Так или иначе, нам предстояло преодолеть вражескую оборону, рассчитанную на длительное сопротивление. Несколько забегая вперед, расскажу, какой она предстала впоследствии перед моими глазами.
Подходы к Моравской Остраве с востока прикрывались тремя долговременными оборонительными полосами, проходившими вдоль упомянутых рек Ольша, Остравица и Одра, и одной с севера, на рубеже Троппау (Опава) - Моравская Острава. Здесь были построены железобетонные доты различных типов: пулеметно-артиллерийские с 6-8 амбразурами и пулеметные с 6, 2 и 1 амбразурами. Почти у всех было также по 2-3 пулеметных колпака, возвышавшихся над землей на 30-50 см.
Полоса состояла из четырех линий укреплений. На переднем крае в 500-800 м один от другого располагались 6-8-амбразурные капониры, а в промежутках между ними, через каждые 150-250 м, - 2-амбразурные пулеметные. Огонь из них велся на фланги и в тыл, причем огневая система была построена так, что подавление или уничтожение 2-3 рядом расположенных дотов лишь ослабляло ее, но в целом не нарушало.
Большие пулеметно-артиллерийские доты, имевшие от 6 до 8 амбразур, представляли собой мощные сооружения с 2,5-метровыми боковыми и 3-метровыми фронтальными стенами. Они были вооружены каждый двумя скорострельными 37-мм пушками, двумя спаренными и четырьмя одиночными пулеметами. В них, помимо казематов, имелись жилые комнаты для гарнизонов, вентиляционное и электрооборудование, водоснабжение, канализация, кладовые, телефонная связь. Вмещали такие доты 80- 100 человек. Малые доты с гарнизоном от 4 до 6 человек, вооруженных 1-2 станковыми пулеметами, являлись как бы дополнением к большим и имели задачу поддерживать их из глубины.
Все эти сооружения были тщательно замаскированы, и на расстоянии их нельзя было отличить от множества расположенных вокруг холмов. Соединялись они ходами сообщения. В 75- 100 м перед дотами были сооружены контрэскарпы с железобетонными опорными стенками. Их продолжением служили надолбы на бетонном фундаменте. Пространство между дотами и впереди контрэскарпов полностью простреливалось{323}.
Эти укрепления были построены Чехословакией в 20- 30-х годах под руководством французских инженеров, имевших опыт сооружения линии Мажино. После печально известного Мюнхена, когда Чехословакию предали Гитлеру западные державы и ее собственное антинародное правительство, укрепленные районы были разоружены. Однако к описываемому моменту немецко-фашистское командование частично восстановило их" чтобы использовать в борьбе с наступавшими советскими и чехословацкими войсками, иначе говоря, для продления своего господства в Чехословакии.
Так вновь дали себя знать плоды предвоенной политики западных держав, способствовавшей осуществлению захватнических планов Гитлера, в том числе и в отношении Чехословакии. Вновь обернулось против этой страны и предательство ее национальной буржуазии, боявшейся собственного народа больше, чем фашистской агрессии.
Об этом думали мы с А. А. Епишевым, осматривая укрепления. Да, конечно, располагая такой долговременной оборонительной полосой вдоль своих границ, чехословацкий народ, несомненно, был в состоянии отразить первый натиск гитлеровских захватчиков и дождаться помощи Советского Союза. Этого не произошло потому, что помощь нашей страны была отвергнута. Буржуазия Чехословакии предпочла стать на колени перед поработителями, обнажив антинациональную, эксплуататорскую сущность своих классовых интересов...
Немецко-фашистское командование, восстановив к весне 1945 г. часть построенных укреплений, усилило их полевыми сооружениями. Они состояли из двух-трех линий траншей с проволочными заграждениями и минными полями. Первая траншея находилась в 100-150 м впереди дотов и была защищена проволочной сетью в 4-6 рядов на низких кольях, а местами спиралью Бруно.
Гитлеровцы далеко не случайно так основательно укрепили оборону подступов к Моравской Остраве.
Как известно, в результате январского наступления 1945 г. Красная Армия нанесла решительное поражение противнику на варшавско-берлинском направлении, очистила от гитлеровских захватчиков большую часть Польши, глубоко вторглась в пределы фашистской Германии и готовилась к нанесению завершающего удара.
Гитлеровские войска понесли огромные потери, и их стратегическое положение резко ухудшилось, о чем свидетельствовал выход Советских Вооруженных Сил на р. Одер, откуда оставалось всего 60 км до Берлина.
