Нам передали небольшой совхоз Молокосоюза, многие годы бывший нерентабельным. Однако банк заставил нас погашать старый долг совхоза. Это была грубая несправедливость, и я пошел просить защиты у Председателя ВЦИКа. Михаил Иванович распорядился снять чужой долг с плеч красноармейской части. Подсобное хозяйство быстро встало на ноги и было весьма полезным для полка.
Как и многие другие столичные воинские части, полк был связан крепкой дружбой с тружениками заводов и фабрик Москвы.
В Пролетарском районе Москвы начиналось строительство 1-го Шарикоподшипникового завода. На одном из собраний полка приняли решение взять шефство над строительством нового завода-гиганта. Проводили на стройке субботники, участники самодеятельности устраивали для строителей концерты, лучшие пропагандисты выступали на стройке с лекциями и докладами. Когда завод был построен, рабочие в свою очередь взяли шефство над полком. Мне вспоминается торжественное собрание, посвященное первой годовщине завода, в Большом театре. Воины нашего полка в стальных касках, с карабинами за плечами, с развернутым знаменем четким шагом вошли в партер театра и приветствовали своего шефа. Известный поэт Н. Н. Асеев на следующий день опубликовал в печати стихотворение "Шарикоподшипника подшефный полк" - о кровной связи народа и армии, навеянное этой волнующей встречей, Московская Пролетарская дивизия была непременным участником всех московских парадов. Мы славились высокой строевой подготовкой. Артиллеристы в конном строю рысью проходили по Красной площади. В такие минуты я особенно гордился нашими молодцеватыми красноармейцами.
Партийно-политическая работа в полку была неразрывно связана с боевой учебой. Жизнь в подразделениях била ключом, каждое собрание проходило интересно, целеустремленно. Большую популярность получили вечера вопросов и ответов. Деятельно работал полковой клуб.
Помнится, в августе 1932 года в одно из воскресений все командиры с семьями выехали на берег реки. Были организованы игры, танцы, многие сдавали нормы ГТО по плаванию и бегу. Работники столовой готовили вкусный обед.
Внезапно к реке прискакал всадник на взмыленном коне и вручил мне пакет. Меня вызывали в штаб РККА. Туда же был вызван командир дивизии Р. П. Хмельницкий. Мы узнали, что оба назначены в состав военной миссии, направляющейся в Италию на большие военные маневры.
Итальянские маневры
Москва-Берлин-Рим. Таков был наш маршрут. Я жадно вглядывался из окна вагона в непривычный пейзаж.
На улицах Рима всюду висели фашистские флаги и портреты короля Эммануила VII и Муссолини. То и дело встречались жандармы в черных мундирах и наполеоновских треуголках. Ходили они почему-то обязательно парами. За каждым из нас, как тень, следовал прилично одетый господин... Он не отставал ни на шаг. Утром, выходя на улицу, я, прежде всего, видел своего непременного спутника. Он приветливо раскланивался.
Наша военная миссия выехала в очень красивый городок Перуджиа. Офицеры итальянского генерального штаба снабжали нас материалами о маневрах, топографическими картами, предоставили нам возможность много ездить и наблюдать за действиями обороняющихся и наступающих войск. Во время маневров миссия была Представлена "дуче" Муссолини и королю Эммануилу.
В те времена между СССР и Италией были нормальные дипломатические и торговые отношения. Это всюду подчеркивалось, особенно перед англичанами, французами и американцами. Наши легковые автомашины всегда следовали в голове колонны. Когда колонна останавливалась для показа какого-либо "боевого эпизода", все выходили из автомашин, чтобы послушать информацию генерала, представителя руководства маневрами. Итальянец обычно начинал свой рассказ, как только подходили к нему советские представители, и заканчивал его именно в тот момент, когда появлялись представители Англии, Франции и США. Итальянские офицеры наперебой твердили нам о том, что они ничего не скрывают от нас и показывают все, что только может нас интересовать. Они уверяли, что две дружественные армии никогда не будут воевать друг с другом.
Нам показали боевые стрельбы пехоты из всех видов пехотного оружия по деревянным мишеням, а также бомбежку станции железной дороги девяткой бомбардировщиков. Учебные бомбы летели с пронзительным свистом. В метрах 100 -120 от земли они рассыпались в порошок, не причиняя никакого вреда. Бомбы нам понравились, у нас появилось даже желание закупить их образцы, но нам заявили, что это невозможно: их производством ведает военное министерство, которое торговлей не занимается. Другое дело - торговые фирмы. Они наперебой предлагали закупить у них самые современные виды вооружения и боевой техники.
