Время было дорого. С польскими товарищами на берег Вислы отправились лейтенант Малыгин и группа бойцов. Им предстояло разыскать и поднять лодки.
- Так, начало есть, - довольно потер руки лейтенант Елагин. - Как считаешь, Александр Терентьевич?
- И неплохое, Иван Иванович. Теперь нам нужно решить с местом и временем форсирования.
- Насчет места, - отозвался капитан Пресняков, - думаю, лучше будет решить непосредственно на берегу.
- И то верно, Игорь Тарасович, - согласился я. - Ну а время предлагаю ночью.
- Ясно, что не днем, - как само собой разумеющееся произнес Елагин.
На лесной дороге послышался стук копыт. К нам подъезжали командир полка с заместителем по политической части. Их сопровождали автоматчики. Майор Павлюк, не сходя с копя, кивнул мне:
- Ну и забрался же ты, Алтунин. Еле разыскали, спасибо твоему связному.
Полковое начальство спешилось.
- Выкладывай, комбат, что вы тут надумали? - спросил без обиняков Павлюк.
Начал докладывать соображения. Валентин Евстафьевич и Николай Афанасьевич внимательно слушали. Решение им понравилось.
- Сил хватит? Не получится так, что захватишь плацдарм, а немец оттуда тебя сковырнет?
- Риск есть, товарищ майор, но он оправдан. На нашей стороне внезапность. Зацепимся за западный берег. Вряд ли нас оттуда смогут сбросить фашисты, разве что по трупам дойдут до воды. Но этого, думаю, не допустим. Да и кто на войне не рискует, конечно, разумно!
Павлюк улыбнулся:
- Помнишь Оздютичи? Я тебе, Николай Афанасьевич, не рассказывал? обратился он к Кулябину. - Как комбат Алтунин водил в атаку роту, голову под пули подставлял?
- Нет. Правда, лейтенант Елагин доносил о том, что комбат лично поднял в атаку людей.
Случилось же тогда вот что. Рота старшего лейтенанта Ковалева оказалась в полуокружении. Бойцы залегли под перекрестным ружейно-пулеметным огнем. Взводы несли потери. Отойти назад - не выполнить приказ, да и подставить себя под фашистские пули. Вперед идти, видимо, тоже не хватало духу. Так уж устроен человек: поднялся в атаку - идет, залег нужно немалое мужество, чтобы встать, тем более первому. Смерть на войне почти все время рядом, однако каждому хочется выжить. Вот и стараешься о ней не думать. Хотя где-то подсознательно холодок страха в тебе живет, время от времени дает о себе знать, особенно когда огонь противника головы поднять не дает. Лежишь на земле, знаешь, что встать необходимо, но прижимаешься к ней и чего-то ждешь. Нужен толчок, внутренняя сила, что ли, но где ее в этот момент взять?
Послал в роту парторга лейтенанта Малыгина. Не успел он скрыться звонок. Интересуется продвижением начальник штаба майор Модин. Только доложил ситуацию, слышу в трубке голос командира дивизии: "И долго думаешь, капитан, еще лежать? Самому, что ли, твоих людей в атаку поднимать?" "Нет уж, лучше это сделаю я, товарищ полковник, - говорю ему в ответ. - Вам дивизией управлять нужно". "То-то, уразумел, значит. Пойми, садовая голова, от тебя зависит исход боя за Оздютичи".
Слышно было, как на противоположном конце хлопнулась на рычаг телефонная трубка. Такая досада взяла, что нет сил сдержаться. Схватил автомат.
- Куда, Александр Терентьевич? - только и успел воскликнуть капитан Охрименко.
- "Куда", "куда", закудакал! К Ковалеву иду. Передай минометчикам, чтобы прикрыли, да пулеметные взводы выброси на фланги роты. Будем прорывать.
Выбежал с НП - и прямиком в роту. Где в полный рост, где пригнувшись, а где и по-пластунски, минут через тридцать был на месте. И сразу почувствовал, насколько плотен огонь немецких пулеметов.
- Это еще ничего, - "утешил" Ковалев. - Молчат автоматчики. А то тут и голову нельзя поднять.