Полная победа над немцами теперь уже близка, - гласил приказ Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 г. В нем были подведены итоги успешной зимней кампании Красной Армии, в результате которой военные действия были перенесены на территорию Германии и сорвано наступление немецко-фашистских войск против наших англо-американских союзников на Западе. Позади был славный путь от Москвы и Сталинграда, путь борьбы и побед в деле освобождения нашей Родины от захватчиков, впереди - завершение исторической миссии Советских Вооруженных Сил по разгрому гитлеровского рейха и избавлению народов от фашистского ига. Какой нужно было обладать мощью, чтобы все это осуществить! И нашлась такая сила. Ее дал своей Красной Армии советский народ, ведомый ленинской партией. Впереди нам сияла Победа, и советские воины шли к ней с огромным, не знающим преград наступательным порывом.
Боевой же дух немецко-фашистской армии под влиянием крупных поражений на советско-германском фронте резко понизился. Упала дисциплина. Вот что писал, например, командир 18-й моторизованной дивизии СС в своем приказе от 6 марта 1945 г.: "...За пять лет войны сильно понизилось качество нашего пехотинца и гренадера по сравнению с тем, которое было у нас, когда мы только впервые вступили в бой. Это объясняется тем, что пехотинец идет на позиции уже не будучи так хорошо обучен, с другой же стороны, что является основным и что нужно всячески искоренять в связи с многочисленными поражениями и связанными с этим отступлениями, пехотинец окончательно потерял веру в себя и свое оружие. В последних боях эти недостатки обнаружились с особой ясностью"{324}.
Процесс разложения все глубже проникал в немецко-фашистскую армию. Об этом, в частности, свидетельствует и признание бывшего гитлеровского генерала К. Типпельскирха. Приводя один из фактов отхода частей СС без приказа, имевший место в районе Секешфехервара в Венгрии, он заявил, что это событие поразило "Гитлера точно гром среди ясного неба. Части использовавшихся в этом наступлении дивизий СС, в том числе отряды его личной охраны, на которых он полагался как на каменную гору, не выдержали: у них истощились силы и вера. В припадке беспредельного бешенства Гитлер приказал снять с них нарукавные знаки с его именем"{325}.
Катастрофическое положение сложилось и в экономике Германии. Падение добычи угля, выплавки чугуна и стали, производства проката и авиационного бензина привело к сокращению военной продукции. Выпуск танков с 723 в январе 1944 г. уменьшился до 447 в январе 1945 г., производство стрелково-артиллерийского вооружения и боеприпасов упало за тот же период на 50-60%.
Это обстоятельство в значительной степени объясняет мотивы, которыми руководствовалось вражеское командование, столь тщательно готовясь к обороне Моравско-Остравского промышленного района.
Он и в предшествующие годы был для фашистской Германии крупной базой производства вооружения. В Моравской Остраве и расположенных невдалеке от нее Цешине, Богумине, Карвинне, Троппау (Опава), Фриштате, Фридеке, Нов. Йичине работали десятки заводов металлургической, химической, машиностроительной, нефтеперегонной, электрокабельной и многих других отраслей промышленности, угольные шахты, текстильные и другие фабрики. Здесь гитлеровцы производили большое количество военной продукции.
Особое значение этот район приобрел для них к весне 1945 г., когда он оказался одним из немногих промышленных центров, остававшихся в их руках. И они делали все возможное, чтобы удержать его.
О том, какую роль отводил противник обороне Моравско-Остравского района, можно судить по показаниям пленных, захваченных нами в ходе операции. Так, они утверждали, что в начале марта в Моравскую Остраву приезжал Гитлер. Выступая перед командным составом, он требовал любой ценой удержать район и грозил строжайшими карами за отступление. Кроме того, 9 марта здесь был получен приказ Кейтеля, согласно которому семьи сдавшихся в плен немецких солдат и офицеров подлежали суду.
А вот еще два показания. Фельдфебель штрафной роты 1-го танкового корпуса, взятый в плен 12 марта, сообщил:
"9 марта я слышал в моей роте речь политофицера, который сказал: мы стоим перед событиями решающей важности, и, если Богемия и Моравия не будут удержаны, война проиграна"{326}. Солдат 473-го пехотного полка 253-й пехотной дивизии рассказал: "4 марта командир дивизии генерал-лейтенант Беккер посетил наш полк и обратился к нам с речью. Он сказал, что от моравско-остравской земли зависит теперь 80% военного производства. Если вы отдадите Моравскую Остраву, - говорил он нам, - вы отдадите Германию"{327}.
Но надежды гитлеровцев были беспочвенны, а их политические маневры обречены на провал.
К тому времени, как и прежде, советско-германский фронт оставался основным во второй мировой войне. Именно здесь в жестоких сражениях решались дальнейшие судьбы мира. Советские войска рвали в клочья вражескую оборону, окружали и уничтожали крупные группировки противника. Были отрезаны и изолированы 26 дивизий в Курляндии, 27 - в Восточной Пруссии, окружены и уничтожены или уничтожались гарнизоны в Лодзи, Торуни, Познани, Шнайдемюле и Будапеште.
Соответствующей огромному вкладу Советского Союза в успешное развитие военных действий была его роль в антигитлеровской коалиции, которая за годы войны значительно окрепла. В описываемое время это отразилось, в частности, в совместно принятых решениях на конференции глав правительств СССР, США и Англии, состоявшейся в Ялте с 4 по 11 февраля 1945 г. Здесь были согласованы планы окончательного разгрома германского и японского агрессоров и определены основные принципы послевоенного устройства мира и международной безопасности.
Фашистская Германия стояла на пороге гибели. Чтобы ускорить ее, Красная Армия продолжала наносить мощные удары на всем советско-германском фронте, в том числе и на чехословацкой земле. Одним из них должна была стать Моравско-Остравская наступательная операция, имевшая в силу показанных выше обстоятельств серьезное военно-политическое значение. Осуществить ее предстояло нашему 4-му Украинскому фронту.
Ставка Верховного Главнокомандования усилила 4-й Украинский фронт двумя легкими горнострелковыми корпусами, переброшенными из района Мурманска, полностью укомплектованным механизированным корпусом и артиллерийской дивизией прорыва. Это должно было обеспечить успешное продвижение через промышленные районы Чехословакии к ее столице Праге.
13 февраля командующий войсками фронта в докладе Верховному Главнокомандующему изложил свои соображения о последующих действиях войск{328}. Имелось в виду нанести удар с целью разгрома противостоявших сил, выхода на рубеж р. Влтава и овладения Прагой. Операция общей глубиной до 350 км должна была осуществляться в три этапа в течение 40- 45 дней. Первые два этапа намечалось провести на глубину 115-120 км каждый. На один из них отводилось 8 дней, на другой - 15. Наступать предполагалось через упоминавшийся промышленный район в обход Моравской Остравы с юга, далее на Оломоуц и, наконец, на Прагу.
Удар должны были нанести войска правого крыла фронта. Левому же предстояло активными действиями сковать вражеские войска и не допустить их переброски на главное направление. Наращивание удара в ходе третьего этапа операции возлагалось на резерв фронта - два стрелковых корпуса и одну танковую бригаду. Что касается механизированного корпуса, то планировалось ввести его в бой для развития успеха еще на первом этапе наступления. Был определен и ориентировочный срок готовности войск: 8-10 марта.
17 февраля Ставка утвердила этот план. А спустя еще шесть дней штаб фронта разработал директиву на первый этап наступления, возлагавшую на нашу 38-ю армию нанесение главного удара. Директива гласила:
"Основная задача армии, - нанося главный удар в направлении Моравская Острава, Границе, Оломоуц, выйти на рубеж Бениш, Берн, Оломоуц и овладеть Оломоуц.
Ближайшая задача армии - к исходу 4-го дня операции главными силами выйти на рубеж Вигштадтль, Одры, ст. Суходол. Овладеть Моравской Остравой.
Выполнение задачи осуществить следующим образом: группировкой в шесть стрелковых дивизий и трех стрелковых бригад прорвать оборону противника на участке Павловице, иск. Яжомбковице и, наступая на запад, к исходу первого дня наступления форсировать р. Ольша и овладеть рубежом Нерад, Немецка Лутыне, Дьетмаровице, Совинец.
С рубежа Нерад, Совинец наступать частью сил в направлении Надражи-Богумин, Петржковице и, обходя Моравскую Остраву с севера, выйти на рубеж р. Опава. Главными силами нанести удар между Моравской Остравой и Карвинна ц, обходя Моравскую Остраву с юга, к исходу второго дня наступления выйти на рубеж Витковице, Нова, Пасков.
В последующем наступать по основному направлению"{329} .
В директиве также указывалось, что после прорыва обороны противника на глубину 5-6 км в полосе армии будет введена в бой подвижная группа фронта 5-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-майора Б. М. Скворцова. Ее продвижение нам приказывалось обеспечить всеми имевшимися огневыми средствами.
Напомню, что еще за пять дней до получения директивы на проведение Моравско-Остравской наступательной операции мною был отдан приказ о переходе армии к обороне. Войска нуждались в отдыхе и пополнении личного состава и материальных ресурсов. Одновременно соединения и части совершенствовали свои позиции и отражали попытки гитлеровцев вести разведку боем. Штабы организовали боевую подготовку, изучали противника, его оборону и намерения.
На подготовку операции отводилось 12-14 дней. За это время нам предстояло привести войска в соответствие с предстоявшими им задачами, осуществить перегруппировку и сосредоточение сил и средств. Срок, на первый взгляд, немалый. Однако мы уложились с трудом, что объяснялось неблагоприятными условиями погоды и поздним прибытием пополнения.
