Первое, что я почувствовал, очутившись за порталом — прохлада. Она шла от покрытых тонким слоем почвы камней, на которые я шагнул. И ветер — свежий. Он тут же высушил капельки пота на моем лице. Принес мне ароматы мокрого камня, прелой древесины, человеческого пота и куресицы (я даже улыбнулся, ощутив запах знакомой травы).
Помня наставления вар Брена, я тут же посторонился, освобождая место около портала для идущего следом за мной Гора. И уткнулся в чью-то спину. Услышал недовольное ворчание Шестнадцатого — от моего толчка тот едва не упал. Увидел очертания его фигуры — лишь теперь ко мне стало возвращаться зрение.
Разглядел и бойцов нашего отряда — те по привычке уже разделились на группы (около меня стояли Пятнадцатый и Шестнадцатый). Заметил, что мы находимся на ровной площадке между скалами (участок — не больше того зала, из которого я переместился). Площадка поросла чахлой травой, хорошо утоптанная тропинка разделяла ее пополам. Следы на земле говорили о том, что прошедшей ночью здесь отдыхал отряд: повсюду мусор, несколько погасших кострищ.
Вар Брена я обнаружил у самого края площадки — там, где скалы подступали к краям тропы. Командир беседовал с тремя мужчинами, явно военными — в схожей одежде с металлическими вставками (отец такую называл доспехами), с ножнами у пояса, из которых выглядывали рукояти мечей. Военные что-то рассказывали, командир вставлял в их речи короткие реплики, кивал головой, с чем-то соглашаясь, поглаживал усы.
Еще пятеро солдат дожидались окончания разговора своих сослуживцев (командиров?) с вар Бреном, отойдя в сторону. Но недалеко. Посматривали на нас, улыбались, что-то обсуждали.
Я проследил за их взглядами. Понял, что привлекло их внимание. Точнее кто — Седьмая. Неплотно запахнутых халат на ее груди будоражил фантазию не только военных: на женщину посматривали и мужчины из ее отряда — все, кто прошел через портал.
Первый шагнул вперед, закрывая Седьмую от чужих взглядов. Склонил голову, точно бык готовый атаковать противников. Но промолчал — понял, что его угрозы солдат только позабавят.
Я схватил Гора за рукав, притянул к себе — помог тому отойти от портала, откуда уже появилась Двадцатая. Шепнув: «Это я», увлек за собой и женщину. Ее появление военные отметили одобрительным свистом.
Двадцатая закуталась в халат, набросила капюшон.
Одобрение в мужских голосах сменилось разочарованием.
Диск портала исчез, как только к нам на площадку шагнул Двадцатьвторой. Он еще не полностью оправился от последствий перехода, когда к нам подошел вар Брен.
— Так! — сказал он. — Портал закрылся. Значит все здесь. Оклемались?
Провел руками по усам, закрутил их кончики так, чтобы те смотрели вверх.
— Да, командир вар Брен!
— Хорошо, — сказал командир. — Прекращайте болтать! Стройтесь в колонну по двое! До цели нашего рейда нам придется добираться пешком. Так что шевелитесь, если не хотите остаться без обеда!
Горные пики, одетые в белые шапки, произвели на меня сильное впечатление. Не только на меня. Гор и Двадцатая тоже вертели головами, любовались видами. А еще они кутались в халаты, жаловались на холод.
Я же наслаждался прохладой. Подставлял ветру лицо, вдыхал запах куресицы, напоминавший мне о доме. Хоть солнце и припекало голову, вынудив набросить капюшон, но здесь, в горах, его лучи согревали, а не пытались испепелить.
Вар Брен вел нас по тропе — все время вверх.
Я шепнул шагавшему рядом со мной Гору:
— Не те ли это горы, где прячутся остатки девятого Великого клана?
— Кто его знает, друг Вжик.
— Не похоже на Валесские горы, — сказала шагавшая позади меня Двадцатая.
— Откуда ты знаешь, подруга Двадцатая? Была там?
— Нет. Но в Валесских горах, как я слышала, одни лишь голые скалы. А вокруг нас сейчас слишком много деревьев. Вон, посмотри на тот склон. Кажется, мы сейчас где-то на севере, не в Империи. Не узнаешь родные места, Вжик?
Я покачал головой. Гор я никогда раньше не видел. Если мы сейчас и в моем королевстве, то в той его части, где я никогда не был, в горах, о которых не слышал.
Шли долго. Я понял, что вар Брен не шутил, когда сказал, что мы можем не успеть на обед.