- Где лейтенант Малыгин?
- Коммунистов собрал, - отвечает командир роты и показывает вправо: Вон в той воронке из-под авиабомбы инструктирует. Сейчас пойдем в атаку.
- Теперь уж я поведу людей, раньше нужно было. Ковалев опустил глаза, тяжело выдохнул:
- Пробовал, не получилось. Огоньком бы артиллерийским сыпануть!
- Где ты его возьмешь? Две сорокапятки у тебя, третью - утром разбило. Полковая батарея далеко. Но минометчики помогут, а с флангов ударят пулеметы. Они сейчас будут на месте. Передай людям: по сигналу зеленой ракеты откроют огонь минометчики и пулеметчики, красная ракета - в атаку!
Не помню уже всех деталей боя, но хорошо отложилось в памяти, что после клича "В атаку - вперед!" встали все дружно. Встали и побежали. Бежали, падали и вновь бежали. Я за что-то зацепился штаниной, треска материи не слышал. Рота взяла траншею, и противник откатился в заросшую кустарником и высокой травой лощину. Разгоряченные боем, мы наблюдали за тем, как бойцы вылавливают попрятавшихся по окопам и щелям гитлеровцев.
- Ничего не скажешь, хорош, - услышал сзади голос Павлюка. - Кто тебе приказывал самому вести людей в атаку, позволительно спросить? Ты командир батальона, организатор боя...
Минут пять Валентин Евстафьевич отчитывал меня, в конце концов предупредил:
- На первый раз прощаю, но, если впредь что-либо подобное повторится, пеняй на себя. Мне нужен не труп, а живой комбат. Понял?
- Так точно, понял.
- То-то же!
И вот теперь командир полка напомнил об этом случае и с юмором обрисовал Николаю Афанасьевичу мой неприглядный вид в те минуты, вспомнив и дыру на брюках и прибавив кое-что для колорита от себя.
- Урок-то пошел впрок? - спросил меня Кулябин.
- Как же, товарищ майор, пошел.
- Тогда, Валентин Евстафьевич, можно, пожалуй, довести до капитана Алтунина цель нашего прибытия.
- Конечно можно. - Майор Павлюк расстегнул полевую сумку, вытащил из нее опечатанный конверт, протянул его мне: - Вот предварительное боевое распоряжение на форсирование и занятие плацдарма. Ознакомься с ним. Остальное решим на месте.
Пока я изучал документ, майор Кулябин разговаривал с подошедшим лейтенантом Елагиным. Николай Афанасьевич интересовался мероприятиями с личным составом по обеспечению выполнения боевой задачи, передал замполиту аккуратно свернутую пачку свежих газет:
- Кстати, вы получили листовки с описаниями подвигов. Героев Советского Союза сержанта Чегладзе и рядового Талалушкина? Политотдел дивизии приурочил их выпуск к форсированию Вислы. Чегладзе-то из нашего полка.
- Знаю, товарищ майор, что из нашего. Вчера на политинформации о нем вспоминал. Но почта пока не пришла к нам.
- Странно, - пожал плечами заместитель командира полка по политической части. - Ну хорошо. Я тут с собой прихватил два десятка листовок. Раздадите агитаторам. - Кулябин протянул Ивану Ивановичу еще небольшой сверток.
- Ознакомился с предварительным боевым распоряжением, Алтунин? спросил командир полка.
- Да, ознакомился.
- Ваш замысел утверждаю. Придаю батальону артиллерийский дивизион, истребительно-противотанковые батареи, саперный взвод. Они на подходе. Думаю, что к вечеру будут здесь. Так что артиллерией будешь обеспечен.
Майор Павлюк закурил, подождал, когда закончат разговор Кулябин с Елагиным, предложил:
- Ну что, выдвинемся на берег Вислы? Посмотрим, так сказать, своими глазами, что и как?
Нетерпение командира полка мне было понятно. Валентин Евстафьевич стремился до всего доходить сам. А в данной ситуации тем более: перед нами стояла труднейшая задача. И нельзя было допустить срыва.