В три часа дня у нас собрание. Как всегда в последних числах августа, жизнь уплотняется. Я представляю новую профессуру, среди них Александра Александровича Зиновьева, объясняю экономическую ситуацию. Говорю о необходимости большего внимания нашим «платникам».
Рабочие завершают ремонт крыши. Одновременно в институтском дворе устанавливают помост для концерта «Неофициальная Москва» на 3 сентября.
29 августа, воскресенье. Все по строгому субботне-воскресному расписанию — уборка квартиры, ожидание B. C. из больницы и — на дачу. Бензин у нас на Ленинском проспекте стал уже по 6 руб. 40 коп. за литр. Соответственно поездка в Обнинск и обратно — около ста пятидесяти рублей. Опять чуть-чуть занимался огурцами, собрал, чтобы отвезти в институтскую столовую, посолил. Основное время заняло чтение книг, присланных на конкурс Пенне. Миша Семирняков прислал мне — добрая душа — список предпочтений, сделанный Женей Сидоровым. Судя по списку, Женя расставил все довольно точно по литературно-генеральскому ранжиру.
Короткие рецензии:
Гоар Маркосян-Каспер, «Пенелопа» — невероятное количество литературных ассоциаций, оправданных текстом. Дивные картины сегодняшнего Еревана — без воды и света. Здесь так и хочется сказать: «Так вам и надо!» Но справедливо замечает автор: мы тоскуем по былому здравоохранению и социальному обслуживанию, но идти в то время снова не хотим. Тем не менее все содержание довольно мелко, игра ради игры, нет ни силы чувств, ни страсти. Все до ритуала.
Значительно большее впечатление произвела повесть «Живая вода жизни» — так, кажется, называется произведение совершенно неизвестного мне aвтopa Михаила Тарковского из «Нашего современника». Наш Женя-министр его совсем пропустил, видимо, и не прочитал, как сочинение из «патриотического издания». Все очень здорово, язык мощный и свежий, Сибирь, где только еще и остались страсти жизни и новое поколение, которое эту жизнь постепенно оставляет и сиротит.
30 августа, понедельник. Утром отвез В. С. в Матвеевское в дом творчества кинематографистов. У нее есть скидка на оплату. Я все же решил отремонтировать свою комнату и вывожу B. C., чтобы лишний раз не заставлять ее нервничать. Потом она мне еще раз пять позвонила: «Потеряла кольцо с топазом, которое купила в Мексике», «Потеряла портмоне, в котором все деньги!» Все, естественно, тут же находилось, но нервов мне стоило невероятных.
Для «Труда» (жирным курсивом выделены редакционные потери):
«Осень, как известно, время свадеб. Вот и телевидение посвятило предвыборным брачным союзам наших политиков много времени. Это и понятно, значительно интересней наблюдать извивы, казалось бы, знакомых характеров, нежели скучные и в большинстве случаев известные «ходы» американских фильмов. В конце-то все будет хорошо, честный шериф победит, а бесчестный бандит будет наказан. Здесь бы, конечно, нырнуть в свежий российско-американский криминальный сюжет, связанный с отмыванием денег через «Бэнк оф Нью-Йорк». Но на защиту нашей бывшей соотечественницы, доросшей до должности вице-президента банка, Наташи Гурфинкель и ее супруга, нашего нынешнего соотечественника и представителя во Всемирном банке, Кагаловского брошены были такие силы от Лифшица до Павла Шеремета, который, кстати, несмотря на свои «заслуги» в борьбе с президентом Лукашенко, оказался совсем никудышным ведущим, что лучше свернуть на проторенную дорожку о свадьбах. Итак, как мы видим, мэр Лужков соединился с бывшим премьером Примаковым и Санкт-Петербургским губернатором Владимиром Яковлевым; координатором, шафером на этой свадьбе «на троих» стал Олег Морозов. Бывший премьер Кириенко слился с бывшим вице-премьером Немцовым и бывшим министром среднего предпринимательства Хакамадой. Экс-министр Борис Федоров — человек невероятной амбиции и самоуважения! — прихватив свое движение «Вперед, Россия», состыковался с бывшим премьером (каждому объединению по премьеру!) Черномырдиным и молодым Рыжковым. А невероятно принципиальный Григорий Явлинский пригласил на брачный пирог свободного экс-премьера Сергея Степашина и бывшего посла в США Владимира Лукина. Самое бы время тут отметить: «Ребята, у многих из вас уже раз не получилось, и страну вы не подняли, и обещания не выполнили, и в какие-то дела вляпались. Имейте скромность, подвиньтесь, дайте попробовать другим». Но речь не о том. Заметите ли вы, уважаемые читатели «Труда», что присутствие координатора Морозова, на наших глазах сменившего приоритеты, вдруг cделало менее любимыми всех троих: и Примакова, и Лужкова, и Яковлева? А Кириенко, которому, в принципе, лично я симпатизировал за мужество сказать всей стране: «Мы живем в долг» — вдруг для меня поблек рядом со словоблудом Немцовым и умничающей Хакамадой. Продолжать? Так вот, цены, наверное, не было бы Владимиру Рыжкову, если бы он выступал без умудренного годами аппаратных игр Черномырдина, пять лет успешно разваливавшего страну! И стоит ли здесь патетически восклицать: «А где же знаменитая принципиальность «голубя» Явлинского, вдруг побратавшегося с «ястребом» чеченской войны Степашиным?» Но, впрочем, чего не случается в пору осенних свадеб и битв «женихов».