Там, куда он нас привел, деревьев не было. Только скалы, примостившийся между ними замок с крохотными окошками и узкая вымощенная камнями дорога, ведущая к его воротам по краю крутого обрыва.
У этой дорожки нас дожидался отряд воинов, вооруженных арбалетами (однажды я уже видел это оружие), облачённых в такие же доспехи, как и сопровождавшие нас солдаты.
Стоявший рядом с вар Бреном воин что-то сообщил нашему командиру, показал рукой на замок.
— Чуешь, друг Вжик? — сказал Гор. — Гадом буду, но один из тех солдатиков недавно курил чиману! Когда он прошел мимо нас — от него несло травкой! Точно тебе говорю!
Он сверлил взглядом группу сопровождавших наш отряд воинов. Те подошли к арбалетчикам, болтали с ними, не обращая на нас внимания.
— Не почувствовал.
— Не может быть! — сказал Гор. — Принюхайся, друг Вжик! Ветер как раз в нашу сторону. Чувствуешь, чем от них пахнет? Скажи! Ты же запахи хорошо различаешь! Ведь мне это божественное благоухание не померещилось?!
Я подставил лицо ветру, прикрыл глаза. В букете, который мне принес ветер, куресица заглушала все остальные ароматы. Но не полностью. Уверен, того дыма, что вдыхал через свою сигарету Гор при нашей встрече, в воздухе я не уловил.
— Не чувствую.
— А-а!
Гор махнул рукой.
— Пойду-ка я сам у них спрошу, как думаешь, друг Вжик? Может, угостят сигареткой?
Я пожал плечами.
— Сходи.
— Я ненадолго.
Но совершить задуманное Гор не успел.
Вар Брен скомандовал нам построиться на обочине.
Что мы и сделали, встав в шеренгу на расстоянии двух шагов от обрыва.
Командир приложил ко лбу руку, пряча глаза от солнца, посмотрел на замок.
Одобрительно хмыкнул и сказал:
— Нам повезло, бойцы. Целей предостаточно. Все эти бойницы, внутренний двор — то, что нам нужно. Делимся на группы. Каждая группа обрабатывает свой сектор. Седьмая тактика, третий вариант. Всем понятно?
— Да, командир вар Брен!
От нашего слаженного крика с ближайших скал взлетели птицы, а дежурившие на дороге солдаты шарахнулись в сторону и схватились за оружие, не сразу сообразив, что их напугало.
Наш командир улыбнулся, погладил усы, прикрыв улыбку рукой.
— Ваша цель — добиться того, чтобы внутри этой каменной ловушки все пылало, — сказал он, — и чтобы враги сами распахнули ворота. Работаем без перерывов. Интервал — три удара сердца. Приступайте.
Я вливал тепло в шар и дожидался своей очереди отправить его в окно вражеского укрепления (моя третья группа забрасывала огнем окна замка). Снаряды летели на равном удалении друг от друга, один за другим ударяли по цели. Лишь однажды они столкнулись в воздухе. Но никто из отряда не пострадал: огонь пролился в пропасть.
«Магия — это сила!» — вспомнил слова Гора.
Как можно с ними не согласиться?
А все бойцы нашего отряда — настоящие боевые маги!
Как и я.
Подошел мой черёд бросать. Я метнул снаряд в сторону замка (уверен, что не промахнулся). И тут же стал наполнять теплом следующий.
Посмотрел на Двадцатую. Свой шар она бросила словно нехотя, будто творить магию ей не нравилось. Но справилась с броском не хуже других. Скрывает эмоции?
Я спохватился, сообразив, что снова выставил чувства напоказ. Расслабил лицо, приподнял подбородок. Представляю, как забавно смотрелась со стороны моя радость от собственного могущества. И это при том, что призывал огонь я далеко не лучше всех бойцов отряда.
Если среди нас кто-то в этом деле и выделялся, то — Гор. Мой приятель создавал самые большие шары! Они казались старшими братьями тех, что делал я. Работа с огнем давалась Гору легко. И доставляла ему удовольствие.
Над замком уже клубилось облако густого темного дыма. Словно огромная стая ворон. Запах гари заставлял меня морщить нос.
— Молодцы! — сказал вар Брен. — Может и успеете вернуться в лагерь к обеду.
Мой желудок жалобно заурчал. Я давно заметил, что после работы с огнем просыпался аппетит, как если бы я не стоял на месте, а несколько часов без остановки бегал по Лесу. Очень не хочу дожидаться вечера, чтобы поесть!