Маневры проводились с большим размахом, с явной целью устрашения будущих противников. Меня поразило обилие в итальянских войсках полевых радиостанций. Понравилась четкость штабной работы, которая значительно сокращала время подготовки боевых документов. Получив боевой приказ из армейского корпуса, старший адъютант (по-нашему, начальник штаба) и адъютанты штаба дивизии быстро его изучают и одновременно наносят все необходимое на карту в присутствии командира дивизии, который в это время оценивает обстановку и принимает решение. Далее командир берет большой блокнот и карандашом пишет под копирку боевой приказа нескольких экземплярах, пользуясь справками адъютантов, стоящих около него. Под подписью обязательно ставится фамильная печать командира - без нее документ не действителен. Копии - приказа тут же рассылаются в части, которым предстоит действовать в первую очередь. Оставшийся экземпляр документа размножается, чтобы его могли получить в других частях. Не дожидаясь, адъютанты штаба начинают передавать в войска краткие предварительные распоряжения.
На составление боевого приказа командир дивизии затрачивал 50 минут, командиры полков - 35-40 минут. Такой оперативности стоило поучиться.
По моей просьбе мне показали боевую позицию артиллерийской батареи. Больше всего меня интересовали подготовка исходных данных, время приготовления к стрельбе и точность огня. Итальянские офицеры хотели блеснуть быстротой и четкостью своей работы, но как ни спешили, исходные данные для стрельбы готовили довольно медленно. От меня не ускользнуло, что один из них допустил грубую ошибку на планшете, которая при стрельбе привела бы к большому отклонению снаряда от цели. Мое замечание об этом огорошило итальянцев.
Орудия батареи были старомодного типа, времен первой мировой войны, никакого интереса не представлявшие. У нашей военной миссии составилось весьма невысокое мнение о боевых качествах итальянских войск, особенно артиллерии. Красная Армия далеко обогнала их и по качеству вооружения, и по боевой выучке личного состава.
Возвратившись из командировки, я получил приказание приступить к подготовке артиллерийского учения с боевой стрельбой, на котором будут присутствовать итальянские генералы и офицеры. Вскоре учение состоялось. Оно произвело сильное впечатление на гостей. Итальянцы воочию убедились в высоком искусстве наших артиллеристов. На завтраке в честь гостей, который состоялся в сосновом бору, итальянский генерал Росси сказал, что ему не хотелось бы попасть под такой меткий и губительный огонь русских орудий, который он наблюдал на учении.
В 1933 году была создана комиссия по разработке 2-й части боевого устава артиллерии. Проект устава рассматривался постатейно. Тщательно обсуждалась каждая статья. Председателем комиссии был начальник штаба РККА А. И. Егоров, а комиссия состояла из командиров, имевших на петлицах изрядное количество ромбов. Я чувствовал себя среди них поначалу не совсем удобно - в моих петлицах было всего три прямоугольника. Впрочем, это не мешало мне вступать в споры, вносить предложения. Участие в комиссии принесло много пользы. Более ясными стали для меня наши оперативно-тактические взгляды. Работа комиссии не пропала даром: в 1934 году устав издали, и он стал одним из основных законов советской артиллерии.
Артиллеристы Пролетарской дивизии упорно совершенствовали свое мастерство. Меня назначили начальником артиллерии дивизии. Мы неутомимо отрабатывали вопросы взаимодействия с пехотой, методы стрельбы по танкам.
В апреле 1934 года я был назначен в Ленинград начальником и военкомом 1-й артиллерийской школы, возникшей на базе тех самых курсов, где я учился в 1918 году.
С волнением обходил классы, вспоминал свою юность: вот тут я изучал орудия, здесь занимался теорией, тут писал контрольную работу. Все было знакомо до мелочей... Работы было много - новой для меня и уже потому трудной и увлекательной. Командование и преподавательский коллектив стремились поднять качество обучения и воспитания курсантов, приблизить учебу к боевым условиям.
Нам удалось хорошо организовать совершенствование знаний и методического мастерства преподавательского состава. Мы часто выезжали на полевые занятия, стараясь сами сначала глубоко и всесторонне усвоить темы, которые предстояло проходить с курсантами. Большинство таких занятий на местности проводил я, используя знания, приобретенные в академии.