1 сентября, среда. Утро началось с небольшого митинга. Уже, наверное, восемь раз я провожу его как ректор, но тем не менее помнится самый первый, 1991 года. Много за это времени воды утекло. Порожек нашего институтского крыльца врезался в асфальт, в кабинете Льва Ивановича осел пол. Но крыши тем не менее в этом году в институте новые, осталась не отремонтированной лишь крыша на бывшем особнячке «Знамени». Я произнес в микрофон — это впервые за многие годы, интересно, что при взгляде на микрофон я вспомнил, какие баснословные деньги за него заплатили, — довольно заковыристую речь, нагло раскавычивая цитаты из Ленина и Хрущева. Утешение в том, что не повторился. Потом, вспоминая утреннее собрание, З. М. рассказала, как покойный Ошанин каждый раз, когда выступал на таком митинге, читал одни и те же стихи и в одном и том же месте, встряхивая седыми волосами, снимал очки:
После митинга я поехал на открытие Международной выставки книги на бывшей ВДНХ. В пригласительном билете так и было написано: Всероссийский Выставочный центр (бывшая ВДНХ). И на русском, и на английском языке. Выставка поразила меня своим убожеством. По-прежнему было много народа. Потому что вокруг книгопечатания — без учебников, брошюр, некоторых книг, нужных для подарков, «для души» и в учебном процессе, не проживешь — еще много народа кормятся. Но на прилавках почти нет той массы книг классики и современной литературы, которая и составляет основы духовной жизни народа. Книга функционализируется, книга для серьезного неспешного чтения исчезает. Мысль до конца я не выразил, но ясно.
Стало официально известно, что Александру Ивановичу присудили премию правительства за комплекс его учебников для средней школы «Российская словесность». Во время небольшой пьяночки в ректорате Александр Иванович вспомнил, что именно я настоял послать учебники на конкурс.
В Москве несчастье. Взорвали один из этажей подземного комплекса на Манежной площади. Объективно и сердцем я сочувствую жертвам этого взрыва. Но тем не менее отмечаю, что в этот комплекс я пока еще не ходил. И дело даже не в эстетическом уродстве, царящем сейчас на Манежной площади. Я отчетливо сознаю, что рестораны, магазины, развлечения, расположенные в этом подземелье, — это все для очень богатых. Бедным в лучшем случае оставлена роль зрителей, а я на такое унижение не пойду. Еще соображение. Показывают по ТВ пострадавших: все это в основном выкормленные и статные молодые люди. Взрыв произошел в зале игровых автоматов, в котором, по словам моего секретаря Димы, один жетон стоит 70 рублей. Напомню, что государственная стипендия по-прежнему 89 рублей.
Вечером по «ящику» показали сюжет, связанный со 100-летием Андрея Платонова. Жалкий сюжетец с Марией Платоновой, Натальей Корниенко и легкой, не соответствующей действительности инвективой, дескать, в комнате, где он умер, работает валютный пункт. Я абсолютно уверен, не начни дамы распри с институтом, я добился бы государственного статуса для этого юбилея.
Себя по РЕН ТВ я, естественно, смотреть не стал. Подожду утренних рецензий окружающих.
