- Похоже, вроде бы фриц нас пока не засек.
После небольшой паузы Игорь Тарасович продолжил:
- Чуть было не сыграли в ящик. Кто-то из нас везучий.
- Возможно, - облегченно вздохнул я и перевел разговор ни другое: Так ты говоришь, Чугунов через старицу переправился?
- Только что. Пулеметчики переправляются.
- Это неплохо. Аушев с ротой Ковалева вот-вот будут здесь.
Последними форсируют минометчики. Их бы сразу дальше, но посмотрим, как сложатся дела.
Разговор прервал стук крупнокалиберного пулемета с левого фланга. Торопливо заахала, как будто кто тяжелым молотом вбивал гвозди, сдвоенная немецкая пушка.
- Никак, со стороны Доротки?
- Да, оттуда, Александр Терентьевич, - ответил адъютант старший.
- Этого еще не хватало! Кто же фрицев мог там потревожить?
- Полковые разведчики, - высказал догадку Пресняков. - Они туда загнули. Кому же еще там быть.
Пушка и пулемет все били и били, рассеивая по фронту и в глубину веер пуль и снарядов. Набирала силу ружейно-пулеметная стрельба и со стороны Лесных Халуп. Но пока она была бесприцельной: фашисты палили, скорее всего, для очистки совести.
Противник, естественно, уже знал, что мы высадились: об этом, несомненно, донесли оставшиеся в живых солдаты из боевого охранения. Но то, что мы так продвинулись, гитлеровцы вряд ли предполагали. Прибыло донесение от лейтенанта Елагина: находится в первой траншее.
Молодец замполит! Открывает путь к дальнейшим действиям. Ведь от занятой им траншеи не так уж далеко до обрыва.
- Людей к нему, Игорь Тарасович.
- К кому "к нему"? - переспросил Пресняков.
- К обрыву.
- Александр Терентьевич, разреши и мне туда. На месте осмотрюсь, людей подтяну.
- Это и хотел тебе предложить.
Пресняков обернулся к связистам с телефонными катушками кабеля за плечами:
- За мной!
Пресняков с группой управления и охраны штаба батальона скрылся в камышах. Позади метрах в пятидесяти послышалось чавканье болота под ногами людей, приглушенный голос команды. Шла новая группа.
Туман поднимался все выше и выше. Сырой и скользкий, неприятно холодил тело во влажной одежде. Но кажется, я никогда так не радовался плотной белесой пелене, как сейчас. Это "молоко" поможет нам скрытно преодолеть обрыв, который тревожил меня больше всего.
В ожидании подхода 5-й роты и взвода противотанковых ружей, за которыми были посланы автоматчики, стоял я на берегу старицы. Фашисты продолжали стегать вслепую по острову пулеметными очередями, пускать ракеты. "Только бы ребята раньше времени не обнаружили себя, - подумал я о Елагине и Малыгине. Затем мысли перекинулись к Ковалеву и Аушеву: - Что они там возятся? Неужели побыстрее нельзя?" От этих мыслей на какое-то время меня отвлек приближающийся шелест мин. Через несколько секунд где-то за мной, ближе к реке, громыхнули взрывы. В это время словно из-под земли вырос командир 5-й роты.
- Ты, Ковалев?
- Так точно, товарищ капитан, я вместе с ротой.
- А Аушев?
- Аушев со мной.
- Давайте его сюда.
- Лейтенанта Аушева к командиру батальона! - послышались приглушенные голоса. "Аушева... батальона", - донеслось до меня.
- Капитана Бухарина не видел?
- Видел, - произнес Ковалев. - Хотел сюда с нами, но выгрузилась полковая рота противотанковых ружей, задержался с ней.
- А артиллеристы?
- Возятся пока на том берегу Вислы. Пробовали переправляться, противник накрыл огнем. Две пушки на дно пошли. Вот минометчики наши удачливее. Все переправились.
- Хорошо. Бери своих людей, через старицу - и к обрыву. Прибыл командир минометной роты лейтенант Пономарев.
- Василий Дмитриевич, где подобрал огневую позицию для роты?
- Да пока тут неподалеку начали окапываться.
Конечно, великим соблазном было при передвижении иметь минометчиков под рукой. Но тогда, и это естественно, они свяжут наши действия. А главное - как быть с боеприпасами? По паре лотков на миномет можно прихватить, но не больше, а для боя этого хватит на каких-то двадцать минут, от силы на полчаса.
- Я рядом с вами буду, товарищ капитан, - продолжал Пономарев. - Связь с огневой налажу.
Я глянул на часы. Скоро начнет светать.
- Хорошо, так и действуй.
Лейтенант Пономарев послал связного в роту с приказом ускорить оборудование огневых позиций.
Пока я разговаривал с Пономаревым, подошел запыхавшийся - видимо, бежал - Аушев. Не теряя времени, мы двинулись через камыши. В окутавшем нас тумане благополучно перешли вброд старицу, перебрались через траншею и через полчаса были у подошвы обрыва. Вышли удачно. Как раз перед нами, хватаясь за торчащие кустики и выступы, по склону поднимались бойцы. Внизу я не нашел ни солдат из группы Елагина, ни самого замполита. Не было уже и Преснякова с его людьми.
Посыпались комья земли, и буквально к ногам скатился сверху боец. Оказалось, связной от Елагина. Елагин находился на обрыве и доносил, что наверху туман, а в окопах немецкие пехотинцы и что огонь ведут дежурные пулеметы да дзот с окраины Доротки. В дзоте несколько пулеметов, в том числе крупнокалиберные. Елагин также сообщал, что наверху находится 6-я рота и пулеметчики.
- Товарищ капитан, - вновь отыскал меня глазами солдат, - лейтенант Елагин спрашивает, можно ли продвигаться дальше.
- Передай Елагину - по общему сигналу.
"Не теряется замполит!" - с теплотой подумал я о Елагине.
Внизу больше делать было нечего, и мы поднялись на гребень обрыва. Теперь не требовалось большого труда, чтобы рассмотреть лежащее впереди жнивье, сложенные непривычным для нас образом снопы, хотя под ночным небом, в туманной дымке, все приняло несколько иные формы, потеряло четкость и резкость очертаний. Вражеские окопы, те, которые были ближе к нам, можно было еще кое-как разглядеть, а дальние лишь угадывались. Над полем возникали и исчезали огненные дуги - это вели огонь немецкие пулеметы.