В школе сложился крепкий и работоспособный преподавательский коллектив. Здесь трудились замечательные знатоки артиллерии П. И. Знамеровский начальник штаба школы, П. П. Филатов - начальник учебного отдела, командиры курсантских дивизионов В. А. Лисицкии, Н. Г. Лебедовский, командиры батарей Г. К. Дьячан, Е. А. Ляшко, В. А. Шомполов, преподаватели А. Д. Блинов, Н. П. Петров, В. А. Трофимов, Г. П. Кудрявцев и другие.
Хочется добрым словом вспомнить заместителя начальника школы по политической части Г. Д. Голубева, боевого политработника, умевшего вдохновить людей, развить у них чувство ответственности перед Родиной. Партийная и комсомольская организации школы вели большую воспитательную работу среди курсантов.
Наши выпускники впоследствии геройски сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Отлично воевали офицеры-артиллеристы, бывшие курсанты школы Г. С. Лебедев, А. Т. Яров, И. И. Донец и многие другие.
По постановке учебного процесса и воспитательной работы школа заняла одно из первых мест среди военно-учебных заведений. За успехи в подготовке молодых кадров для Красной Армии меня и моего заместителя Г. Д. Голубева Советское правительство в 1935 году наградило орденом Красной Звезды.
А на другой год мне довелось снова побывать в Италии.
Тогда на большие маневры выезжала наша военная миссия во главе с заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа командармом 2-го ранга Окой Ивановичем Городовиковым. Кроме него в состав миссии входили командующий ВВС Ленинградского округа комдив Лопатин, комдив Хмельницкий и я.
Как и в 1932 году, на итальянские маневры собралось множество представителей различных государств. Советская миссия сразу же оказалась в особом положении в связи с тем, что наш Ока Иванович с четырьмя ромбами на петлицах был самым старшим по чину генералом. Это подчеркивалось на каждом шагу. Например, во время завтрака, обеда или ужина никто не садился, пока не придет наша миссия во главе с Городовиковым. Подобная субординация соблюдалась во время маневров и различных экскурсий.
Маневры проводились в северном районе Италии. На марше, а затем и на параде была показана новая итальянская моторизованная дивизия полного состава.
Среди войск разъезжал, рисуясь, Муссолини.
На ровной площадке выстроился батальон фашистских чернорубашечников. Они произвели из винтовок, взятых "на караул", залп холостыми патронами. У каждого чернорубашечника сверкал на поясе большой кинжал. "Дуче" обошел строй. В своей витиеватой речи он пожелал победы чернорубашечникам, отправляющимся для захвата Абиссинии, и высказал сожаление, что не имеет возможности сражаться вместе с ними в одном строю. В заключение приказал поднести к нему знамя батальона, размашисто расписался на его полотнище и сказал: "Пусть моя подпись на знамени сопутствует батальону и вдохновляет вас на великие подвиги". С отвращением смотрели мы на кривляние фашистского паяца.
Все военные миссии были приглашены на показное учение по форсированию водной преграды. Когда наша миссия подъехала к месту учения, по бурной, горной реке уже плыли сорванные понтоны. Наводка моста не удалась, форсирование реки так и не состоялось. Чтобы развлечь взгрустнувшего короля, итальянский офицер-связист предложил послать донесение на противоположный берег с собакой. Все оживились и стали следить за плывущей служебной собакой. Гости сделали вид, что это для них является новостью. Разочарованные до предела, мы поехали в Рим.
Понравилось мне на маневрах широкое применение итальянцами полевых радиостанций различного назначения. Стало обидно, что мы на родине радио еще не достигли такого высокого качества радиостанций для всех родов войск.
Нас пригласил к себе известный итальянский авиационный конструктор капиталист Капрони. Он показал на своем заводе самолеты последних выпусков, в том числе "Савойя-81". Мы внимательно осмотрели этот новейший итальянский бомбардировщик. Я не предполагал, что через каких-нибудь 15 месяцев у меня будет неприятная возможность на практике испытать его боевые качества. Хозяин явно стремился к тому, чтобы Советский Союз сделал крупный заказ на самолеты. Но нам такие бомбардировщики были не нужны, мы имели самолеты с лучшими боевыми характеристиками.
Вообще поучительного для нас в Италии было мало. Мы еще раз убедились, что итальянская армия далеко не соответствует современным требованиям. Маневры походили на большой, пышный спектакль.