2 сентября, четверг. Ходил в мэрию на вручение премии мэрии и начал читать книгу Анат. Королева «Голова Гоголя». В мэрию пошел исключительно из-за того, что надо было передать письмо Лужкову, как говорится, в собственные руки. В кармане у меня было на всякий случай два письма одинакового содержания. В правом на имя В. П. Шанцева, если Ю. М. не будет председательствующим, а в левом на само высочайшее имя. Это все тот же квартирный вопрос. Посмотрим, как власти отреагируют на этот пассажик. Письмо, мне кажется, неплохое. Работая над ним, я все время держал в уме знаменитую речь адвоката прошлого века Кони о старухе, укравшей чайник. Интересно, подействует ли такая «архаичная аргументация» на нынешних гуманистов.
Лужков выступал без бумажки. Энергично и хорошо. Его имидж, когда он не «телевизионничает», значительно теплее и ближе. Кое-где он привел новую аргументацию: в частности, 80 процентов денег страны крутится в Москве. Но ведь и весь бюджет России на 41 процент состоит из денег Москвы. Наверное, чтобы этими деньгами управлять, нужны соответствующие навыки. Любопытно: два раза начиная говорить, что «за последние годы Москва стала жить», Лужков избегнул привычной формулы «лучше», заменив ее на «комфортнее, удобнее». В Москве самая маленькая в России безработица — 1 процент.
После церемонии вручения медалей было несколько выступлений. О своем я еще скажу, а пока о новом лауреате — Кублановском. Говорил умно, но так искусно кадил Лужкову, так подъялдыкивал. Учиться, Сергей Николаевич, надо. Порадовался за циркачей, которых я видел весной, особенно за высокого, как Паганель, парня. Он и в жизни такой же обаятельный. Был в смокинге и бабочке.
Я выступал от имени комиссии. Сказал, что интеллигенция всегда «подкусывает» власть, но всегда хочет официального признания. До сих пор высоко ценится, казалось бы, архаичное звание народного артиста СССР. Дальше сказал о наблюдении во время церемонии за качеством собственного «отстрела». Пока, дескать, — и это почти соответствует действительности — не промахнулись.
На доску публикаций в Литинституте вывесили статьи о Платонове. Это все наши: Корниенко, Федякин и Смирнов. Очень хороша полоса в одной из газет: сначала большая статья Федякина, потом Федякин берет интервью у Корниенко.
Дочитал «Голову Гоголя» Анатолия Королева. Это, конечно, очень близко к тому, о чем я часто размышляю: сегодняшняя проза, когда художественное возникает из потребности мысли. Особенно хороши сцены с эксгумацией Гоголя. Здесь вообще много остроумного и много точных литературоведческих наблюдений. Отчасти проза напоминает своей оснащенностью прозу Фаулза. Я обязательно прочту еще два романа, соседствующие с «Головой» в томике «Избранного». Собственно, на это
м мое чтение для конкурса Пенне закончилось, моя десятка отобрана.
3 сентября, пятница. Определенно мне приходится играть на нескольких полях одновременно. Вчера я витийствовал перед Лужковым, сегодня у нас в институте был бывший премьер и лужковский недруг Сергей Кириенко. Лично у меня, пожалуй, нет никаких политических пристрастий, кроме убеждения, что человек должен жить достойно, но я пользуюсь любой возможностью устроить для института рекламную кампанию и заручиться поддержкой в его пользу со стороны любых общественных деятелей.
Еще неделю назад я дал согласие устроить в институте после учебного дня небольшую поэтическую тусовку во дворе: студенты и все желающие читают стихи. Это идет в рамках некоего кириенковского фестиваля «Неофициальная Москва», приуроченного ко Дню города. Кроме этого мероприятия, у нас в общежитии еще состоится «выставка картин» — каждый художник в какой-либо общежитовской комнате. Пожалуй, это я разрешил потому, что в свое время, служа в армии, решил выставить рисунки своего друга Володи Кейдана у себя дома, на Гранатном. Воистину, у русского все сказанное рано или поздно сбывается. Был и еще один мотив — ребятам, владельцам комнат, обещали приплатить.
Наше поэтическое гуляние в институтском дворе получилось на славу. Все организовывал Леша Тиматков и его команда. Выстроили сцену, притащили звукоусилительную технику. Наши поэты читали, барды пели. Потом состоялся конкурс, на который владиленцы тоже выделили немножко деньжат. Все было очень здорово и празднично.
