бунина. К премиям этим у меня отношение брезгливое: мы выдаем их сами себе. Здесь царство большевизма.
Один из следующих докладчиков, кажется, председатель Аграрной партии Михаил Лапшин, назвал цифру: 600 тысяч сельских ребятишек не посещают школу. Это значит, что через десяток лет у нас будет 300 тыс. неграмотных солдат.
Интересный факт: губернатор Саратовской области Аяцков, прославившийся тем, что ввел у себя в области куплю-продажу земли, на выборах прошел лишь потому, что выдавал себя за противника права собственности на землю. Это к вопросу, хотел ли бы я быть политиком.
Я сидел рядом с космонавтом Аксеновым, чье выступление так мне понравилось на съезде «Духовного наследия». Он интересно говорил о духовных приоритетах, на которых только и может стоять государство, о религии, о дарвинизме, о необходимой нам системе выборов президента, которая не позволила бы подтасовывать и фальсифицировать выборы.
23 ноября, понедельник.
Вечером без машины, которая поехала в Шереметьево встречать делегацию китайских писателей, пришлось ехать в общежитие. С этими писателями надо было поужинать, а потом взглянуть, как там обстоят дела: во вторник хоронят Сашу Костюка, смерть впервые в нашем студенческом общежитии.
Очень рад был встретить снова Лю Сяопина, я уже привык к его хитроумной физиономии. За ужином, который накрыли внизу в пустом баре, он мне сказал, что говорил о моей книжке, и консультант издательства, ведущий русскую литературу, предложил включить в эту переводную книжку «Стоящую в дверях» и еще пару рассказов. Меня поразило, что в Китае знают «Стоящую» по журнальной публикации. Повесть не была напечатана и во время своей поездки в Китай я о ней не говорил.
По своему обыкновению, китайцы не пили. Все заготовленное для них спиртное, а его заготовили немало, тут же ночью допивал персонал.
24 ноября, вторник.
Все эти дни идет сильнейшее политическое напряжение вокруг смерти Галины Старовойтовой. Уже давно проигравшие свою политическую жизнь такие вожди демократов, как Гайдар, Куркова воспользовались этой смертью, чтобы отсветиться и попытаться переломить политическую ситуацию в свою пользу. У меня сложилось впечатление, что никто, как демократы, хотят драки, репрессий, погромов. В одном случае, применив силу, они снова войдут во власть, в другом — отойдут в сторону, чтобы снова диссиденствовать, протестовать, обладать моральным авторитетом страдальцев. Разрушенное государство, разрушенные судьбы людей никого не волнуют. Я Старовойтову, конечно, не любил, потому что она делала и говорила все, что было противно моему сердцу, каждый ее призыв оборачивался новым несчастьем для России. Но без нее жизнь станет преснее, обеднеет. Мне рассказали, что в телевизионных кадрах съезда НПСР в тот момент, когда Зюганов объявил о смерти Старовойтовой, я перекрестился. Я хорошо, чувственной памятью, помню этот момент, потому что испугался некоторой импульсивной неуместности этого своего жеста в этих стенах и среди этих людей. Сделал я это инстинктивно. Именно этот мимолетный эпизод телевидение и показало.
Обсуждали диплом Кати Володькиной. Повесть о лесбиянках не так хороша, как хотелось бы, но девочке надо было выговориться. Я понимаю, что своих оболтусов учу всему. Раздал всем этюды с рецензиями. Семинар очень трудоемок, но мне все это нравится.
26 ноября, четверг.
Все время приходится вести и некоторую общественную работу, потому что это позволяет отбиваться и от собственно институтских проблем, помогает моим литературным делам. В двенадцать начался исполком Международного сообщества писательских союзов (Пулатов). Пулатову надо было провести съезд не раньше мая, а Союзу на Комсомольском — с налета, в надежде свалить Пулатова и завладеть собственностью. Пулатов, конечно, перебирает с татарами, Чечней и прочими шведами. Меня смущают денежные дела на Комсомольском. Куда они подевали и как растранжирили всю свою собственность? Почему все время у них какие-то «особые» отношения с арендаторами. То огромные деньги им должен банк, то они получили какого-то воинственного соседа в виде ресторана. Почему молчат, почему не протестуют? Значит, в чем-то не свободны. Недавно мы повспоминали с В. Орловым, как В.Н. Ганичев, работавший зав. сектором в ЦК ВЛКСМ, всыпал нам в «Комсомолке» за какие-то там церковные звоны.
27 ноября, пятница.
С утра воевал с О.В., которая очень хотела получить с института 5 тысяч рублей, чтобы поставить себе телефон. Эта дитя Подмосковья удивительно цепка, когда касается возможности что-либо получить. Она аргументировала это тем, что вот, дескать, Минералов и Тарасов получили телефон. Объяснить что-либо этой вольной подруге современного предпринимательства невозможно. Особенно разницу между лихим бухгалтером и даже не выдающимся, а просто серьезным ученым.
