В другой раз мы так же подробно разбирали на занятиях вопросы бомбометания. Штурман полка капитан Евграф Селиванов ставил перед летчиками различные тактические вводные. Вместе разбирали, как лучше штурмовать железнодорожный эшелон, танковую колонну, бомбить мост или переправу и почему на такие узкие вытянутые цели рекомендовалось заходить не точно по курсу, а под небольшим углом. И опять речь заходила о скорости и направлении ветра у земли, на промежуточных высотах, с учетом того, как в этом случае будет выглядеть эллипс рассеивания при бомбометании или стрельбе...
Победа в бою достигается скорее, если каждый летчик не просто слепо следует за ведущим, а и сам умеет быстро оценить обстановку, произвести необходимые расчеты, эффективно использовать всю мощь оружия и боевой техники, чтобы нанести противнику максимальный урон. Командир дивизии полковник Смоловик, начальник штаба подполковник Епанчин часто проводили занятия в полках и требовали, чтобы каждый офицер умел безошибочно ориентироваться в воздухе, коротко и ясно мог доложить обстановку и принять грамотное решение перед боем.
Наши вышестоящие командиры никогда не прерывали выступление летчика, если даже тот ошибался, и его мнение не совпадало с их мнением. Обычно руководители занятий давали подчиненному высказаться, чтобы показать всем, в чем офицер прав, а в чем заблуждается. А уж потом, если требовалось, тактично поправляли его. Такое уважительное отношение командиров развивало у воздушных бойцов творческое мышление, находчивость и уверенность в своих действиях - очень нужные на войне качества.
Итак, оперативная пауза на нашем фронте подошла к концу. Закончилась и учеба в нашей "фронтовой академии". Летчикам, техникам, воздушным стрелкам были выставлены соответствующие оценки по теоретическим дисциплинам. Оценку же по главному предмету - практике боевых действий - воздушные бойцы получат в приближающейся битве на знаменитом Курском выступе.
Хотя из прифронтовой полосы население было эвакуировано, в деревнях и селах, которые пощадила война, все внешне оставалось как при их добрых хозяевах. В садах цвели яблони, груши, вишни, а в палисадниках за калитками буйно распускались сирень и черемуха.
В весенний аромат среднерусской природы постепенно стали вплетаться запахи полевых цветов и свежего сена. Пришло лето. Засинели во ржи васильки. У полевых аэродромом мотористы и механики, соревнуясь, кто больше, собирали по просьбе столовских работников полные пилотки сочного щавеля для зеленых щей.
Иногда в утренний час, когда на траве еще блестела изумрудными каплями роса и не слышно было канонады, даже не верилось, что на земле идет война, кровопролитная, беспощадная. И только зоркие фотообъективы, установленные на наших самолетах-разведчиках, все чаще обнаруживали за линией фронта на фоне мирного ландшафта замаскированные танки, орудия большой мощности, бронетранспортеры, колонны машин, тягачей, цистерны с горючим.
Все интенсивнее становилось движение на железных дорогах. К линии фронта с запада шли эшелоны с живой силой и боевой техникой... Фашистам страшно хотелось расквитаться с нами за Сталинград, изменить ход войны в свою пользу. С этой целью они заблаговременно стянули на фронтовые аэродромы под Орел и Курск свою бомбардировочную и истребительную авиацию. С рассвета до темноты в голубом небе надсадно гудели самолеты-разведчики.
...Аэродром Шаталово под Смоленском считался у немцев базовым. Отсюда они предпринимали налеты на нашу столицу и другие города, с этого аэродрома у фашистов действовали не только бомбардировщики, но и истребители. Были все основания полагать, что и в предстоящем сражении шаталовскому аэродрому будет отведена ведущая роль. Это предположение подтверждалось всеми данными нашей разведки. На аэродромы Шаталово и Боровское в последние дни противник завез большое количество горючего и боеприпасов. По ним предстояло нанести внезапные бомбовые удары - такую задачу поставил перед нашей дивизией командующий 1-й воздушной армией.