С. Кириенко приехал вместе с Маратом Гельманом почти к началу. Мы постояли с ним рядом, послушали стихи, потом я повел его в ректорат поить чаем. Он сидел на том же стуле, где сидели до него Явлинский, Зюганов, Лебедь, и ел точно такой же пирог с капустой. Я пригласил всех проректоров и заведующих кафедрами. Кириенко — легкий человек, но из тех, кто полагает, что достаточно сформулировать логическую теорему, и по ней сразу же подровняется жизнь. Его слова хорошо сцеплены, он даже увлекателен, но, как мне кажется, он не верит в русскую жизнь. А она перетирает любые обстоятельства. Ему все время кажется, что вот если бы народу все объяснить…
Концепция русского народа как «пьяницы и придурка» многое объясняет в умственных построениях нашей славной интеллигенции. Апеллировать к своеобразию страны, к ее традициям, к ее климату, к ее неожиданностям они не могут. Мне также кажется, что «инородцы», как бы они ни ассимилировались и сколько бы в России ни жили, так о стране говорить не имеют морального права. Это по меньшей мере нескромно.
Президент, по словам Кириенко, живет «в другой реальности». Насколько я понял, президент просто придурок, который ничего не помнит и в состоянии удержать в логической последовательности только ближайшее.
4 сентября, суббота. Весь день плохо себя чувствовал. Какая-то удивительная слабость, потливость. Единственная радость — читал «Гений места» Анатолия Королева. Здесь опять полюбившийся мне сплав истории, вымысла, правды, факта, умелого письма. Сама по себе прекрасна задумка сделать героем романа парк. Расширяющее и врачующее душу чтение. А. Ким делал героем романа лес.
В четыре часа ездил в кинотеатр «Кунцевский» смотреть «Онегина» — прелестный, кажется английский фильм. Сделано все очень точно, ни единой ноты Чайковского. В самом начале фильма Ольга и Ленский поют из «Кубанских казаков». Как и всегда, усадьба — это дворец. А высший свет — это уже что-то совершенно воздушное. И тем не менее удивительно русский и точный фильм. Здесь все не по форме, а все по духу, с русскими типами и русскими переживаниями. А дуэль сделана на фоне голландской мельницы. Но как хорош Зарецкий как тип мерзостный и глупый, буквально принудивший героев стреляться. На обратном пути заезжал к B. C. в Матвеевское, в дом творчества кинематографистов, немножко погуляли.
5 сентября, воскресенье. Специально ничего не писал о Мише Науменко, потому что даже не знал, как за это взяться. Это инстинктивное чувство организма в минуты особого волнения отключать волю и сознание. В субботу, сразу же после 12 дня, позвонила Мариэтта Омаровна и рассказала, что только что по телевидению видела сюжет об аресте студента Литинститута некоего Науменко. Потом этот сюжет я видел в вечерних новостях. Сначала возле метро «Арбатская» Мишу схватили какие-то люди, потом показали, как вроде бы у него из заднего кармана джинсов вынули пистолет. Ведущий сообщил, что нашли и героин. Милиция всегда страхует себя героином. Сразу же насторожила на экране рука, предусмотрительно одетая в резиновую медицинскую перчатку, и сама ситуация: брали на глазах у профессиональной телекамеры. Обо всем милиционеры, получается, знали: и о пистолете, и о героине. Съемка была явно не служебной, а для телевидения. Потом показали дом, жилую квартиру, какую-то банку вроде бы с серой. Диктор объяснил, что толстый Миша — глава секты сатанистов и кличка у него Бегемот. Потом показали с удовольствием рассуждающего о возможных терактах Мишу. Я сразу уловил, что он, красуясь, говорит, не вполне поняв опасность вопроса. Мариэтта Омаровна во время разговора со мной привела свой аргумент. Вот, дескать, мы все время говорим об отсутствии духовности в наше время, и наиболее активные молодые люди бросаются в сатанизм. Я как-то сразу понял, что этих молодых людей учим не мы, а телевидение, так любимое М. О., и время. Надо обязательно о духовности написать ей письмо. Вот такая, в общем, история. Сказали также, что органы следили за мальчонкой уже несколько лет и взяли его в виде превентивной меры. Да, показали также брикет, похожий на мыло, — это динамит, его тоже нашли в Мишиной комнате. Я его последний раз видел в пятницу, как раз после занятий.