Конец февраля и начало марта, когда войска армии готовились к новой наступательной операции, обычно отличаются в этих местах сложностью метеорологической обстановки. Воздух постепенно нагревается, тают снега, всю местность неделями окутывают туманы, начинается паводок. Так было и на этот раз. Размытые грунтовые дороги резко осложнили перегруппировку и сосредоточение войск. Серьезные трудности возникли в таких условиях и при подготовке исходных позиций для наступления.
Полоса, в которой нам предстояло нанести удар, была узкой и имела слишком мало дорог с твердым покрытием. Это ограничивало районы сосредоточения соединений и движение транспорта. Для бесперебойного снабжения войск боеприпасами и горючим пришлось пойти на установление строгого режима использования дорог в период наступления. Был разработан график движения автомашин вслед за пехотой и танками, вводимыми в прорыв. Транспортные подразделения, водители и повозочные получили специальные инструкции.
Было определено, что в первые два дня наступления дороги с твердым покрытием будут использоваться только для движения боевой техники и автотранспорта с боеприпасами в сторону фронта. Что касается продовольствия, то личному составу на эти двое суток был выдан сухой паек. Эвакуация в тыл поврежденной техники запрещалась. Весь гужевой и вьючный транспорт, а также артиллерия на конной тяге могли передвигаться только по полевым и проселочным дорогам.
Особые ограничения были определены на первый день наступления, когда для транспорта действовали специальные пропуска. Даже раненых приказывалось вывозить только по проселочным дорогам, в связи с чем усиливалось медицинское обеспечение.
К началу наступления в состав нашей 38-й армии входили все те же 52, 67 и 101-й стрелковые корпуса, которыми по-прежнему командовали генерал-майор С. М. Бушев, генерал-майор И. С. Шмыго и генерал-лейтенант А. Л. Бондарев, а также 127-й легкий горнострелковый корпус генерала Г. А. Жукова, 31-я и 42-я гвардейские танковые бригады полковников С. А. Хопко и В. С. Гаева, 24-я артиллерийская дивизия прорыва полковника Г. М. Джинчарадзе и ряд частей усиления. Кроме того, в полосе армии находились уже упоминавшийся 5-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора Б. М. Скворцова и 95-й стрелковый корпус генерал-майора И. И. Мельникова, состоявший в резерве фронта.
Корпуса генералов Бондарева и Шмыго действовали в составе нашей армии уже в течение года. Корпус же генерала Бушева формировался еще на Курской дуге в составе 40-й армии, которой я тогда командовал. Временами он убывал на участки других армий, но с июля 1944 г. до конца войны оставался в 38-й.
Я упоминаю об этом потому, что имел возможность хорошо узнать личный состав этих соединений и их командиров, а это всегда играет далеко не последнюю роль при выполнении боевых задач. Личное знакомство, продолжительное общение, ясное представление о способностях и особенностях людей, знание их сильных сторон и недостатков облегчают подготовку, организацию и проведение операции.
Не могу в связи с этим не вспомнить то время, когда я командовал 1-й гвардейской армией под Сталинградом в 1942 г. Дивизии тогда менялись у нас так часто, что иного командира соединения приходилось видеть раз-другой. За месяц боев в составе армии успело побывать в разное время 27 стрелковых дивизий, причем некоторые из них - только по нескольку дней. Это определенно создавало затруднения в управлении войсками.
Впоследствии этот недостаток, общий для многих армий, постепенно устранялся, особенно начиная с Курской битвы. А с Львовско-Сандомирской наступательной операции основной состав, например, в нашей 38-й армии не менялся. Иногда лишь на тот или иной срок включались дополнительные соединения, которые убывали после выполнения отдельных задач.
Таким образом, накануне Моравско-Остравской наступательной операции наша армия имела стабильный состав. Это помогло и намного ускорило проведение многочисленных подготовительных мероприятий.
Среди них, как всегда, одно из важнейших мест занимала партийно-политическая работа в войсках. Она и на этот раз была направлена на всестороннюю подготовку к предстоявшим боям, проводимую в соответствии с задачами, поставленными перед Красной Армией в приказе Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 г. Этому посвящались проведенные во всех частях и подразделениях собрания партийного актива, первичных партийных и комсомольских организаций, а также политзанятия со всем личным составом. Политработники организовывали встречи бывалых солдат с молодым, необстрелянным пополнением. Особой популярностью пользовались рассказы воинов, совершивших героические подвиги. Такие встречи действовали на молодежь зажигающе, рождали стремление столь же самоотверженно громить врага, ширили наступательный порыв войск.