Когда уже эти упрямцы поймут, что сопротивляться бесполезно?
Сбился со счета, сколько шаров огня я отправил в окна замка.
Испытал ликование, когда ворота замка распахнулись. Из них повалил дым, а потом на дорогу высыпали люди. Около трех десятков.
Я не сразу рассмотрел их. Понял лишь, что все они без оружия. А когда эти люди по узкой дороге устремились к нам, моя радость исчезла.
От замка в нашу сторону бежали женщины и дети. Ни одного солдата. Я понял это по фигурам, по прическам, по одежде — лица людей скрывали маски из копоти. Женщины держали детей постарше за руки, несли малышей. Кашляли, чихали, плакали.
Я едва не пропустил свою очередь бросать снаряд.
Но голос вар Брена напомнил:
— Продолжайте работать! Не останавливайтесь! Не отвлекайтесь!
Мой шар полетел к замку. Тепло вновь устремилось через руку вверх, собираясь в видимый глазу огненный сгусток.
А потом я услышал, как один из военных скомандовал:
— Заряжай!
Рассердился: еще один командир! Без него знаем, что делать!
Но тут же сообразил: приказывал военный не нам. Заметил, что солдаты готовятся стрелять.
«Неужели в этом дыму им видны цели в замке? — подумал я. — Справлялись без их помощи, справимся и дальше! Что они смогут сделать своими болтами этим каменным стенам? Хотят присвоить себе нашу победу?»
— Пли!
Увидел, как военные разрядили оружие в бегущих к нам женщин и детей.
Не поверил своим глазам.
Они сошли с ума?!
Те, кто бежал впереди, упали. Одни под ноги набегавшим сзади. Другие — в пропасть. Всплыли в памяти слова Мираши: «Кто знает — может быть одним из тех прожаренных до углей тел был мой сын».
Я словно проснулся.
Подумал: «Что мы делаем?!».
Эту же мысль прочел на лице Гора.
— Заряжай!
Я не сумел сдержать эмоции. Прокричал:
— Не стреляйте!
— Семнадцатый, закрой рот! — скомандовал вар Брен. — Все продолжают работать!
— Пли!
Крики. Детские, женские.
Беженцы остановились. Те, в кого не попали болты, кто не свалился на дорогу или в пропасть. Сообразили, что на нашей стороне дороги спасение не найдут. Замерли, пытались понять, куда бежать: обратно в задымленный замок или навстречу арбалетным болтам. Женщины что-то заорали нам, но слов я не разобрал.
«Раз, два, три», — отсчитал я. Руки сами отправили в полет огненный шар.
Но не туда, куда хотел бросить его я. А в замок.
Снаряд угодил точно в цель.
Я же боевой маг! Огонёк!
А огонь должен жечь.
Даже если не хочет.
— Заряжай!
Одна из женщин схватила камень и бросила им в солдат. Не попала. Взвыла от бессилия.
Мне захотелось повторить ее крик.
— Пли!
Я плохо запомнил, как мы возвращались в свой лагерь. Был под впечатлением от того, что увидел и сделал. И не я один — ни у кого из бойцов отряда не заметил на лице улыбку. С тренировок, на которых отрабатывали тактики, мы возвращались совсем с другим настроением.
Должно быть я снова позабыл спрятать мысли. Потому что Двадцатая сказала:
— Нам не в чем себя винить, Вжик. От наших желаний теперь ничего не зависит. Еще хорошо, что не приказали нам сжечь всех этих людей на дороге. Мы выполнили бы приказ. Все. И я, и ты. Со знаком подчинения не поспоришь. Сегодня вар Брен нас пожалел. Осталось в нём что-то человеческое. Уверена, следующий раз арбалетные болты будут экономить. И ничего ты с этим не поделаешь, Вжик. Для того и нужны огоньки — чтобы выполнять грязную работу, на которую способны далеко не все солдаты. Именно в качестве карателей нас и будут использовать чаще всего. Мы рабы. Сделаем все, что скажут. А наши желания никого не интересуют.
А Гор вечером сообщил:
— Знаешь, друг Вжик, что-то мне разонравилось быть огоньком.
Он уселся на тумбочку у окна. Вынул из кармана маленький бумажный сверток, поджёг его кончик. Выпустил из рта струю дыма.
— Солдаты угостили тебя сигаретой?