6 сентября, понедельник. Утром пишу для «Труда»:
«В связи с премьерой фильма «Мавзолей», только что показанного по HTB, меня, конечно, очень интересует реакция нового министра «пропаганды» г-на Лесина, так энергично закрывавшего петербургский канал по этическим соображениям. Ну, да бог с ним, министром, ему суждено ошибаться, как и остальным министрам и их замам. Для этого достаточно было послушать воскресное выступление г-на Доренко, и не о деньгах некоторых высокопоставленных лиц, а о прогнозах прессы на положение в Дагестане, которые наши министерства, снабженные разведкой, спутниками и черт знает чем, попросту игнорировали. Пока этот тайм битвы гигантов — Киселева и Доренко — Доренко выиграл. Ничего не поделаешь, в глазах телезрителей побеждает скорее правда, нежели заставка и кокетливый разворот ведущего. Но тем не менее вернемся к «Мавзолею», показанному коллегой Евгения Киселева Павлом Лобковым. Практически этот фильм сделан по книжке профессора Юрия Михайловича Лопухова, вышедшей два года назад. Но то, что в книге скромно вырисовывалось как скрытые знания и научный реестр, здесь приобрело чудовищный вид образцового морга. Я бы даже сказал, что препараты, инструменты, трупы, над которыми экспериментируют ученые, показаны с болезненной и нездоровой любознательностью. Напомню, что уже давно в Каирском музее залы мумий, имеющих многотысячелетнюю историю, выделены из общей экспозиции. Я полагаю, что это связано именно с этикой. Даже случайный взгляд человека на вещи, относящиеся к этой печальной стороне жизни, способны надолго травмировать психику. Такая деликатность авторам фильма не свойственна. Конечно, у них есть какие-то политические задачи. Ну, например, названа сумма денег, необходимая для поддержания всего комплекса. На фоне тех объемов личного состояния отдельных наших чиновников, названных же, со ссылками на прессу, первым каналом, все это кажется мелочью и крохоборством. Чего стоили только золотые пуговицы со сталинского мундира, которые были срезаны во время перезахоронения. И эту деталь отметил фильм Лобкова. Мне бы, конечно, надо здесь перечислить всех участвовавших в фильме, и оператора, и режиссера. Смелые люди, а страна должна знать своих героев. Но, как человек добрый, не делаю этого еще и по мистическим соображениям. Но, впрочем, судьба найдет всех сама».
Статейка из «Московского комсомольца»:
«Студенты-сатанисты собирались взрывать храмы
Группу сатанистов, намеревавшихся взорвать несколько столичных церквей, обезвредили накануне Дня города оперативники Управления ФСБ по Москве и Московской области.
Как стало известно «МК», еще несколько месяцев назад контрразведчики получили информацию, что студент первого курса Литературного института им. Горького 22-летний Михаил Науменко создал среди сокурсников секту сатанистов «Черный орел». Все ее участники были известны друг другу только по кличкам. Сам Науменко представлялся своим последователям как Бегемот.
Собрания секты напоминали больше не религиозные сборища, а сходки студентов, революционеров начала XX века.
Науменко обвинял во всех бедах страны священников и призывал других членов «Черного орла» взрывать храмы. По имеющейся оперативной информации, сектанты даже мастерили самодельные бомбы. Кроме того, Бегемот постоянно ходил по Москве с пистолетом за поясом.
По информации ФСБ, решение об аресте Науменко было принято после теракта на Манежной площади и изъятия в Москве партии взрывающихся новогодних фейерверков. Опасаясь, что сектанты, воодушевленные этими событиями, все-таки взорвут какой-нибудь храм, оперативники в пятницу арестовали Науменко в вестибюле станции метро «Арбатская». При себе у него был револьвер. Во время обыска в его квартире и по месту жительства других сектантов были обнаружены детали для сборки взрывных устройств.
Насколько серьезны были намерения у членов «Черного орла», предстоит выяснить в ходе следствия. Кроме того, сейчас контрразведчики попытаются установить связь «орлят» с взрывами у двух московских синагог 1 мая этого года и попытками совершения терактов в Любавической синагоге на Бронной, а также в театре «Шалом».
Кстати, сотрудники ФСБ не исключают тесных контактов людей Науменко с лидером «Союза революционных писателей» Дмитрием Пименовым. Листовка Пименова, напомним, была найдена в торговом центре на Манежной площади вскоре после взрыва. По крайней мере, сразу за арестом Науменко чекисты произвели новый обыск в квартире Пименова. Они изъяли компьютер, неизданные рукописи, в том числе новый роман «Вело». Самого писателя доставили в ФСБ, где после двухчасовой беседы отпустили».