Испания сражается
Волонтер Вольтер
1936 году внимание всего мира было приковано к событиям, начавшимся в Испании. Коммунисты, социалисты, анархисты и буржуазные республиканцы Испании подписали пакт Народного фронта. Рабочие, крестьяне, мелкая и средняя городская буржуазия, передовая интеллигенция объединились на борьбу против реакции и фашизма.
16 февраля 1936 года Народный фронт одержал победу на выборах в кортесы. Образовалось новое правительство во главе с М. Асанья, который позже был избран президентом Испанской республики.
Фашисты не хотели примириться со своим поражением. В ночь на 18 июля они подняли мятеж в испанских колониях Марокко и на Канарских островах, К нему примкнули генералы-фашисты, командовавшие войсками в самой метрополии. В Испании развертывались бои. Гитлеровская Германия и фашистская Италия вдохновляли и поддерживали реакционный мятеж. Грозные события развивались при явном и прямом попустительстве великих держав - Франции, Англии и США. В мировой печати замелькали фамилии испанских генералов-заговорщиков, возглавлявших мятеж,- Санхурхо, Мола и Франко.
По призыву компартии испанский народ взялся за оружие и встал на защиту Республики. Очаги фашистского мятежа в Мадриде, Барселоне и других городах были быстро ликвидированы. Фашисты удержались лишь в ряде пунктов на юге Испании. Германия и Италия открыто на своих самолетах перебрасывали подкрепление мятежникам - марокканские войска из Африки, поставляли большие партии оружия и боеприпасов.
События в Испании глубоко взволновали советский народ. В Москве и других городах проходили многолюдные собрания и митинги трудящихся. Советские люди выражали свою братскую солидарность с испанским народом, сражающимся против озверелых банд фашизма. За короткое время рабочие и колхозники внесли в фонд помощи испанским бойцам десятки миллионов рублей.
Испанским республиканцам сочувствовали все свободолюбивые люди мира. В Мадрид из разных стран, несмотря на бесчисленные препятствия, начали прибывать добровольцы, чтобы плечом к плечу с испанским народом сражаться против фашизма. Тысячи советских граждан мечтали оказаться в числе таких добровольцев. Я тоже решил, во что бы то ни стало попасть в Испанию. Хлопоты были длительными, но наконец они увенчались успехом. Я получил заграничный паспорт и соответствующие визы. Вместе со мной ехал Петр Алексеевич Иванов, хорошо подготовленный командир, тоже вызвавшийся добровольцем сражаться в Испании. Самолет доставил нас в Париж. Оттуда по железной дороге мы отправились к франко-испанской границе. Поезд остановился на пограничной станции. Проводник вагона, видимо догадываясь, куда и зачем следуют два иностранца, пожелал нам вернуться целыми из кипящего котла.
Процедура перехода границы была еще весьма простой (позже она стала страшно сложной). Нам предложили взять свои чемоданчики, и мы в сопровождении чиновника и двух французских жандармов зашагали по асфальту к пограничным столбам и массивной железной цепи, висевшей поперек дороги. За столбами развевались красно-черные флаги.
Нас радостно встретили испанцы. Это были анархисты с красно-черными лентами на головных уборах. Рослые ребята, опоясанные пулеметными лентами крест-накрест. Как это напомнило мне Петроград семнадцатого года! Мы показали паспорта. Нас обнимали, хлопали по плечу. В ушах все время звучало непривычное, но очень теплое: "Камарада Руссо"
Мы добрались поездом до Барселоны и в тот же день очутились в объятиях советского консула В. А. Антонова-Овсеенко - знаменитого революционера, сподвижника В. И. Ленина. Он познакомил нас с обстановкой в Испании, рассказал о трудностях, которые переживает республика, о действиях мятежников-фашистов, о "пятой колонне".
На рассвете мы вылетели на французском рейсовом пассажирском самолете "Ле-Франс". Путь пролегал над территорией, занятой мятежниками. Летели на предельной высоте - около 5000 метров и благополучно приземлились на аэродроме вблизи Мадрида. На автомашине въехали в столицу, оказавшуюся в прифронтовой полосе. Сугубо мирное чередовалось здесь с военным. На каждом шагу встречались солдаты и вооруженные рабочие.
Я получил свой постоянный псевдоним - "Вольтер". Французское имя, однако, никого не могло обмануть. Бойцы быстро и безошибочно определяли: "камарада руссо".