6. Операция на окружение требует маневра и непрерывного централизованного управления. Разведка должна дать данные о составе и силах окруженных и постоянно знать их намерения. Окруженный противник, как правило, на первых порах упорствует, а затем ищет выхода из окружения. Вовремя определить намерения противника тоже входит в функции разведки.
7. 1-я гвардейская танковая армия получила задачу в первый день развить прорыв на глубину 35-40 км. Это вполне соответствует смелым действиям и проверено на практике. Армия не вводилась в прорыв, а сначала участвовала в прорыве, затем совершила смелый бросок в глубину, оторвалась от пехоты и в дальнейшем действовала самостоятельно.
Танковые армии еще не освоили, не научились быстро преодолевать крупные водные преграды. Этому надо готовить танковые части, но не следует забывать, что, кроме строительства своих переправ, нужно готовить танкистов к захвату вражеских.
8. При разборе недостаточно говорилось о противнике, его действиях и тактике в ходе операции, а это надо постоянно изучать во всех звеньях войск.
В. Как готовить войска к будущим операциям
1. Боевые порядки наших войск в наступлении должны соответствовать обороне, созданной противником. Чем глубже оборона противника, тем глубже должны быть наши боевые порядки. Сейчас оборона противника, как никогда раньше, имеет несколько оборонительных полос, поэтому надо разведать, как эти полосы насыщены войсками, и в зависимости от этого строить боевой порядок. Атака должна быть организована так, чтобы танки и пехота при непрерывной поддержке артиллерии прорвали вражескую оборону на всю ее глубину. Короче, весь боевой порядок должен осуществить сквозную атаку.
2. Бросок в атаку должен быть стремительный. В первом эшелоне должен двигаться штурмовой батальон, которому необходимо придать танки, орудия, саперов и др. Пехота должна ни в коем случае не залегать под минометным огнем, а продвигаться перебежками и переползанием. Для маскировки широко применять дымы.
3. Боевой порядок стрелковых подразделений - цепь, управляемая офицерами, - оправдал себя. Пехотинцы должны отстрелять упражнения курса боевых стрельб с целью совершенствования меткости.
4. Наши артиллеристы приобрели опыт артиллерийского планирования прорыва, но его необходимо постоянно совершенствовать и видоизменять, так как противник привыкает к нашим методам и приспосабливается к ним с целью понижения эффективности артиллерийского огня.
5. Основой успеха артиллерийского наступления является хорошее знание противника и непрерывное уничтожение его огневых точек при сопровождении пехоты и танков в глубине. Надо улучшить артиллерийскую разведку и наблюдение. В бою не ждать заявки на огонь от командиров стрелковых и танковых подразделений (с заявками надо покончить навсегда), а самим нести ответственность за результаты боя. Отставание наблюдательных пунктов от пехоты и танков, а также опоздание с занятием огневых позиций недопустимы.
6. Расчеты всех калибров артиллерии, в том числе большой мощности и эрэсов, тренировать для ведения огня по танкам. Отражение 38-й армией в ноябре 1943 г. контрудара противника на киевском плацдарме показало необходимость такого обучения и эффективность борьбы специальных видов артиллерии с танками.
7. Управление боем при прорыве должно быть до предела централизованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться вблизи войск, ведущих бой. Одну часть работников штаба начальник штаба должен держать при себе, а другую - в войсках. Роль корпусного звена возрастает, хотя корпус еще не охватывает все вопросы боя. Командир корпуса со штабом должен быть хорошим организатором взаимодействия на поле боя.
Надеюсь, читатель должным образом оценит это выступление
И. С. Конева. Хотя оно и несколько пространно, однако содержит очень ценное обобщение опыта ведения боевых действий, столь необходимое в тот момент, когда наступательная операция, к которой мы готовили войска, была уже не за горами.
