Весенним половодьем продолжало разливаться наше наступление на гомельском направлении. Соединения и части вклинивались в полосы обороны врага, рассекали их, и только потом обозначался общий успех освобождения белорусских земель.
К своему логическому завершению шла операция по окружению Гомеля областного центра Белоруссии. Советские войска, продвигаясь на северо-запад, охватывали его кольцом. Положение группировки врага в этом районе становилось все более тяжелым. "После отчаянной двухдневной борьбы, - пишет об этих событиях Курт Типпельскирх, - командование армии вынуждено было доложить, что людские ресурсы армии находятся на грани полного истощения, что заслон южнее Гомеля прорван и армия не располагает силами, с помощью которых можно было бы остановить прорвавшиеся русские войска и закрыть образовавшиеся бреши".
В тылу врага на этом направлении активизировали деятельность партизаны. Валились под откос вражеские эшелоны с техникой, оружием, живой силой. Многие железнодорожные мосты были взорваны. Например, только в небольшом местечке Горваль народные мстители уничтожили свыше 150 фашистских солдат и офицеров, захватили 110 автомашин с военными грузами и удерживали этот населенный пункт до подхода частей Советской Армии.
Командование немецко-фашистской армии никак не могло стабилизировать положение. Соединения и части врага, несмотря на строгие приказы, продолжали отходить, неся потери в живой силе и технике.
На рассвете 25 ноября передовые части дивизии вышли к Костюковке и завязали бой за поселок. Пока командование подтягивало артиллерию, а пехота сосредоточивалась для решительного броска, дивизионные разведчики майора Валентина Коротаева обошли станцию с флангов и оседлали железную дорогу Гомель - Жлобин; железнодорожный путь Гомель - Калинковичи был перерезан советскими частями семью днями раньше. Поставленная перед дивизией задача была фактически выполнена - перестала действовать последняя железнодорожная артерия, питающая врага в Гомеле и его пригородах. Бронепоезда противника вынуждены были отойти к Жлобину, и теперь их артиллерия огнем тяжелых батарей не могла поддержать полуокруженный гарнизон города.
Одновременной атакой трех стрелковых полков, при поддержке артиллерии, танков и самоходных орудий, железнодорожная станция и поселок Костюковка были взяты. Пристанционные пути оказались забиты эшелонами с техникой, оружием, боеприпасами, военным снаряжением, которые немцы не успели отправить в Гомель или хотя бы разгрузить для усиления местного гарнизона. Находились здесь и составы с зерном, картофелем, овощами и другими награбленными у местного населения продуктами. В одном из составов был заперт скот. Несколько паровозов стояло под парами.
Пристанционные постройки тонули в дыму и огне, горели вагоны, рвались боеприпасы, мычали коровы, визжали свиньи, блеяли овцы. Еще не остывшие от боя солдаты, сержанты, офицеры полков спасали народное добро.
- Быстрее, ребята, быстрее, - торопил подчиненных майор Николай Иваницкий. - Здесь ящики со снарядами. А ну-ка, поднатужимся.
Вагон медленно катился, гудел и трещал, разбрасывая снопы искр. Едва бойцы откатили его на запасный путь, Иваницкий во всю мощь голосовых связок закричал:
- От вагона - марш!
Не успели люди отбежать и на сотню метров, как грохнул взрыв. На месте, где стоял вагон, поразметало рельсы, а тяжеленные колеса вместе с осями отбросило метров на пятьдесят. Крышу и железные угловые стойки скрутило до неузнаваемости и кинуло в разные стороны.
Награбленное народное добро, скот были переданы представителям местной власти.
Наступление продолжалось. В этот день левофланговые соединения нашего Белорусского фронта с трех сторон подошли к Гомелю и завязали бои на улицах города. Утром первый областной центр Белоруссии был очищен от немецко-фашистских захватчиков.
По распоряжению штаба корпуса фронт наступления дивизии несколько изменился. Перед нами была поставлена задача: очистить от противника участок железной дороги в сторону Жлобина с прилегающими населенными пунктами. Предстояло форсировать небольшую, по полноводную речушку Уза с ее топким восточным берегом. На западном, поросшем густым лесом, по показаниям пленных, фашисты успели организовать систему огня, оборудовать траншеи полного профиля, со всеми инженерными атрибутами.