Я видел, что Гор общался с военными (теми стрелками, что расстреливали беженцев). Не пошел к ним вместе с приятелем. Слишком велико было мое желание этих солдат сжечь. Но лицо снова меня выдало. Военные косились на меня с опаской. А вар Брен запретил мне причинять стрелкам вред. «Это война, Семнадцатый, — сказал он. — Привыкай. Не думал, что ты такой мягкотелый».
— Угостили, — сказал Гор. — И не одной. Попробовали бы они мне отказать. Я от командира запретов не получал. В отличие от тебя. Сказал уродам, что если не отдадут мне всю травку — сожгу их нафиг. И мне за это ничего не будет. Я уже в рабстве и почти мёртв. Чего мне бояться?
— Ты бы это сделал?
Гор затянулся дымом, закрыл глаза.
— После того, как они убили тех детей? — сказал он. — Легко! И даже с удовольствием. Они ведь не рабы. У них был выбор. Уроды.
И повторил:
— Мне разонравилось быть огоньком, друг Вжик. Совсем. Хочешь сигаретку?
— Нет, спасибо.
С Двадцатой я не обсуждал то, что произошло в нашем первом боевом походе.
Но после вечерней тренировки, когда мы лежали на кровати (в темноте — с того дня, как нашел в себе огонь, я впервые не испытывал желание его зажигать), она сказала:
— Сегодня я убивала не в первый раз, Вжик. Но в прошлый — все было по-другому. Я нисколько не жалею, что убила того мужчину. И сделала бы это снова.
Из соседней комнаты вновь запахло дымом. Гор не спал, опять курил. Не спали и в других комнатах — я слышал многочисленные голоса.
— За что ты его… так? Того человека. Что он тебе сделал?
— Ничего, — ответила Двадцатая. — Не успел. Но это был плохой человек, Вжик. Страшный.
Мне показалось, что она вздрогнула. Я взял её за руку.
— Почему ты так решила?
— Знаю. И кое-что видела. Сейчас кажется, что с того дня промелькнула целая вечность — столько всего со мной произошло. А ведь в реальности прошло всего три месяца. Тот мужчина принадлежал к старшей семье Великого клана Рилок.
— Рилок — клан, что воюет с колдунами?
— Да, — сказала Двадцатая. — Их еще называют Карцами. Как я уже говорила, в Селенской Империи они держат под контролем всю добычу и оптовую торговлю карцевыми зернами. Очень богатый и могущественный клан! Его старейшины в столице могут позволить себе всё, что не запретил император. Даже покупку роз.
— Ты говоришь о цветах или о женщинах? — спросил я.
— О шлюхах — таких, как я. Вар Руис кит Рилок покупал их не на ночь, и не на месяц — навсегда. Обычно так поступают, чтобы сделать из нас наложниц. Не часто, но случалось. Мы очень, очень дорого стоим! Я не преувеличиваю, Вжик. Слишком много вложили в нас сил и средств. И слишком большой мы приносим доход своим хозяевам. Вар Руис же приобретал по одной розе в год. Девочки удивлялись: зачем ему столько? Ведь при правильном уходе розы не увядают очень долго! В прошлый раз вар Руис заплатил за мою подругу Вирит. Та была всего на год старше меня. Очень красивая! Не могла она надоесть мужчине так быстро! За цвет волос ее называли Золотой розой. Меня — Чёрной. Я стала пятой, кого купил кит Рилок. И даже поначалу обрадовалась этому — ведь скоро увижусь с подругой! Я так по ней скучала!
— Зачем ему пять роз? — спросил я, когда Двадцатая сделала паузу в рассказе.
— Я не пыталась это понять, Вжик. Зачем? Розы должны дарить мужчинам радость и удовольствие. Это я и собиралась делать для нового хозяина. Так, как меня учили. А не задавать хозяину вопросы.
Я повернулся к Двадцатой. На фоне серого тюфяка четко выделялись ее короткие волосы — такого же цвета, как мои.
— Даже не задумывалась, почему тебя купили?
— Если только чуть-чуть. Я всегда отличалась непокорностью. На ум мне пришло несколько предположений. Старейшина Великого клана мог купить нас, чтобы намекнуть окружающим на свою неувядающую мужскую силу. Или для коллекции — мужчины любят собирать редкости, чтобы хвастаться ими перед друзьями и конкурентами. А может, он хотел наслаждаться нами. Как женщинами, артистками и собеседницами. Ведь каждая роза прекрасна и уникальна!
— А оказалось? — спросил я.
