Враг упорно сопротивлялся. Это и понятно. "В итоге наступления наших войск он лишался (так оно в дальнейшем и было) крупного узла железных и шоссейных дорог, дававшего ему возможность маневра силами и средствами по фронту и в глубину, - Брянска. Следует отметить, что победило наше превосходство в искусстве ведения наступательных операций. Войска 50-й и 3-й армий нанесли удар в тыл вражеской группировке, в направлении Бежицы, а соединения 11-й армии подходили к Десне в районе самого города. Немецко-фашистское командование не сразу определило направление главного удара.
Противник был лишен возможности вести воздушную разведку, поскольку в небе полностью господствовала советская авиация. Под ее надежным прикрытием с 11 по 13 сентября дивизия вела ожесточенные бои с противником на ближних подступах к Брянску. Оборону врага приходилось буквально прогрызать. Сплошные минные поля, дзоты, доты, другие инженерные сооружения прикрывали подступы к дорогам, хуторам, деревням, селам. Раскисший от прошедших дождей грунт, насыщенные водой низины, пойменные луга, болота мешали маневру. Тем не менее полки продвигались вперед. В эти дни частями дивизии были освобождены поселки имени Володарского, Толстого, Воровского, Фокина.
Впереди был Брянск. Разрезанный рекой Десна и ее притоком Болва, город горел. Трудно было понять, что там могло еще гореть: деревянные здания начисто были сожжены в ходе боев сорок первого и во время вражеской оккупации. Эсэсовские факельщики постарались. От старинного города осталось лишь несколько кирпичных зданий. Дивизионные разведчики доносили, что поблизости не наблюдают ни одного строения. То же доложил и командир 889-го стрелкового полка майор Филипп Федорович Заяц. Мост через Десну был взорван.
Полковник Даниловский собрал в штабе командиров частей, повел речь о форсировании Десны и овладении городом Брянском. Глядя на развешанную на стене палатки карту с нанесенной на ней обороной противника, офицеры хмурились. Их беспокоила прежде всего река. Переправочных средств в наличии не было, да и появление их в ближайшие часы не ожидалось; корпус и армия ведут наступление на широком франте, везде водные переправы. Об этом знали, но все же каждый на что-то надеялся: а вдруг дивизионное начальство, связанное со штабами корпуса, армии, может, что и подбросит.
Между тем Федор Семенович Даниловский говорил:
- Вся надежда на вашу сообразительность. Используйте плоты, ищите рыбачьи лодки. У местного населения они должны быть, наконец, подумайте о приспособлении плетней, заборов. Единственное, чем могу помочь, - так это перед вашим выходом к урезу воды обозначить участок ложного форсирования. Мы тут присмотрели с начальником штаба участок местности для этого, кивнул он в сторону подполковника Абашева. - Выделили средства. Возможно, противник и клюнет на приманку, стянет туда артиллерию, минометы. Вы этим и воспользуйтесь.
Федор Семенович откашлялся и с хрипотцой в голосе продолжил:
- Форсировать нужно дружно. Промедление, разрозненность действий чреваты лишней кровью.
Остановившись на общих вопросах выполнения задачи, полковник Даниловский объявил решение на форсирование реки. Особое внимание обратил на организацию взаимодействия.
Совещание закончилось поздно вечером, а ночью полки начали выдвижение. На правом фланге гремел бой: там шло ложное форсирование. Скороговоркой заливались пулеметы, сыпали дробью автоматы, размеренно и монотонно ухали орудия, скрежетали немецкие шестиствольные минометы.
На направлениях основного форсирования пока было тихо. Гитлеровцы, изредка открывая огонь из пулеметов и автоматов, стреляли наугад. Полковые разведчики и саперы, высланные для подготовки мест переправ, не отвечали. И это, видимо, сбивало противника с толку. Враг не знал, что именно здесь развернутся основные действия. По показаниям взятых в ходе этого боя пленных, он начал перебрасывать на участок ложного форсирования пехотные подразделения, артиллерию и минометчиков.