Попытка передовых батальонов форсировать Узу с ходу не увенчалась успехом. Попав под шквальный артиллерийско-пулеметный огонь и под бомбежку, подразделения вынуждены были отойти в исходное положение. Пришлось ожидать темного времени суток.
С вечера, перегруппировав силы и средства, части вновь приступили к выполнению поставленной задачи.
В ходе короткой, но мощной артподготовки нескольким стрелковым ротам удалось преодолеть водную преграду. Дорогу к успеху пехоте проложили дивизионные и полковые разведчики. Под прикрытием артиллерийской канонады они сумели убрать дежурные смены наблюдателей, пулеметчиков и автоматчиков врага, растеклись по многочисленным ответвлениям траншей, забрасывали гранатами укрывшихся от огня артиллерии немцев.
С окончанием артподготовки по общему сигналу роты дружно рванулись вперед - в глубину обороны противника. Тем временем все новые подразделения переправлялись на другой берег реки. Немцы начали отходить в северо-западном направлении. "Не давать противнику передышки, - торопил нас штаб корпуса, - создавать новые рубежи обороны".
- Медленно, медленно продвигаетесь, - то и дело повторял в телефонную трубку комдив. - До рассвета нужно как можно больше пройти. Что с рассветом? - переспросил он майора Кожевникова. - А разве не знаешь, Василий Антонович? Повторится сегодняшнее: налетит авиация, а ты как на пупе. Понял? То-то! Наша задача - взять села Морозовщина и Потаповка, дальше начинается лес.
Не успел полковник Даниловский положить трубку, как вновь зазвонил телефон. К аппарату подошел начальник штаба подполковник Абашев. Назвав свой позывной, спокойно произнес:
- Да, слушаю вас.
По мере того как менялось выражение лица Федора Федоровича, нетрудно было догадаться: что-то произошло.
- Заяц правым флангом залег. Напоролся на минное поле. Докладывает, что несет потери. Прыгающие мины. Своими силами управиться не может.
Шпрингминен, или прыгающая мина, нам была хорошо известна. В ее металлическом корпусе находился цилиндр, заполненный 36-ю шрапнельными шариками. Три взрывателя ввинчивались в верхнюю крышку: один - нажимного действия и два - натяжного. При сдвиге торчащих усиков заряд подбрасывал мину на высоту до полутора-двух метров, где она взрывалась, поражая шариками людей в радиусе до пятнадцати - двадцати метров. Этот "сюрприз" пришлось испытать на себе подразделениям 889-го стрелкового полка.
Даниловский поискал глазами кого-то и, не найдя, спросил:
- Где дивизионный инженер?
- На Узе. Приданные полки подошли, форсируют реку. Помогает.
- Передайте ему: немедленно роту саперов к майору Зайцу. Предупредите, с чем будут они иметь дело.
Наступать приходилось в крайне сложных условиях.
Раскисли из-за начавшейся оттепели болота, труднопроходимыми стали ручьи с густым ольховым кустарником по берегам. Артиллеристы, минометчики, не говоря уже о танкистах, отстали. Пехота шла не останавливаясь. Стрелки, автоматчики, пулеметчики, оставив на попечение старшин нехитрые солдатские пожитки и набив вещевые мешки патронами и гранатами, устремились вперед. И все же стрелковые подразделения продвигались медленно. Не так, как хотелось нам и вышестоящим штабам. Однако винить командиров, тем более личный состав, было нельзя. Противник, используя любую возможность, чтобы нас задержать, дрался до последнего. Вся тяжесть схваток с ним легла на плечи пехотинцев. Противотанковые ружья, гранаты - вот чем в основном приходилось выбивать врага из дотов и-дзотов.
С рассветом 889-й стрелковый полк сломил сопротивление фашистов в селе Морозовщина. Командир полка майор Заяц доложил свое решение по овладению Потаповкой. Комдив выслушал его, уточнил:
- Решил обойти село слева и ударить двумя батальонами с тыла? Действуй, только не забывай о флангах, оставляй хотя бы по взводу для прикрытия. И расчеты противотанковых ружей. Обязательно. Разведчики доносят: со стороны Будо-Кошелево слышен гул немецких танков. Пока неизвестно, сколько их, но скоро все прояснится. Мы тут меры уже принимаем. На подходе к тебе батарея иптадовцев, твои сорокапятки вот-вот догонят. Жди.