С трех часов сидел в университете дружбы народов на докторской защите Марии Ивановой. Она защищалась по житийной литературе 14–15 веков. Диссертация у нее, судя по отзывам оппонентов, блестящая, и держалась Маша великолепно, отчетливо и умно отвечала на вопросы. И платье на ней было великолепное. Я сам получил огромное удовольствие от этой атмосферы изысканнейших ученых препирательств. Насколько это интереснее моих споров с подрядчиками, бухгалтером и слесарями. Можно было бы, конечно, на защиту не ездить, предоставив все естественному течению, но я Маше симпатизирую, а у нее были некоторые напряжения с диссертацией при обсуждении среди старых завистливых теток в Институте русского языка. Группа поддержки была мощная: А.И. Горшков, Л.И. Скворцов и я. Случай не частый, чтобы ректор ездил на защиту. При таком количестве «чужих» особенно не побалуешься с интригами. Для меня эта защита имела еще и символическое значение. В конце концов Машу мы взяли на место Вас. Вас. Калугина, который при мне все никак не мог защититься, хотя мы и давали ему полный годовой отпуск на написание диссертации.
Защита происходила на четвертом или пятом этаже. Из окна был виден Ленинский проспект, машины, пешеходы, огромные жилые дома на правой, если из центра, стороне. Как величественна и отважна жизнь. Потом потемнело, налегли сумерки, зажглись фонари, летящие машины узнавались по свету фар и габаритным огням. Все это стало напоминать какую-то красочную новогоднюю картину. Надо бы жить экономней, заниматься лишь своими делами, а не лезть, благотворитель, в чужие. Тем временем жизнь, моя собственная жизнь, протекает, как песок сквозь пальцы.
Надо бы обязательно проверить новшество университета — а не покрасить ли и нам в серый цвет столешницы парт?
28 ноября, суббота.
Позвонил Володя Андреев и пригласил на премьеру к себе в театр. Давали новую пьесу Л. Зорина. Мне особенно интересно было это посмотреть, потому что я только летом читал зоринский роман-мемуары. В пьесе заняты двое: сам Андреев и Элина Быстрицкая, два народных артиста СССР. Спектакль получился прекрасный, но пьеса скучновата, практически это продолжение «Варшавской мелодии», герои встретились через много лет в аэропорту. Завязка несколько натянутая. Очень квалифицированная литературная работа, местами с блеском. Актеры крупнее текста, хотя рисуночек-то Быстрицкой напоминает рисуночек роли Барбары Крафтувны в фильме «Как быть любимой». Быстрицкая безумно женственна, но когда в самом начале она вышла с лицом старого Райкина, я не думал, что окажется так хорошо. Но все скучновато, пафос направлен вникуда. Голоса актеров и их волнение ударяются в крышу. Зорин не утерпел, чтобы не внести в пьесу несколько прелестных еврейских аккордов. Все это, конечно, рикошетит и на нашу ситуацию, и на наши дни. Округлость сценического вымысла. Для меня эта округлость прочитывается как отсутствие народных знаний и народных страстей. Все вроде ничего, и, говорят, в Израиле спектакль пользовался успехом, и авацию зрители устроили в конце, но побушевали недолго и с готовностью отпустили актеров со сцены. Актеры создавали что-то, возможно, и вопреки драматургии, укрупняя ее своими индивидуальностями. В Андрееве есть какое-то щемящее великодушие. Может быть, это лучшее, что я у него видел на сцене.
29 ноября, воскресенье.
Утром ездил в общежитие, хотелось посмотреть, что там делается в светлые выходные дни. Делается там все довольно нескладно: много мусора, грязи. На пятом этаже ремонтируют туалет, никто не убирает. Но интеллигенция всегда интеллигенция, у нее только требования к другим.
Вечером час посидел над Лениным.
Позвонила Зоя Михайловна: умер Владимир Иванович Славецкий, 47 лет, прелестный, беззлобный человек. Он умер внезапно в метро, поехал в Дом литераторов, и на следующей остановке с ним случился сердечный приступ. Остались жена, дочь с ребенком, бесконечные заботы, которые его и сгубили. Совсем недавно я разговаривал с ним и отметил для себя, как он пополнел и какую-то нервность. Определенно я уловил некоторые предчувствия. Сейчас не могу себе простить, что даже не подумал над тем, чтобы представить его к должности профессора. Но ведь мог, он заслужил, читает основные курсы. Я все думал, как он еще молод. Только в молодые годы и радоваться своей молодости, уже обремененной знанием.
Спадает истерия, связанная с гибелью Старовойтовой. Уже начали говорить, что коммунисты здесь ни при чем.
30 ноября, понедельник.
С утра распорядился относительно похорон Владимира Ивановича. Институт буквально растаскивают, причем делают это не студенты, а персонал. В четверг Лидия Васильевна попросила материальную помощь на лекарства — 200; в пятницу Раиса Александровна попросила материальную помощь на лечение, снабдив просьбу анализами на кровь и мочу, у нее один из видов гепатита — 400 рублей. По Р.А. я провел расследование, и оказалось, что в 98 году она уже получила всяких социальных льгот и помощей тысячи на четыре. Екатерина Яковлевна ежемесячно приносит рублей на 250 счет за стенографирование ученого совета. А кроме этого, около 10 тысяч рублей нам обошлись похороны Буханцова, около десяти — похороны Саши Костюка и около десяти обойдутся похороны Славецкого.
Сегодня из Германии пришла телеграмма от Вольфганга Казака. Я ему посылал книжку В.К. Харченко. Казак пишет: «Уважаемый Сергей Николаевич, благодарю Вас за любезную передачу новой книги о Вас. Это хорошее подтверждение другого столбца, на котором теперь уже много лет стоит Ваша жизнь.