Глава XI. На новый участок фронта
I
В мае-июне 1944 г. у нас на 1-м Украинском фронте шла интенсивная подготовка к новому наступлению. Она сопровождалась разбором предшествующих операций зимне-весенней кампании, обобщением и изучением во всех звеньях войск приобретенного опыта. Предстоящее наступление должно было стать важной составной частью летне-осенней кампании Красной Армии, грандиозной по масштабу и замыслу.
Прежде чем рассказать о ее целях и задачах, коснусь некоторых событий, относящихся к участию в ней 38-й армии, ибо они ярко иллюстрируют необыкновенную тщательность и продуманность всех деталей подготовки Ставкой Верховного Главнокомандования плана этой кампании.
Наша 38-я армия, как уже известно читателю, находилась в районе Станиславского выступа. Отразив попытки противника соединить разорванный у Восточных Карпат стратегический фронт и улучшить свои позиции, мы закрепились на занятом нами рубеже и готовились к наступлению.
Представлялось очевидным, что наступать нам следует в северо-западном направлении - через Станислав на Львов, охватывая последний с юго-востока. Преимущества такого решения определялись сложившейся конфигурацией фронта.
Действуя со Станиславского выступа, мы имели благоприятные условия для обхода войск противника, оборонявшихся по рубежу р. Стрыпа, проходившему к северу от Днестра. Сулило успех и то обстоятельство, что здесь находился стык 1-й немецкой танковой и 1-й венгерской армий. Наконец, в ходе наступления наш правый фланг прикрывался Днестром и мы получали возможность рассечь вражеский фронт и занять охватывающее положение по отношению ко всей группировке противника, оборонявшейся восточное Львова.
Этот замысел армейской операции поддержали члены Военного совета А. А. Епишев и Ф. И. Олейник, а также наш штаб и командиры корпусов. Докладывая о нем командующему фронтом маршалу И. С. Коневу, я предложил использовать для развития успеха в полосе 38-й армии 1-ю гвардейскую танковую армию, дислоцировавшуюся в междуречье Днестра и Прута вместе с 10-м танковым корпусом 4-й танковой армии.
Прежде чем принять решение, Иван Степанович приехал к нам на наблюдательный пункт, откуда ознакомился с местностью, на которой предстояло наступать. Он побывал также в частях на переднем крае, выслушал доклады командиров о группировке противника и состоянии его обороны. После всего этого командующий фронтом одобрил наш замысел и дал указание приступить к планированию прорыва и подготовке войск к наступлению. Он с удовлетворением отметил, что предложенная идея совпадает с его намерениями нанести один удар из района Станиславского выступа, а другой, не менее мощный, на правом крыле фронта, тоже на Львов с охватом вражеской группировки с севера.
19 июня командующий фронтом подписал план предстоящей операции и через несколько дней вместе с членом Военного совета К. В. Крайнюковым вылетел в Москву для представления своих соображений в Ставку.
Идея фронтовой операции заключалась в разгроме вражеской группы армий "Северная Украина" нанесением ей трех ударов. Один из них предполагалось нанести из центра оперативного построения войск на Львов силами 60-й, 3-й гвардейской танковой армий и еще одного танкового корпуса, другой - правее, из района стыка 3-й гвардейской и 13-й армий, в обход Львова с севера. Эшелон развития прорыва составляли два танковых и два кавалерийских корпуса. Главный удар намечался на Станиславском направлении, в обход Львова с юго-востока силами 38-й и 18-й армий, в полосах которых соответственно вводились 1-я и 4-я танковые армии. Что касается 38-й армии, то план ее перегруппировки в соответствии с этим замыслом был утвержден командующим фронтом еще 17 июня{224}.
План всей операции и был представлен в Ставку. Ставка внесла в него важнейшие коррективы, изменив не только замысел двухстороннего охвата, но и группировку наших войск, а также направление главного удара фронта.
О причинах такого решения Ставки Иван Степанович рассказал мне тогда, позвонив по телефону из Москвы. Постараюсь на основе этого телефонного разговора, а также разъяснении И. С. Конева после возвращения из Ставки изложить содержание его беседы с Верховным Главнокомандующим. Я хочу коснуться данного вопроса, поскольку он связан с дальнейшими действиями 38-й армии.