Маневр 889-го стрелкового полка удался. Подразделения ворвались в центр Поталовки. Батальон 828-го полка Льва Левина также завязал бой за северную окраину села. 862-й стрелковый полк вел бой западнее населенного пункта.
С рубежа Потановки полки не продвинулись. Противник подбросил подкрепления и начал контратаковать. Двое суток части дивизии отбивали натиск врага. Двое суток беспрерывно клокотали пулеметы, автоматы, воздух сотрясался от разрывов бомб и снарядов. Двое суток горели фашистские танки. Двое суток командир корпуса генерал-майор Иван Алексеевич Гарцев требовал: "Держаться, перемалывать живую силу и огневые средства противника. Назад ни шагу!"
И мы держались.
862-й стрелковый полк в течение двух первых часов отразил три контратаки противника. Последняя была особенно упорной. На батальон капитана Ивана Кузнецова навалились два десятка танков, бронетранспортеры с пехотой, четыре штурмовых орудия. Казалось, что в этом огненном месиве не должно было остаться ничего живого. Но из обвалившихся от взрывов, примятых гусеницами машин траншей, окопов; блиндажей вставали бойцы. Поднимались с гранатами и бутылками с горючей смесью, оружием. Рвали крупповскую сталь, жгли хваленую фашистскую технику, в упор расстреливали вражеских солдат и офицеров.
Гибли и сами. Слишком был велик перевес врага в технике и живой силе. Командир полка, чем мог, помогал батальону. Здесь уже дрались петеэровцы, взводы разведки, саперы. На НП волновались за исход боя.
- Не выдержит Кузнецов, - оторвал от глаз бинокль заместитель командира по политической части. - Сомнет его фриц.
- Выдержит твой однофамилец, Кузьма Иванович, - обернулся к нему Кожевников. - На то он там и поставлен, чтобы выдержать.
- И все же нужно ему помочь, Василий Антонович.
- Сам вижу, что нужно, но чем? У нас с тобой в резерве рота автоматчиков, а бой-то еще впереди. - И, чуть помедлив, продолжил: Хорошо, взвод автоматчиков пошлем.
- Мне тоже туда нужно.
- Ох и беспокойный ты человек, Кузьма Иванович! Иди, но береги себя. Не лезь на рожон.
Майор Кузнецов по пути присоединял к взводу автоматчиков писарей, связистов, всех, кто встречался по дороге. Даже раненых, Он не приказывал им. Нет. Но так уж получалось, что коммунисты, комсомольцы, а вслед за ними и все, кто только мог держать оружие, шли за политработником. Солидное пополнение влилось в батальон Кузнецова в критическую минуту боя. Враг был отброшен с большими для него потерями.
Полк не сделал и шагу назад. Так же упорно дрались все части дивизии.
1 декабря, согласно приказу командира корпуса, мы сдали спою и приняли полосу обороны 323-й Брянской стрелковой дивизии. Перегруппировка была связана с тем, что соседи в предыдущих боях понесли большие потери.
Смена произошла быстро. Перед дивизией была поставлена задача: прорвать оборону противника на рубеже севернее деревни Потаповка, юго-восточнее хутора Муравей, высота с отметкой 146,0. Местность изобиловала болотами с чахлым кустарником. Все время моросил дождь. С нетерпением ждали мороза и чертыхались по поводу слякотной зимы. Ходили постоянно в сырой одежде и обуви. Обсушиться было негде даже в тылу, а о передовой и говорить нечего.
Весь день первого и в ночь на 2 декабря шла подготовка к прорыву. Занимали отведенные места приданные дивизии силы и средства, вела пристрелку артиллерия. Командиры проводили рекогносцировочные работы, согласовывали вопросы взаимодействия. Шла передислокация тылов.
Мы отрабатывали документы, еще и еще раз уточняли исходное положение полков для прорыва. Майор Румянцев несколько раз выезжал на передний край.