— Одна моя версия подтвердилась, — сказала Двадцатая. — Он собирал коллекцию. Только не такую, о какой я думала. Совсем не такую.
Голос Двадцатой дрогнул. Женщина замолчала.
Я ни о чем её не спрашивал. Дожидался продолжения рассказа.
И Двадцатая заговорила:
— Его слуги привезли меня в квартал клана Рилок к большому дому, похожему на дворец. Но повели не через парадный вход, и даже не через служебный. Укутали меня с ног до головы, пряча от чужих глаз (я сама едва видела, куда иду), и, через спрятанную в саду дверь, похожую на вход в звериную нору, по длинным коридорам под землей отвели меня в просторный зал. Я хорошо ориентируюсь в пространстве. Сообразила, что нахожусь во дворце, точнее — на одном из его подземных этажей. Но не понимала, почему меня доставили туда тайком, словно краденую драгоценность в дом бедняка. Полдня я ждала, когда обо мне снова вспомнят. Лишь ближе к вечеру ко мне спустился мой новый хозяин вар Руис кит Рилок и обрисовал мою дальнейшую судьбу. Он говорил честно, ничего не скрывал, с интересом следил за моей реакцией. Вот тогда, Вжик мне и пригодилось умение прятать эмоции.
— Что он рассказал?
— Сообщил, что как женщина я его не интересую. Он не спит со шлюхами, какими бы те умелыми и дорогими ни были, что считает нас грязью и не хочет о нас пачкаться. Что не любит ни танцы, ни музыку. А темы финансов и политику обсуждает с более компетентными в этих вопросах собеседниками. Меня приобрел, чтобы пополнить свою коллекцию. Он собирает розы. Но держит это втайне от окружающих. Чтобы производители роз не взвинтили на них цены — он не любит переплачивать. Завел меня в маленькую комнатушку и продемонстрировал свои предыдущие приобретения. Все четыре розы — в красивых позолоченных рамках. Похвастался, что обрабатывал кожу собственными руками.
— Не понял, — сказал я. — Что он тебе показал?
— Розы. Такие же, как у меня на спине. Думаю, одна из них когда-то была на теле Вирит. Трех других девчонок, которых вар Руис покупал до моей подруги, я плохо знала — они из другого питомника.
Я приподнялся на локтях.
— Ты хочешь сказать, он собирался снять с тебя кожу?
— Да. Вар Руис приказал мне раздеться и осмотрел мою спину. Помню, как он водил по ней пальцем, что-то бормотал. Признал рисунок великолепным. Сообщил, что тот вполне стоит потраченных денег.
— Но… как такое может быть? — спросил я. — Он сошел с ума?
— Не думаю, Вжик, — ответила Двадцатая. — Рассуждал вар Руис, как разумный человек. Вот только я для него была вещью. К нам, шлюхам, многие так относятся. Но мы дорогие вещи, Вжик, и обычно нас берегут. Ведь мы можем приносить пользу хозяевам дольше, чем те же огоньки.
— И ты решила убить его раньше, чем он убьет тебя.
— Нет. Я не испугалась смерти. О ней тогда даже не думала. Я вспоминала Вирит, свою подругу. Так надеялась, что увижу её снова, услышу её смех, увижу золотистый блеск кудряшек. Как можно было уничтожить такую красоту ради клочка кожи? Представила, кто из роз будет следующей, после меня.
— Совсем не испугалась смерти?
— Почему я должна её бояться, Вжик? Через час, через день, через год или столетие она придет к каждому. От нее не спрячешься. Наше счастье в том, что мы не ощутим её последствия. Но их прочувствуют наши друзья и близкие. Она принесет страдания им, не тебе. Я не испытала страх перед смертью, но решила продлить свою жизнь, пусть и ненадолго. И подарить жизнь тем девчонкам, которых вар Руис кит Рилок мог купить через год, через два… Я выпустила шипы.
— Какие шипы?
— Они есть у каждой розы. У всех разные. Об их существовании знают все. И это лишь увеличивает интерес мужчин к нам — щекочет им нервы. Мои шипы — кольцо с крохотным серебристым цветком. Внутри него скрывались три капли яда сиорской гадюки.
— И ты решила его отравить.
— Да. Я умерла, когда вар Руис выкупил меня у хозяев. Но девочки из моего питомника должны были жить и радовать собой жителей Селены. Ведь для этого их растили. А не для того, чтобы кожа с их спин украшала стены потайной комнаты. Труднее всего было заставить моего нового хозяина принять из моих рук напиток. В этом мне помогло умение скрывать мысли и эмоции, которому я тебя учу. Никто не должен знать, о чём ты думаешь, и что у тебя на душе. Пусть каждый сам придумывает объяснение твоему спокойствию.