Вся подготовка и организация боевых действий по аэродромам Шаталово и Боровское были возложены на командира дивизии полковника Смоловика. Ведущими групп в нашем полку он назначил Евграфа Селиванова, Федора Порсина, Анатолия Васильева, Николая Воздвиженского, Федора Захарова, Вячеслава Петрова и меня. Наряду с опытными летчиками участвовать в ответственном полете должна была и молодежь.
Чтобы меньше времени находиться в воздухе и использовать предрассветный час в целях внезапного подхода к объекту, наша группа - летчики, воздушные стрелки, специалисты инженерно-авиационной службы - пере-базировались на аэродром подскока в Новое Село. Отсюда ближе до Шаталово. Да и организовать взаимодействие с истребителями было легче.
Предполагалось, что дивизия нанесет одновременный удар по двум рядом расположенным аэродромам. Для подготовки такого вылета требовалось, конечно, время. Но его как раз и не хватало. В нашем распоряжении оставалась одна ночь, а вернее, полночи. В 3.00 наши штурмовики должны были быть над целью. Нужно торопиться, чтобы упредить фашистов.
...Накануне в просторном сарае собрались все экипажи, которым предстояло участвовать в штурмовке аэродромов. На стене перед нами висела карта с нанесенными маршрутами и необходимыми расчетами. В ожидании командира летчики молча рассматривали ее. Свет керосиновых ламп выхватывал из темноты знакомые лица. Последовала команда:
- Товарищи офицеры!
Вошли командир дивизии, начальник политотдела, начальник штаба и группа офицеров из управления армии.
Отдается короткий рапорт. Нам не терпится, что скажет комдив о выполнении предстоящего задания. Ведь не зря собрали всю дивизию. Вдоль стены проходят еще несколько офицеров. Узнаем командира истребительного полка. Значит, прикрытие будет. Порядок!
- Товарищи! Нашей дивизии поставлена ответственная задача: разгромить фашистскую авиацию на аэродромах Шаталово и Боровское! - начал полковник Смоловик.
Он подробно изложил очередность взлета групп, сбор экипажей в воздухе, построение боевого порядка, взаимодействие с истребителями прикрытия, профиль полета, маршруты, направления атак и уход от цели.
Закончив постановку задачи, командир дивизии сказал:
- Если нет вопросов, можно идти на отдых. С рассветом - вылет!
Наш полк должен был наносить удар по самолетным стоянкам на аэродроме Шаталово. Командир принял решение действовать двумя группами, выполняя заходы с разных направлений с минутным интервалом. Первую группу возглавлял командир полка майор Карякин. За воздушного стрелка с ним шел замполит нашей эскадрильи капитан М. Пицхелаури. С капитаном Порсиным летел воздушный стрелок Булатов, с Захаровым - Астафьев, с Анисимовым - Илясов, с Вентоменко - Смирнов. Второе звено в группе вел капитан Березин. За стрелка с ним летел тоже очень смелый боевой офицер адъютант эскадрильи Алексей Павлин. Ведущими пар были назначены опытные обстрелянные летчики, имевшие не один десяток боевых вылетов.
Вторую группу возглавлял штурман полка капитан Е. Селиванов с воздушным стрелком Аникиным. Ведомыми летели Васильев с Прирезовым, Дроздов с Дружининым, Воздвиженский с Шепыгиным, Зиновский с Добровым. Замыкающими были я с воздушным стрелком младшим лейтенантом Смирновым и Миша Бабкин с сержантом Петровским. Нам было приказано на маршруте прикрывать группу от атак истребителей и сфотографировать результаты удара по аэродрому.
Сообразуясь с обстановкой, мы должны были выполнить несколько заходов и потом возвращаться на свой аэродром самостоятельно. Нас с Бабкиным прикрывала пара истребителей. Конечно, прикрытие для такого полета не очень сильное, но все же, когда над тобой висят свои истребители, на душе спокойнее. Предполагалось, что на обратном маршруте нас встретит еще четверка "яков".