На левом фланге передовые батальоны дивизии скрытно сосредоточились в складках местности, одновременно вышли к урезу воды и приступили к переправе на подручных средствах. Бойцы держались за бревна, бочки, толкали перед собой плоты, дощатые заборы, на которых были установлены пулеметы, противотанковые ружья, минометы, лежали ящики с боеприпасами.
В ряде мест удалось достичь противоположного берега бесшумно. Бойцы выскочили на сушу и вступили в рукопашные схватки с врагом. Вскоре берег Десны отозвался огнем. С противоположной стороны ударили наши орудия и минометы. Враг оказывал яростное сопротивление, контратаковал, стремясь сбросить в воду группы смельчаков, но к ним на помощь прибывали все новые и новые взводы и роты полков дивизии. Вскоре подошла артиллерия. Батальонные взводы сорокапяток, полковые батареи переправились по восстановленному саперами мосту.
Над переправами закружил немецкий самолет-разведчик и начал "вешать фонари". Но их мертвенный свет не мог пробить дым и пороховую гарь над рекой. Зачарованная Десна, как исстари ласково называют реку местные жители, бурлила, вздуваясь фонтанами разрывов.
Немецко-фашистское командование не рассчитывало на столь широкий фронт нашего наступления и оказалось не в состоянии наилучшим образом распорядиться силами и средствами. Под нажимом наших частей противник начал отходить. Большой успех выпал на долю батальона капитана Григория Головко. Почти без потерь он переправился- через Десну, стремительным броском захватил три траншеи и, сея панику среди немцев, начал громить артиллерию на огневых позициях и вражеские тылы.
Труднее пришлось 889-му стрелковому полку майора Филиппа Зайца. На направлении его наступления противник очень сопротивлялся. Но наши бойцы дрались отчаянно, командиры умело распоряжались имеющимися огневыми средствами. С каждым часом полк все больше и больше расширял плацдарм.
В грохоте канонады, в огне пожарищ части ворвались на улицы города и, не останавливаясь, устремились к центру Брянска. Командиры полков доносили в штаб дивизии о взятии зданий, улиц, кварталов. Фашисты продолжали упорствовать, порой даже контратаковали наши батальоны, но это были лишь попытки хоть как-то сдержать наступление дивизии. Не чувствовалось твердой, направляющей руки.
17 сентября дивизия совместно с частями 323-й стрелковой дивизии полковника Сергея Федоровича Украинца овладела Брянском. В тот же день бойцов и командиров облетела радостная весть. Приказом Верховного Главнокомандующего дивизии было присвоено почетное наименование - Брянская. В связи с этим на центральной площади города состоялся митинг.
- Брянцы! - обратился к воинам полковник Федор Семенович Даниловский. - Посмотрите на город, имя которого сегодня присвоено нашей стрелковой дивизии. Он весь в руинах. Фашистские варвары не пощадили ни жилых кварталов, ни школ и больниц, ни даже детских садов и яслей. Не нахожу слов, чтобы выразить свой гнев и возмущение гитлеровскими извергами. Призываю вас, мои боевые товарищи, беспощадно мстить коварному врагу, гнать его с нашей священной земли. Смерть фашистским оккупантам!
- Смерть, смерть, смерть!.. - вторили пехотинцы, артиллеристы, минометчики, саперы, связисты.
Представители местных партийных и советских органов горячо благодарили освободителей. Впервые за долгие месяцы на городских улицах вновь слышалась советская музыка, звенели песни, рассыпался дробный перестук русского перепляса. Жители Брянска праздновали освобождение.
Не сумев удержать Брянск, немецкая 9-я армия стала быстро отходить на запад, прикрывая свое отступление сильными арьергардами. Ее части стремились оторваться от наших войск и занять оборону по реке Сож, где, по планам немецкого командования, должно было быть окончательно остановлено наступление Красной Армии. Этот рубеж хотел использовать командующий 9-й армией генерал-полковник Модель для спасения своих войск от полного разгрома.