— Во что ты подмешала яд?
— В вино. В хорошее, безумно дорогое. Яд гадюки не помешал ам Руису в последний раз насладиться восхитительным букетом вкуса и ароматом. А когда вар Руис кит Рилок упал, я отпилила ему голову. Знала, что существуют артефакты, способные нейтрализовать любой яд. Был такой у кит Рилок или нет — решила не рисковать.
Вспомнил слова Мираши: «А после такого, Хорки, совсем не важно: охотник ты, или обычный человек — и тот, и другой, лишившись головы, умирает».
— И тебя не убили за это?
— Я не стала дожидаться, пока найдут тело вар Руиса. И оставаться наедине с ним всю ночь тоже не захотела. По тому же тайному ходу вышла в сад. Меня не остановили. Я не собиралась прятаться и убегать. Была готова умереть. Но мне позволили выйти за ворота — никто не поинтересовался, кто я и куда направляюсь. Я брела по улице, пока не вышла из кварталов клана Рилок и не встретила патруль городской стражи. Сказала им, что убила человека. Думаю, они посчитали меня сумасшедшей. Но задержали. Отвели к своему начальнику. А тот, увидев на моем плече «двойку», едва не заплясал от радости. Они так и не узнали, что я была розой. В той яме я просидела недолго. Еще до рассвета меня продали клану Лизран и отправили сюда. Я слышала об огоньках. И знала, что стать одной из них — отсроченный смертельный приговор. Я его заслужила, Вжик. Но ни в чём не раскаиваюсь.
— Почему ты решила мне всё это рассказать? — спросил я.
— Хочу, чтобы ты знал, из-за чего я здесь оказалась, — сказала Двадцатая. — Раньше мне было всё равно, что ты обо мне думаешь. Прости. А теперь… вот, решила выговориться.
Раз в три дня мы ходили через портал в боевые рейды. В очень похожие на первый. Жгли чьи-то дома и убивали людей — тех, на кого указывали. Без возражений — со знаком подчинения спорить не получалось.
Двадцатая оказалась права. Арбалетные болты солдаты больше не расходовали. Повинуясь приказам вар Брена, работу палачей выполняли мы — огоньки. «Видел множество обугленных останков», — говорила Мираша. Я вспомнил её слова, когда бросил снаряд за пылающую ограду — туда, где не смолкали вопли. Не отряд ли огоньков уничтожит мое поселение?
Некоторым бойцам отряда боевые рейды пришлись по вкусу. Но не всем. Не мне, не Двадцатой и не Гору. В вечерних обсуждениях очередных приключений «за порталом» мы не участвовали.
На тренировках продолжали отрабатывать тактики работы в составе группы и отряда. Ежедневно. Запускали шары в пруд. Уже не ошибались. Даже не вспомню, когда в последний раз снаряды сталкивались в воздухе. Или кто-то сбивался с ритма.
Тренировки, прием пищи, вечер и ночь в тёмной комнате.
Лишь благодаря Двадцатой за эти дни я не разучился улыбаться.
Приевшееся однообразие закончилось, когда мы пришли утром в столовую и застали там только второй отряд. Отсутствие первого меня тогда не удивило. Временами случалось, что один из отрядов не успевал вернуться из похода до сигнала. Но в этот день первый отряд не явился и на обед.
Я сказал Двадцатой:
— Долгий у них выдался поход. Будут голодать до вечера. Может с ними что-то случилось?
— Они не в походе, Вжик, — сказала Двадцатая. — Мы в этом лагере уже пять месяцев. Сегодня на Центральной Арене Селены началась Битва Огней. Помнишь, что это? Наш клан там представляет первый отряд. Сегодня их двести сорок дней истекли, Вжик. Пришло время умереть.
После ужина мы узнали, что клан Лизран снова не сумел победить в Битве.
«Опять обосрались!» — вот что сказал о турнире вар Брен.
Я не запомнил название клана-победителя. Зачем оно мне?
Но удивился тому, что командир упомянул лишь о поражении на турнире. И ни слова сожаления о гибели отряда огоньков — только упреки и ругательства.
Уверен, то же самое он скажет и о нас. Если мы не победим.
Но нужна ли эта победа нам?
А на следующий день наши тренировки стали совсем иными.