6 ноября по радио мы прослушали доклад на торжественном собрании, посвященном 26-й годовщине Великого Октября. Успехи Советской Армии на фронтах Великой Отечественной войны и тружеников тыла были впечатляющими. Не буду перечислять цифры и факты. Они общеизвестны. Напомню лишь мысль, высказанную в докладе Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина о том, что победы советских войск, одержанные в летне-осенней кампании, далеко вышли за пределы советско-германского фронта, изменили все дальнейшее течение мировой войны и приобрели крупное международное значение.
В моей памяти от этих дней запечатлелась карта освобожденных нашей армией районов, опубликованная в газете "Красная звезда" за 5 ноября. Мы радовались, глядя на нее. Киев, Харьков, Орел, Таганрог, Брянск, Смоленск, Сталине, Курск, Чернигов и многие другие крупные промышленные центры страны были очищены от гитлеровских захватчиков.
Петр Васильевич Румянцев, по привычке потирая ладонью висок, выразил наше общее мнение о том, что расчеты германского фашизма взять реванш за Сталинград, о которых в начале года упоминалось в газетных обзорах и приказах, провалились:
- Нет, теперь уж выкуси, господин Гитлер! Посмотрим, как ты запоешь, когда над твоей головой начнут рваться бомбы. Война придет туда, откуда пришла она к нам.
Во второй половине дня из штаба корпуса прибыло распоряжение о подготовке к маршу. И вновь за дело: отрабатывали маршруты выдвижения полков, специальных частей, поднимали карты, готовили донесения. Все нужно было продумать, все предусмотреть.
Под утро дел немного поубавилось. Вышел из прокуренной комнаты и с жадностью глотнул свежего воздуха. Ноябрьский ветер так вымел небосвод, что казалось, никогда я не видел таких четко очерченных звезд. Они ярко горели над головой, цеплялись за верхушки тополей и крыши домов вымершего ночного городка. Под лунным светом голубели постройки, мостовые, ветви деревьев и даже почерневшая от дождей трава. И если бы не военные машины, да прохаживающийся по двору часовой с автоматом за плечом, да пофыркивание оседланных лошадей у коновязи, была бы это обычная картина мирной погожей осенней ночи.
- Товарищ старший лейтенант! - послышался за моей спиной приглушенный голос.
Я оглянулся: у крыльца под раскидистой липой стоял солдат. Посыльный Селиверстов. Небольшого росточка, в наползшей на самые глаза ушанке, по поводу чего за несколько часов его дежурства штабные писаря уже успели отпустить не одну колкость. Боец невозмутимо переносил насмешки, разводил руками: мол, что поделаешь, раз я такой нескладный уродился, на гражданке носил шапки-маломерки или шил их по заказу. А может, покорностью заглаживал вину. Выданный накануне новый головной убор, из-за которого старшине комендантской роты пришлось изрядно пошарить по закоулкам дивизионных складов, подарил беспризорному мальчишке, за что получил взыскание и бывшую в употреблении, видавшую виды, на пару размеров больше шапку-ушанку.
- Вас вызывает майор Румянцев, - сообщил посыльный.
- Иду.
В комнате находились офицеры оперативного отделения. Петр Васильевич давал указания; увидев меня, произнес:
- Проходи ближе, Алтунин. Разъезжаемся по частям. Вам надлежит убыть к майору Зайцу. Проверьте отработку документов, зенитное обеспечение марша, проконтролируйте время выхода полка на свое направление и организацию службы регулирования.
Румянцев начертил на карте маршрут выдвижения 889-го стрелкового полка, подал ее мне со словами:
- Задача ясна?
- Так точно!
- Заодно захватите распоряжение командиру. Сейчас его законвертуют.
* * *
889-й стрелковый полк я застал на месте. Но по всему чувствовалось, что он вот-вот тронется. Палатки были сняты, догорал огонь походных солдатских кухонь. Бойцы крепили на повозках последнее хозяйственное имущество. Старшины проверяли укладку снаряжения, поторапливали ездовых, как правило, людей пожилого возраста. Невдалеке лейтенант проверял экипировку личного состава взвода.
Я подошел ближе. Офицер приложил руку к головному убору и представился:
- Командир взвода пешей разведки лейтенант Дмитриев.
- Вижу, что не конной.
- Как?
- Лошадей нет.
Дмитриев улыбнулся.
Познакомились. Иван Захарович Дмитриев выделил мне сопровождающего до штаба полка. Минут через десять мы были на месте. В небольшой избе лесного хутора шло совещание. После проверки документов меня пропустили в помещение.
- Саперы пойдут в отряде обеспечения движения, - говорил майор с большими серыми глазами. Отыскав взглядом плотного старшего лейтенанта, он спросил: - Лес не забыли заготовить, Отпущенников?
- Никак нет, погрузили.
- То-то, в прошлый раз вы здорово полк подвели. Что ни канава, то остановка. Нет даже слеги, чтобы перебросить. Нужно головой думать.
Присутствующие заулыбались, а командир полка закончил: - Надеюсь, в этот раз все будет нормально?
- Так точно, товарищ майор.
- Садитесь.
Майор, напомнив присутствующим о своевременности докладов, отпустил офицеров. Я представился, доложил о цели прибытия.
- Здравствуйте, товарищ старший лейтенант, - дружелюбно улыбнулся майор Заяц и протянул руку. - Значит, контроль и помощь?! Ох, Румянцев, Румянцев, беспокойный ты человек! Узнаю Петра Васильевича. - Майор бросил взгляд на часы: - До начала марша сорок минут. Завтракал?
- Нет.
- Я тоже.
Заяц позвал ординарца и отдал распоряжение. Солдат вышел. Но почти тут же в избе появилась хозяйка. Крупная старая женщина тяжело дышала, седые волосы выбились из-под черного в белых горошинах платка: видно, торопилась. Большими руками с узловатыми пальцами она поставила на стол что-то завернутое в расшитое красными крестами полотенце и отбросила в стороны его концы. Открылась алюминиевая миска, с верхом наполненная исходящей паром картошкой.
- Прошу вас откушать, сынки, - пригласила она певучим голосом.
- Что вы, мамаша, беспокоились! - начал было Заяц.
- И не говорите! Идете на такое дело, а я бы вас не покормила? Да я никогда себе этого не прощу.
- На какое такое дело, мамаша? - оторвался от бумаг начальник штаба капитан Модин.
- Так туда же, - махнула она рукой в сторону фронта.
- Верно, туда...
- Вот и я об этом. Сейчас огурчиков принесу, сама солила. Женщина метнулась к двери и спустя пару минут возвратилась с тарелкой еще не потерявших цвет, пахнущих укропом огурцов. Почти тут же вошел плотный майор.
- Не будем обижать хозяйку, Филипп Федорович, - обратился он к командиру. - Перекусим на дорожку.
- Во-во, перекусите, сынки, перекусите.
- Кулябин, - протянул мне руку майор. - Заместитель командира по политической части.
Сели за стол. Хозяйка поставила чистые тарелки, соль, отошла в сторону и молча присела на краешек скамьи.
- А вы, мамаша? - поднял на нее глаза Кулябин.
- Нет-нет, я потом, после. Куда мне спешить, это вам вот другое дело. Надо.