Докладывая в Ставке план разгрома львовской группировки противника, командующий 1-м Украинским фронтом изложил свое вышеприведенное решение. Необходимость удара на Станиславском направлении он мотивировал тем, что на стыке 1-й немецкой танковой и 1-й венгерской армий легче осуществить прорыв и охватить слева немецко-фашистскую группировку в районе Львова. И. С. Конев полагал, что предложенный план имел и военно-политическое значение, поскольку его осуществление предусматривало изолировать в Карпатах венгерскую армию от немецко-фашистских войск.
Внимательно выслушав, Верховный Главнокомандующий, однако, не согласился с отдельными положениями предложенного плана.
- Наши командующие фронтами, армиями и их штабы, - сказал И. В. Сталин, научились хорошо планировать и осуществлять свои замыслы с чисто военной точки зрения, но им следует также овладеть уменьем учитывать политическую обстановку. С военной точки зрения выбор Станиславского направления заслуживает одобрения, так как учитывает выгодную конфигурацию фронта и особенности противостоящего противника. Но, подчеркнул Верховный, он не отвечает сложившейся политической ситуации.
Далее И. В. Сталин пояснил: путем оккупации Венгрии гитлеровцам удалось несколько затормозить развал фашистского блока, и для того, чтобы ускорить его, необходимо сосредоточить усилия не в стыке венгерской и немецкой армий, а против главной группировки немецко-фашистских войск в районе Львова, разгром которых, естественно, приведет к выходу сателлитов из войны на стороне гитлеровской Германии. В связи с этим Ставка предложила сосредоточить главные силы фронта на львовском направлении и ударом на кратчайшем направлении на Львов разгромить противника. Удар на Станиславском направлении отменялся еще и потому, что паша группировка за Днестром и войска, наступавшие на Львов с востока, были разделены большим расстоянием, что вело к распылению сил фронта и лишало возможности маневрировать ими.
Даже сейчас, когда прошло столько лет после окончания войны и нам хорошо известны все события ее последнего года, такое решение представляется примечательным по своему характеру. Чтобы принять его вопреки чисто военным преимуществам, надо было не только ясно видеть всю исключительную сложность политической обстановки того времени и правильно определить ход ее развития, но и найти наиболее действенные средства, влияющие на это развитие. Принятое Ставкой решение учитывало все эти моменты. Только так можно его оценивать теперь, когда, повторяю, мы знаем, что это решение в огромной степени способствовало последовавшему вскоре развалу фашистского блока.
Но хочу подчеркнуть, что и тогда, в июне 1944 г., решение Верховного Главнокомандующего произвело HP меня огромное впечатление. Я перебирал в памяти события недавнего прошлого, первую встречу с хортистской армией. Еще в январе 1943 г. на Дону венгерские солдаты не хотели воевать за интересы гитлеровской Германии, но они еще только роптали. Теперь же, после того как 19 марта 1944 г. немецко-фашистские войска оккупировали Венгрию, абсурдность положения венгерских солдат и офицеров стала еще более очевидной, и они уже большими группами сдавались в плен и переходили на сторону Красной Армии.
Вот некоторые из их заявлений, впоследствии переданные нами Советскому информбюро для опубликования.
Ефрейтор 37-го венгерского полка: "Когда мы уезжали на фронт, у казарм собралась большая толпа женщин. Они плакали и говорили:
- Немцы грабят Венгрию, а вы едете на фронт. Оставайтесь дома, и пусть немцы сами воюют"{225}.
Один из 19 солдат 57-го венгерского полка, перешедших на сторону Красной Армии и принесших с собой винтовки и 6 ручных пулеметов: "Еще будучи в Венгрии, мы сговорились не воевать на стороне немцев. При первом удобном случае решили сдаться в плен. Воспользовавшись тем, что нас послали в боевое охранение, мы перешли к русским"{226}.