Вечером говорил с Ганной Науменко, матерью Миши. По ее словам, все не сходится. Накануне отец перебрал в шкафу все книжки сына и ничего не нашел странного. А при обыске в этом шкафу сразу нашли динамит. У нее сложилось впечатление, что Мишу выманили из дома. Я рассказал ей о своем разговоре с Зоей Михайловной. Мы оба решили: «Через полгода учебы у нас из его головы любой сатанизм бы выветрился». Ганна сказала, что сыну уже предъявили обвинение, перевели в Бутырку, и он отказался от адвоката. Это опять говорит о его характере, хочет покрасоваться.
В Дагестане идет самая настоящая война. Экстремисты взорвали в одном из городов дом для офицерских семей. Около полусотни жертв сразу. На этом фоне «победы» московской милиции кажутся достижениями. Розыскного таланта, чтобы предусмотреть там, у них нет.
7 сентября, вторник. Чувствую себя ужасно. Все началось с прошлой пятницы, когда по случаю премии А. И. Горшкова я напился шампанским. Тем не менее провел семинар, на котором говорил о прочитанных книгах и о «ходах» — то есть о технологии. Опирался на книги, присланные на конкурс Пенне. Кстати, в тот же день продиктовал Мише Семерникову свое видение лидирующей десятки. По телефону он прочел мне рейтинг, который сделали Ганичев и Бэлза. Что касается Бэлзы, тот вроде бы сказал: «Мне все равно, но чтобы первым был Маканин». В. Ганичев, как и в случае с Е. Ю. Сидоровым, выставил только своих. Возможно, что все они даже книги не читают. Первый — мой же ученик Дегтев, а второй с моей подачи — молодой Тарковский. Естественно, ни тот, ни другой в общий рейтинг не попадают, но Тарковский — это очень сильно.
Днем заходила Татьяна Бек отпрашиваться на какой-то семинар в Германию. Одновременно жаловалась, что ее обидели в «Книжном обозрении», рецензируя костровскую антологию поэзии XX века. Эта антология противопоставляет себя евтушенковской. Михаил Синельников сделал это в едкой перечислительной манере. Как жанр — это прекрасно, наверное, много и справедливого. Вряд ли хорошие стихи от ругани станут плохими, после того как их разругают в газете. Навскидку: «Пастернак составлен с ненавистью к нему, раннему, то есть богатому свежими и резкими красителями», «Бек — серая форма и ничтожное содержание, тут-то и преподавать в Литинституте». Поищу еще наших: «Прекрасное религиозное стихотворение Ольги Николаевой». (Решил, что это наша Олеся), «Но у нее отмечу лишь цезуры в длинных строках». (Это о нашей), «Фирсов — выступление в красном уголке по путевке», «Сорокин — превратное представление о России, русской грамматике и русской рифме». Никого почти не похвалил автор. А Сорокину я только что отдал семинар после покойного В. М. Сидорова. Не сделать ли мне в институте обсуждение с привлечением Синельникова «Две антологии»? Таню Бек очень, я чувствовал, все это возмутило. Что пишет о них с Олесей коренной еврей, Таня даже констатировала, что бьют и своих, все в нашем лагере демократично!
Телевидение: огромное несчастье — взрыв жилого дома в Печатниках. На месте этих несчастных людей мог бы быть каждый. Телевидение впрямую говорит, что это все чеченские дела. Меня безумно на ТВ возмущают слова «зачистка», а в жизни — поголовное хватание всех людей кавказско-восточной внешности.
9 сентября, четверг. «Труд», кажется, целиком напечатал мой последний рейтинг. На радости, в машине за рулем продиктовал Диме про запас новый, не думаю, что в ситуации что-либо изменится. В этих заметочках меня даже не очень интересует сама телевизионная ткань, а только отблески. Все программы полны сведений и намеков, что президент и семья пользуются «дареными» банковскими пластиковыми карточками:
«По сути, на прошедшей теленеделе было два героя: Дагестан и пластиковые карточки. По поводу Дагестана сказать можно только следующее: давайте представим, что бы произошло, если на какую-нибудь часть СССР напали некие бандиты году так, скажем, в 1975–1980. Или другая загадка природы: за сколько дней, но в крайнем случае недель справились бы внуки Дзержинского со всей московской коррупцией, воровством, кражами в правительстве, безобразиями на дорогах, взрывами, подрядами и коммерческими фирмами детей и жен руководителей?