Еще не светало, когда нас поднял дежурный. Быстро вскочили и стали собираться. Сна как и не бывало. Приняли легкий завтрак. Слышно, как на стоянках гудят моторы. Это наши техники и механики готовят штурмовики к вылету.
Казалось, наш инженерно-технический состав совсем не отдыхает. Техники, механики, мотористы, специалисты разных авиационных служб последними покидают аэродром, а утром снова встречают нас на стоянках у готовых к боевому вылету самолетов.
Вот и сегодня техники уже рапортуют летчикам - штурмовики готовы к заданию. Во всем чувствуется организованность, четкость. Авиаторы понимают: задание предстоит ответственное и очень трудное. Летчики уточняют сигналы взаимодействия, интересуются метеообстановкой на маршруте и над целью. А командир уже смотрит на часы. Пора. Отдаются последние указания, порядок выруливания на старт остается без изменения. Звучит привычная команда:
- Пo самолетам!
А на противоположном конце аэродрома готовятся к вылету истребители. Это наше непосредственное прикрытие.
Едва заалела кромка неба над гребенкой дальнего леса, как ожил и загудел наш аэродром. Раскатистым эхом отозвались ему близлежащие поля. Все потонуло в железном грохоте моторов. Вот пошла на взлет первая группа. За ней - вторая. В установленном порядке взлетели и истребители.
В воздухе быстро собрались экипажи. Разговор по радио запрещен. Ведущие групп штурмовиков и истребителей качнули друг другу крылом: все в порядке. Скоро вся наша группа взяла курс на запад, как бы неся на своих крыльях предрассветную зарю.
Для достижения внезапности наш маршрут проходил над малонаселенной местностью. Штурмовики шли, прижимаясь к земле. Только истребители периодически делали подскок, внимательно просматривая пространство. Следуя в хвосте колонны, я хорошо видел их. Ударная группа терялась на фоне земли. Не видно и прикрывающих нас с Бабкиным истребителей. Наверное, они летят где-то сзади и выше нас.
Накануне вылета накоротке мы обсудили с ведущим, молоденьким усатым лейтенантом, наш боевой порядок на маршруте. Условились о совместных действиях на случай нападения истребителей противника. Тут же Миша Бабкин пошутил над воздушным стрелком - серьезным и малоразговорчивым младшим лейтенантом Смирновым, чтобы тот в суматохе боя не ударил по своим истребителям.
Это он намекнул Смирнову на давнишний случай, когда в одном из своих первых боевых вылетов тот принял наш Як-1 за "мессершмитт" и не на шутку перепугал меня: в те секунды наш самолет планировал на посадку и представлял собой хорошую мишень для противника. Долго потом еще острые языки не давали покоя оконфузившемуся "стрелкачу".
О месте истребителей сопровождения в полете у штурмовиков не было единого мнения. Мы в полку всегда придерживались принципа, что командиру группы "маленьких" видней, где им находиться: выше, справа, слева, сзади... Меня, например, всегда удивляло, когда ведущий прикрываемой группы вдруг начинал командовать: "Маленькие, подойдите ближе!" Этим самым он лишал истребители маневра, их важнейшего, наряду с огнем, оружия в бою.
Непосредственное прикрытие штурмовиков или бомбардировщиков - нелегкая боевая задача. От истребителей требовалось хорошее знание тактики противника, всех его уловок, применявшихся им для того, чтобы обмануть бдительность группы прикрытия, увести ее подальше, сковать боем, а затем напасть на наши экипажи.
Первая группа штурмовиков с малой высоты сбросила бомбы на аэродромные стоянки. Через несколько секунд мощная взрывная волна подняла в воздух обломки вражеских самолетов. Наши истребители энергично отвалили в сторону с набором высоты. Не хватало еще им попасть под взрывную волну от бомб своих штурмовиков.