Группа артиллеристов 1-й венгерской горнострелковой бригады: "Наш отряд в количестве 50 человек охранял склад, боеприпасов. Русские автоматчики приблизились к складу. Сержант Имре Бор запретил нам стрелять в русских и предложил организованно сдаться в плен. Все солдаты с радостью поддержали сержанта. До отъезда на фронт мы видели, как немцы оккупировали и грабили Венгрию. Никто из нас не хотел сложить свою голову за Гитлера"{227}.
Коллективное заявление восьми солдат 27-й венгерской легкопехотной дивизии: "На днях офицеры объявили нам приказ командира корпуса, в котором говорилось, что жены, дети и все члены семей солдат, перешедших к русским, будут расстреливаться. Все имущество перебежчиков будет конфисковано. Такими приказами предатели венгерского народа думают удержать солдат на фронте и заставить их умирать за Гитлера. Но всех солдат им не запугать. Мы не хотим быть вместе с немцами и поэтому перешли на вашу сторону"{228}.
В архиве Министерства обороны СССР сохранилось множество подобных документов. В одном из них зафиксировано, например, что на Станиславском направлении только в мае 1944 г., т. е. сразу после смены немецких частей венгерскими, перешли на сторону Красной Армии 570 хонведов{229}. В этом, как и в вышеприведенных фактах, отразилось принявшее в то время широкий размах антифашистское движение в Венгрии и в ее армии, подробно описанное впоследствии в исторической литературе{230}.
Да и сам факт оккупации Венгрии войсками вермахта по существу означал, что это государство из сателлита фашистской Германии превратилось в порабощенную гитлеровцами страну. На волоске держался и союз правителей ряда других европейских стран с германским фашизмом.
Несомненно, на всем этом и основывался вывод Ставки о том, что новое поражение гитлеровских войск неминуемо повлечет за собой развал фашистского блока.
Как известно, именно таков и был один из важнейших итогов летне-осенней кампании Красной Армии в 1944 г. Что же касается венгерских войск на советско-германском фронте, то значительная их часть отказалась воевать против Красной Армии. В частности, начала вскоре разваливаться 1-я венгерская армия, ее командование сдалось в плен советским войскам.
Итак, нашему замыслу нанесения удара в стыке немецкой и венгерской армий не суждено было осуществиться. И тем не менее 38-й армии предстояло не только наступать, но и выполнять одну из основных задач готовившейся операции. Об этом сказал мне И. С. Конев по возвращении из Москвы. Ставка, как я узнал от него, сначала настаивала на том, чтобы нанести один мощный удар - на львовском направлении, однако при вторичном обсуждении по предложению командующего фронтом было принято решение наступать одновременно и в направлении Равы-Русской.
Вот как описывает это заседание Ставки присутствовавший на нем член Военного совета фронта К. В. Крайнюков: "... Мы были в кремлевском кабинете Верховного Главнокомандующего. Здесь собрались члены Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО, представители Ставки и Генштаба. И. В. Сталин предоставил слово маршалу Коневу, предложив в пределах 45-20 минут изложить идею плана. И. С. Конев объяснил замысел предстоящей операции, показав на карте, как наши войска двумя мощными ударами на львовском и рава-русском направлениях должны будут рассечь группу немецко-фашистских армий "Северная Украина", окружить и уничтожить противника в районе Броды.
- А почему два удара?- зажигая трубку и разгоняя рукой сизый дымок, спросил Верховный Главнокомандующий. - Может быть, два удара и не стоит наносить? Пусть вместо двух ударов будет один мощный, сокрушительный удар на львовском направлении. Как вы думаете?
И. С. Конев доложил, что один удар, пусть даже очень мощный, будет выталкивать противника, а не уничтожать его, и немецко-фашистское командование получит больше возможностей для маневра резервами, для парирования нашего удара.
- Прошу вас, товарищ Сталин, - заявил И. С. Конев, - взять за основу наш оперативный план и утвердить его. Фронт - крупное войсковое объединение и в состоянии нанести мощные удары на двух направлениях. А два достаточно мощных удара сулят нам больше оперативных выгод.