1. Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21 армию? Я спрашиваю об этом потому, что Москву не удовлетворяет работа Ефремова (речь идет о тогдашнем командующем Центральным фронтом.- К. М.).
2. Вы требуете много пополнения людьми и вооружением...
3. Мы можем послать вам на днях, завтра, в крайнем случае послезавтра, две танковые бригады с некоторым количеством KB в них и два-три танковых батальона; очень ли они нужны вам?
4. Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей PC. Ваш ответ?
Еременко: Здравствуйте! Отвечаю:
1. Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и, безусловно, разобью, то направление с юга надо крепко обеспечивать. А это значит - прочно взаимодействовать с ударной группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21-ю армию, соединенную с 3-й армией, подчинить мне...
Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами. Прошу только ускорить их отправку. Они нам очень и очень нужны. А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его"{29}.
Из разговора видно, что войскам Брянского фронта была поставлена задача разбить танковую группу Гудериана и что командующий фронтом обещал выполнить эту задачу в ближайшее время. Напомню, что танковая группа Гудериана представляла в тот момент серьезную угрозу для правого фланга Юго-Западного фронта. Поэтому, надо полагать, ликвидацию этой угрозы Ставка Верховного Главнокомандования и связывала в значительной мере с предполагаемыми действиями войск Брянского фронта.
После вышеприведенных переговоров по прямому проводу прошло 16 суток, прежде чем противник глубоко проник на фланг и в тыл войскам Юго-Западного фронта. За это время командование Брянского фронта не смогло что-либо сделать для ликвидации угрозы своему левому соседу в районе Бахмача и Конотопа. Очевидно, у него не было достаточных для этого сил и возможностей. Между тем, информируя 10 сентября Военный совет Юго-Западного фронта о поставленной Брянскому фронту задаче, Б. М. Шапошников даже тогда все еще возлагал исключительные надежды на действия частей и соединений этого фронта.
Однако на деле произошло иное. Танковая группа Гудериана, оставив в полосе Брянского фронта две дивизии, ушла главными силами на юг и наносила удар за ударом во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта. Таким образом, Юго-Западный фронт не получил обещанной помощи.
В тот же, уже упоминавшийся день, 10 сентября, танки противника, наступавшие с севера, ворвались в г. Ромны. Это резко осложнило положение на Юго-Западном фронте, в связи с чем руководство фронта обратилось в Ставку с предложением о немедленном отводе войск с целью избежать окружения. Глубокой ночью, в 1 час 15 мин. 11 сентября состоялся следующий разговор между командованием фронта и Б. М. Шапошниковым:
Кирпонос: У аппарата Кирпонос, Бурмистренко, Тупиков. Здравствуйте, товарищ маршал!
Шапошников: Здравствуйте, товарищ Кирпонос, товарищ Бурмистренко и товарищ Тупиков. Вашу телеграмму о занятии противником Ромны и поэтому о необходимости скорейшего отхода Ставка Верховного Главнокомандования получила... Нет сомнения, что занятие Ромны создаст известное гнетущее настроение, но я уверен, что Военный совет фронта далек от этого и сумеет справиться с эпизодом у Ромны.
Операция отхода всем фронтом - не простая вещь, а очень сложное и деликатное дело. Помимо того, что всякий отход понижает до некоторой степени боеспособность частей, в этой войне при отходе противник вклинивается между отходящими частями своими механизированными группами и заставляет пехотные части принимать бой в невыгодных условиях, а именно, когда артиллерия находится на колесах, а не в боевом положении. Мы это видели на примере отхода 5-й армии за Днепр и переправы противника у Окуниново и, наконец, на отходе всего Южного фронта за Днепр.
Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, так как это предусмотрено нашими уставами. Я уже вчера, 10.9, говорил с вами относительно того, что через три дня Еременко начинает операцию по закрытию прорыва к северу от Конотопа и что второй конный корпус Верховным Главнокомандующим от Днепропетровска направлен на Путивль{30}. Таким образом, необходимо вам в течение трех дней ликвидировать передовые части противника у Ромны. Для чего, я считаю, вы сможете две дивизии с противотанковой артиллерией взять от Черкасской армии и быстро перебросить их на Лохвицу навстречу мотомехчастям противника. И, наконец, самое существенное - это громить его авиацией. Я уже отдал приказана товарищу Еременко всей массой авиации резерва Верховного Главнокомандования обрушиться на 3-ю и 4-ю танковые дивизии, оперирующие в районе Бахмач, Конотоп, Ромны. Местность здесь открытая, и противник легко уязвим для нашей авиации.