Не успели осесть фонтаны первых мощных взрывов, как вторая группа Ил-2 ударила по самолетным стоянкам эрэсами и из пушек, а затем обрушила на цель бомбы. Вдогонку уходящим штурмовикам потянулись огненные цепочки - наконец открыла огонь зенитная артиллерия гитлеровцев. Проснулись, вояки! Настал и наш с Бабкиным черед. Смотрю на идущую впереди группу. Заколыхался строй "ильюшиных". Ведомые выполнили противозенитный маневр. И опять наши истребители прикрытия стремительно взмыли вверх. Правильно, подальше от греха. Прижимаясь к земле, подхожу к аэродрому. Теперь надо перебороть себя, набрать высоту, сосредоточиться и пройти по прямой над целью.
Такая у нашей пары задача - сфотографировать аэродром, привезти фотоснимки, которые покажут результаты работы товарищей. Трудно заставить себя лететь в самую гущу огня, но приказ есть приказ. Беру штурвал на себя, бросаю взгляд на высотомер: стрелка медленно ползет вправо, высота - заданная. Впереди по курсу аэродром. Не могу определить его границы, вижу только клубы дыма, пыли и языки огня. Включаю фотоаппарат и стараюсь выдержать прямую.
Слева и справа мечутся огненные трассы "эрликонов". По курсу вспыхивает множество багровых бутонов. Затем они седеют и висят в воздухе, словно ватные хлопья. Красивое зрелище, но подальше бы от этой красоты. Инстинктивно втягиваю голову в плечи. Хочется сделаться маленьким, незаметным. Вдруг слышу сильный удар: "Тррах!" Взрыв произошел где-то внизу, под самолетом. А через пару секунд снова подбросило машину: кажется, задело левую плоскость. Мгновенно проходит оцепенение. Мысль работает четко и ясно. Еще немного надо пройти по прямой, а потом можно будет бросить машину вниз, в сторону - выйти из этого огненного шквала. Но пока рано.
Что-то кричит воздушный стрелок - в этом хаосе разобрать невозможно. Наш штурмовик опять вздрагивает, в кабину врывается дым. Слышу пулеметную дробь. Догадываюсь - стрелок открыл огонь из крупнокалиберного пулемета.
Со скольжением на левое крыло перевожу самолет на снижение. Бросив мгновенный взгляд вправо, вижу, как мой ведомый повторяет маневр, его машина тоже в белых хлопьях.
Вывожу штурмовик у самой земли. В горячке не замечаю, что самолетом стало трудно управлять. Он как-то нехотя реагирует на отклонение рулей, заваливается влево. Смотрю на левую плоскость. Рваными краями топорщится законцовка крыла. В левом элероне зияет дыра, ленточки перкалевой обшивки трепещут в воздушном потоке. Стрелок докладывает, что и в фюзеляже большая пробоина. Полету она пока не мешает. Разве только съедает скорость. Но она у нас и так значительно упала. Повреждения определять пока некогда. Опять осторожно пробую управление. Самолет хотя и вяло, но слушается. Запрашиваю по радио ведомого:
- Бабкин, как дела?
- Порядок, командир. Только стрелок что-то молчит. Я выйду вперед, а вы посмотрите, что с ним.
Прибираю газ, пропускаю вперед ведомого. Во второй кабине вижу бледное лицо стрелка. Он что-то показывает руками. Живой! Значит, у Бабкина все в порядке. Хочется думать, что отделались только пробоинами. Через несколько минут - линия фронта, а там рукой подать до нашего аэродрома.
Теперь уже меня беспокоила судьба летчиков из наших ударных групп. Удалось ли им избежать встречи с истребителями противника? Пробились ли сквозь зенитки? Все ли возвратятся домой?
После того как первая группа отошла от вражеского аэродрома, командир полка обратился к ведомым:
- Запросите у воздушных стрелков о результатах работы.
В этот раз воздушные стрелки тоже вели огонь по цели. Мастера меткого выстрела отчетливо видели, как взрывались наши бомбы на стоянках вражеских самолетов. Расходились мнения лишь в количестве уничтоженных машин. Назывались разные цифры. Это и понятно. При массированной бомбежке за считанные секунды трудно определить число сгоревших самолетов. Но зато все стрелки докладывали о том, что у аэродрома взорвано огромное бензохранилище...