Перед Брянским фронтом была поставлена задача выйти на Сож 2-3 октября. В соответствии с ней получили задачи армия и корпус. Дивизия завязала бои на подступах к небольшому городу Почеп. Местность здесь изобиловала ручьями и болотами, низинами. Дороги же, как правило, оказывались заминированными. На обезвреживание мин пришлось бросить не только саперов, но и подготовленные в инженерном отношении стрелковые подразделения.
Почеп стоит на реке Судость. Здесь сходилось две железные и пять шоссейных дорог. Фашисты заранее подготовили город к обороне. Несколько траншей полного профиля между собой были соединены ходами сообщения, отсечными позициями. В траншеи были врезаны доты, дзоты, поставлены орудия прямой паводки. Перед передним краем противник поставил в несколько рядов проволочное заграждение. Наиболее уязвимые места в обороне прикрыла спираль "Бруно". Все это предстояло советским войскам преодолеть. Штабы корпуса и армии требовали решительных действий.
В лоб взять город оказалось делом весьма трудным. Командование дивизии решило сосредоточить усилия на флангах. Полки начали обходить город. Выше и ниже города передовые части приступили к форсированию Судости. Противник спешно начал снимать подразделения с участков фронта обороны и перебрасывать их к местам форсирования. Этим воспользовался полковник Даниловский. Полком второго эшелона был нанесен удар по центру вражеской обороны, который позволил не только сбросить врага с правого берега реки, но и зацепиться за крайние дома Почепа на левом. Завязались уличные бои. Схватки продолжались до утра 21 сентября. Последние группы противника сдались перед рассветом.
В Почепе и прилегающих к нему хуторах было захвачено немало боевой техники, оружия. Некоторые бронетранспортеры и автомашины оказались в исправном состоянии. Их заправили горючим, маслом, приспособили для сбора и перевозки трофейного имущества.
Противнику нельзя было давать передышки. Это хорошо понимали вышестоящие штабы. Они торопили командиров с организацией преследования. В дивизию прибыл командир корпуса, в составе которого действовала тогда дивизия, генерал-майор Перерва. Ознакомившись с обстановкой и в ожидании, когда на неширокой, но глубокой речушке - притоке Судости саперы закончат постройку моста (старый был начисто снесен фашистской бомбой), вел разговор с командиром дивизии.
- Теперь Унеча... - говорил Петр Васильевич полковнику Даниловскому. Крепкий орешек. По сведениям разведки, гарнизон там солидный, к тому же и для маневра у противника условия неплохие. Три железные дороги, не говоря уже о шоссейных. Тем не менее город нужно быстрее взять и выйти к Сожу.
Работа у саперов продвигалась споро. Бойцы тащили на себе ели, тут же обрезали до нужного размера, подгоняли и заводили под лаги. Командир корпуса время от времени посматривал на них, хмурился, наконец не выдержал:
- Вы лес-то берегите. Не один год растет это богатство.
- Товарищ генерал, - подбежал запыхавшийся командир саперного батальона, - берем лишь попорченные авиацией и артиллерией стволы, разбираем немецкие блиндажи.
- Значит, живете не только сегодняшним днем, капитан. Не от меня, от народа, которому здесь жить после наших с тобой дел, спасибо. - Перерва бросил взгляд в сторону моста: - Скоро?
- Минут через пять можно переправляться.
Командир корпуса встал, подал руку полковнику Даниловскому со словами:
- Жду от вас, Федор Семенович, решительных действии. Не давайте противнику оторваться, все время давите на него.
- Ясно. Будем жать, чтобы на его плечах ворваться в Унечу. Генерал-майор Перерва, пожелав командиру дивизии успеха, убыл. Минут через сорок приступили к преследованию противника.
Вскоре начало хмуриться небо. Погода явно ухудшалась. Части и подразделения шли ускоренным шагом. По сторонам железной дороги тянулись лесные вырубки, сожженные хутора и деревни. Гитлеровцы истребляли вдоль дорог лес, предавали огню жилье, расстреливали женщин, детей, стариков. Тяжелые картины опустошения родной земли вставали перед глазами бойцов и командиров, рождая у людей боль и гнев.
Ближе к Унече начались столкновения с противником. Боевые охранения полков все чаще и чаще завязывали перестрелки с отходящими группами гитлеровцев, саперы снимали мины, проделывали проходы в заграждениях. Отдельные заслоны врага приходилось сбивать при поддержке артиллерии и танков.
Но, как ни торопились части к Унече, перед городом пришлось остановиться. Дивизионные разведчики подтвердили поступившие раньше сведения о заблаговременной подготовке фашистов к обороне. Инженерные сооружения врат прикрыл огнем артиллерии, минометов и стрелкового оружия. Без соответствующей подготовки атаковать его было трудно.
В ночь на 22 сентября полки, отдельные батальоны и роты дивизии сосредоточились в трех километрах от Унечи. Лесной массив надежно укрыл людей и боевую технику. Глухо шумели вымокшие под осенним дождем деревья, осыпая людей крупными холодными каплями, из низин тянулся туман. Костров не разводили. Бойцы прятали в рукава шинелей или под плащ-палатками огоньки самокруток. Разожгли лишь тщательно замаскированные походные кухни.
На первый взгляд все кругом казалось вымершим. Но это было далеко не так. В частях шла интенсивная жизнь. Командиры подводили итоги, штабы готовили документы, политработники проводили собрания, беседы, инструктировали партийно-комсомольский актив. Глухими лесными тропами, оврагами уходили и возвращались разведчики. Транспортники развозили боеприпасы.
Работая над архивными документами, я обратил внимание на строки: "Обходным маневром дивизия овладела крупным железнодорожным узлом и городом Унеча..." Они меня заинтересовали. Пройти за сутки больше двадцати километров, да еще и с боями, - дело нешуточное, а тут еще и маневр. Не многовато ли?. Однако встреча с бывшим командиром дивизии генерал-майором в отставке Федором Семеновичем Даниловским рассеяла сомнения.
"Унечей овладели в ночь на двадцать третье сентября, - рассказывал Федор Семенович. - Еще до подхода к лесному массиву перед городом сформировали из подразделений 862-го стрелкового полка майора Кожевникова механизированную группу с задачей обойти город с юго-востока, 828-й стрелковый полк выделил часть сил для обхода противника с севера.
Перед принятием этого варианта мнения разделились. Начальник штаба подполковник Федор Федорович Абашев настаивал на маневре. Операторы во главе с майором Петром Васильевичем Румянцевым придерживались другого мнения. И они в какой-то мере были правы. Обходы не разведаны, люди устали. Задуманный плач может сорваться.
- Известный риск есть, - горячился Абашев. - Но к го на фронте не рискует! К тому же фрицы с самого Сталинграда боятся наших обходов как черт ладана. Они очень-то не будут разбираться, какими силами обойден город. Думаю, что игра стоит свеч.
- Что же касается людей, - поддержал Федора Федоровича начальник политического отдела подполковник Петр Григорьевич Жеваго, - они поймут. В группу выделим коммунистов, пошлем политотдельцев, поговорим с людьми, разъясним ситуацию. Овладеть городом малой кровью - дело заманчивое.
Весы склонились в сторону маневра.
Расчет строился на внезапности. Сделать же это было нелегко. В эфир выходить нельзя: противник может разгадать наш замысел. Решили действовать по времени. Тем не менее подготовили радиостанции. С началом боевых действий разрешили вести передачи, открытым текстом. Нужно сказать, связисты майора Алексея Овчинникова сработали отменно.
Где-то ближе к двадцати двум часам полки, обойдя с флангов противника, без артиллерийской подготовки пошли на штурм Унечи. Стрелковые цепи в тылу противника появились настолько внезапно, что фашисты в первые минуты не оказали особого сопротивления. Когда же немцы начали выходить из шокового состояния, стрелковые роты открыли по ним плотный огонь.