Таким образом, Ставка Верховного Главнокомандования считает что сейчас ближайшей задачей Военного совета Юго-Западного фронта будет разгром противника, пытающегося выдвинуться из района Бахмач, Конотоп на юг. У меня все.
Кирпонос:
1) Военный совет заверяет Ставку в том, что он далек от панических настроений, не болел этим никогда и не болеет.
2) Создавшееся положение на участке Юго-Западного фронта, как я уже докладывал, характеризуется не только выходом сегодня противника в район Ромны, Грайворон, но и взломом обороны в районе Чернигова, Окуниново. 5-я армия ведет тяжелые бои в окружении и как я уже докладывал вам, товарищ маршал, понимая всю важность [роли], которую играет в общем деле Юго-Западный фронт, мы все время стремимся к тому, чтобы не дать возможности противнику достигнуть здесь какого-либо успеха. Но, к сожалению, все возможности, которыми мог самостоятельно располагать Военный совет фронта, исчерпаны и оказались недостаточными в условиях сложившейся обстановки.
3) Я полагаю, что взять что-либо еще от Костенко{31} нельзя, так как он занимает 150-километровый фронт, и если сейчас взять от него ещё две дивизии, то оставшееся число дивизий будет занимать фронт обороны не менее 30 километров на каждую. Кроме того, последнее время, по данным нашей авиаразведки, установлена подача пополнения противником из глубины железнодорожными эшелонами на станцию Мироновка. Если учесть всё это и учесть состояние, вследствие непрерывных дождей, порчи дорог, то в случае форсирования противником реки Днепр в районе Ржев, Канев вряд ли Костенко сможет воспрепятствовать этому. Таким образом, в этих условиях я и Военный совет в целом полагаем, что у нас имеется единственная возможность, откуда мы могли бы ещё взять силы и средства для уничтожения группы противника, стремящейся выйти с направления Козелец на Киев и с направления Бахмач, Конотоп на глубокий тыл фронта, - является КИУР (Киевский укреплённый район. К.М.).
Вот смысл наших предложений Ставке при условии отсутствия подачи нам резервов.
Прошу ваших указаний. У меня все.
Шапошников: Вы и так в КИУРе оставляете только четыре дивизии, больше оттуда снимать нельзя. Я считаю, что с правого берега Днепра, западнее Остер, можно вывести еще одну стрелковую дивизию, 87-ю или 41-ю. Что же касается армии Костенко, то, имея в своем составе 8 стрелковых дивизий за рекой Днепр, смело можно растянуть дивизию на 25-30 километров. Затем у вас должна восстанавливаться 81-я стрелковая дивизия, в каком она виде сейчас? Иначе ваш правый фланг нам придется укреплять, и приходится на более или менее пассивных участках растягивать свои силы. Правда, в 5-й армии, у Потапова, три дивизии из окружения пробиваются с переправами через реки, если они действуют организованно, то им это вполне удастся. Лишь бы только не бросали автоматику и артиллерию (начальник Генштаба имел в виду наш 15-й стрелковый корпус, однако, по-видимому, он не знал, что мы уже прорвали кольцо окружения и, форсировав Десну, продолжали с боями отходить на юго-восток.-К. М.). Нельзя ли у противника разрушить все же переправу через Днепр, да и через Десну, и тем остановить его движение? У меня все.
Кирпонос:
1. 41-я стрелковая дивизия выведена и сегодня принимала участие в боях за Козелец.
2. Два полка 81-й стрелковой дивизии уже отправлены на кременчугское направление для усиления действующей там нашей группы войск по уничтожению противника.
Таким образом, по вашему указанию, можно рассчитывать лишь на две стрелковые дивизии из армии Костенко.
Авиации поставлена задача на уничтожение переправ противника. Однако пока это положительных результатов не дало. Если Ставка считает наши предложения не совсем правильными и приказывает выполнить только что данные вами указания, Военный совет фронта принимает это к исполнению.
Шапошников:
1. Ставка Верховного Главнокомандования считает ваше предложение пока преждевременным.
2. Что же касается средств для парирования вылазок противника на вашем правом фланге, то я предложил вам свой вариант решения. Может быть, вы найдете иной выход для укрепления вашего правого фланга.
Кирпонос: Кроме предложенного вами, если наше предложение о КИУРе отпадает, другого выхода нет. У меня все.
Шапошников: О КИУРе можно говорить только в связи с общим решением, а общее решение преждевременно. Пока все. До свидания".
VI
К тому моменту, когда происходили эти переговоры, линия Юго-Западного фронта представляла собой дугу очень опасной конфигурации. Более того, после взятия противником г. Ромны эта дуга явно приобрела тенденцию превратиться в кольцо окружения, внутри которого оказалось бы большое число наших войск.
Повернув с московского направления на тог 2-ю полевую армию и 2-ю танковую группу Гудериана и направив на север из района Кременчуга 17-ю полевую армию и 1-ю танковую группу Клейста, немецко-фашистское командование стремилось произвести силами обеих группировок встречные удары в район Прилуки - Пирятин - Лубны - Лохвица - Ромны, в тыл войскам нашего Юго-Западного фронта, и окружить их.
Этот замысел стал ясен в первых числах сентября. И тогда же Ставка решила принять контрмеры.
Брянскому фронту, как уже отмечалось, была поставлена задача разгромить танковую группу Гудериана с целью, согласно сообщению маршала Шапошникова, "закрытия прорыва к северу от Конотопа". Туда же, в район Путивля, предполагалось выдвинуть 2-й кавалерийский корпус. Наконец, из слов начальника Генерального штаба видно, что немалая роль в ликвидации угрозы окружения отводилась войскам самого Юго-Западного фронта.
Ставка, по-видимому, считала возможным с помощью этих мер помешать осуществлению замысла немецко-фашистского командования в отношении войск Юго-Западного фронта и потому не видела необходимости в их отводе. При таких условиях предложение Кирпоноса, изложенное в его телеграмме от 10 сентября, либо могло быть отвергнуто, либо должно было привести к пересмотру ранее принятых Ставкой решений. Как мы видели, маршал Шапошников от имени Ставки отклонил его.
Содержание этих переговоров сразу же стало известно главнокомандующему Юго-Западным направлением Маршалу Советского Союза С. М. Буденному, и он сделал следующее представление в Ставку:
"Из Полтавы 11.9.41 8.15
Верховному Главнокомандующему товарищу Сталину.
Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Нач. Генштаба КА маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач, Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного Главнокомандования считает отвод частей ЮЗФ на восток пока преждевременным.
Со своей стороны полагаю, что к данному времени полностью обозначились замыслы противника но охвату и окружению Юго-Западного фронта с направления Новгород-Севсрскпй и Кременчуг. Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу поиск (пропуск в копии телеграммы.-К. М.)... Юго-Западном фронте сделать не в состоянии. Если Ставка Верховного Главнокомандования в свою очередь не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим.
Мероприятие, которое должен провести Военный совет фронта в виде выдвижения двух дивизий из 26-й армии, может являться только средством обеспечения. К тому же 26-я армия становится крайне обессиленной: на 150 км фронта остаются только три стрелковые дивизии. Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь потерю войск и огромного количества матчасти.
В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР. Эти силы и средства безусловно помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противником".
Так предложение об отводе войск было выдвинуто вновь, на этот раз Военным советом Юго-Западного направления. Вместе с тем нельзя не заметить, что постановка этого вопроса в телеграмме маршала С. М. Буденного несколько иная, чем у генерала М. П. Кирпоноса. Командующий Юго-Западным направлением полагал, что предложение Кирпоноса должно быть принято в том случае, если Ставка Верховного Главнокомандования не имеет возможности сосредоточить в данный момент сильную группу войск для противодействия замыслу противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта.
Но ведь именно такой сильной группой Ставка и считала войска Брянского фронта. На них по-прежнему возлагались большие надежды, и это наложило отпечаток также на дальнейшие переговоры во вопросу об отводе войск Юго-Западного фронта. Впрочем, теперь они носили иной характер.
В тот же день, 11 сентября, И. В. Сталин в присутствии Б. М. Шапошникова и находившегося тогда в Москве С. К. Тимошенко вызвал к прямому проводу М. П. Кирпоноса, М. А. Бурмистренко и В. И. Туликова. Произошел следующий разговор: