Очень много внимания уделял Михаил Алексеевич Лозинцев обобщению лучшего боевого опыта и передаче его летчикам, техникам, воздушным стрелкам, механикам. Первым из политработников он поддержал командиров в том, чтобы каждого летчика убедить, заставить тщательно готовиться к любому боевому вылету. Начальник политотдела не только поддержал, но и помог командирам организовать в подразделениях надлежащий контроль. Не было в нашем соединении такого хорошего, доброго дела, в котором не принял бы участия полковник Лозинцев.
По-отечески заботливо относился полковник Лозинцев к молодежи, верил в нее, всячески старался выдвигать способных летчиков на командирские должности.
Правда, Карякин и Селиванов не очень охотно отдавали своих пилотов на выдвижение в другие части. Но начальник политотдела не отступал. Он убеждал командиров, что их воспитанники - наследники и продолжатели боевой славы части - щедро отдадут другим то, чему сами научились в передовом коллективе, у хороших наставников.
Часто беседовал полковник Лозинцев с летчиками об их боевой работе. Вместе с ними он анализировал тактику фашистских летчиков в различных видах боя, советовался, какие контрманевры можно противопоставить противнику. А от политработников требовал широко пропагандировать опыт наших лучших воздушных бойцов, самоотверженный труд инженерно-технического состава. Начальник политотдела учил воинов сочетать в бою стойкость с умением, мужество с творчеством и боевым мастерством.
Михаил Алексеевич никогда не упускал возможности встретиться с летчиками, техниками, механиками и другими специалистами, чтобы поговорить с ними по душам, услышать живое солдатское слово, помочь воинам добрым советом, воодушевить их на славные ратные дела.
Анализируя вместе с товарищами те тяжелые бои, которые вела наша 233-я штурмовая авиационная дивизия под Москвой, на Курской дуге и у "смоленских ворот", полковник Лозинцев часто говорил нам о неотделимости идеологической и организаторской работы, одобрял действия тех командиров и политработников, которые воспитывали у летного и инженерно-технического состава высокую сознательность, стойкость в бою, мужество и отвагу.
Обычно после бесед с солдатами и офицерами говорил с гордостью: "Какой у нас замечательный народ! Его не победит никто. Верность делу Ленина, высокий боевой дух, непоколебимая убежденность в своей правоте, готовность выполнить любую задачу - вот качества человека, делающего победу над фашизмом".
И он писал в партийных билетах погибших волнующие и гордые слова: "Коммунист... погиб в бою, до конца выполнив свой воинский долг". Это было, пожалуй, одной из самых трудных обязанностей начподива.
Но на место погибшего в строй вставали десятки молодых борцов за наше правое дело. Полковник Лозинцев охотно давал рекомендации в партию тем, кто храбро и умело вел себя в бою. Когда погиб капитан Малинкин, трое молодых летчиков нашей эскадрильи подали заявления с просьбой о приеме в партию. В их числе было и мое. Одну из рекомендаций мне дал полковник Лозинцев. И на партийном собрании он горячо поддержал наши кандидатуры.
Нас принимали как особо отличившихся в боях. Но перед коммунистами полка, настоящими героями, наши боевые дела казались нам незначительными, будничными. Мы видели это и стремились к большему. Наш боевой путь еще только начинался. Чтобы оправдать доверие коммунистов-однополчан, тех, кто голосовал за нас, хотелось совершить что-то значительное, немедленно вылететь в бой.
И вот однажды перед боевым вылетом к моему штурмовику подошел полковник Лозинцев. В руках он держал только что выписанный партийный билет в красной обложке. Вручив его мне, начальник политотдела крепко пожал руку и сказал, напутствуя:
- Делом оправдайте высокое звание коммуниста!
Часто можно было встретить нашего начальника политотдела на старте, на командном пункте, на стоянке, и всюду он был нужен людям. Изо дня в день Михаил Алексеевич активно вникал в жизнь дивизии. Он жил вместе с нами от боя до боя. Провести перед вылетом собрание, организовать беседу, политическую информацию, вручить товарищу партийный билет, приступить на митинге, выпустить листок-молнию о героях боев - в этом полковник Лозинцев видел глубокий смысл и призвание политработника.
Высокая идейность летного и инженерно-технического состава, неколебимая вера в победу и в правоту нашего дела - все это воспитывалось в сердцах воинов кропотливой, порой незаметной партийно-политической работой наших лучших пропагандистов и агитаторов, пронизывавшей, по существу, всю жизнь боевых полков.
Глава шестая. Здравствуй, край партизанский
В начале 1944 года в ходе боев войска нашего фронта освободили Рогачев, Калинковичи, Мозырь, подошли к Витебску и Бобруйску. Они заняли выгодные рубежи, с которых летом началась знаменитая Белорусская операция "Багратион".
30 мая мы перебазировались ближе к фронту, на аэродром Монастырщина. Наш полк полностью был укомплектован личным составом и боевой техникой. В боевом строю прибавилось летчиков, воздушных стрелков, техников, авиационных механиков, оружейников. На аэродром было завезено достаточное количество горючего и боеприпасов.
Скорые перемены, которых ждали на фронте, благотворно влияли на настроение личного состава. Летчики, воздушные стрелки, инженеры, техники, младшие специалисты и воины авиационного тыла тщательно готовились к предстоящим боям.
Придавая огромное значение быстрейшему освобождению Советской Белоруссии, Ставка Верховного Главнокомандования решила усилить авиацию на западном направлении за счет 4-й воздушной армии.
Это было сколоченное авиационное объединение, накопившее к тому времени большой боевой опыт на Юго-Западном фронте, при защите Кавказа, в боях на Кубани и в Крыму. Командовал тогда 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации Константин Андреевич Вершинин.
Наша 233-я Ярцевская штурмовая авиационная дивизия передавалась в состав этого прославленного объединения. Командованию и всему личному составу было ясно, что такая передача - не просто формальный акт. Прежде чем посылать наших летчиков-штурмовиков в бой, командующий решил проверить их выучку. Было проведено тактическое учение, на котором летчики отрабатывали действия по переднему краю обороны противника.
На полигон привезли много трофейных танков, орудий, автомашин, закрасили старые пробоины, и мы вторично стали бить этот ставший мишенями хлам.
Группы ходили на малой высоте. Штурмовики наносили сосредоточенные удары, согласованные по месту и времени.
За работой летчиков наблюдали генерал Вершинин, офицеры штаба армии, работники политотдела. Наши товарищи, как говорят, показали товар лицом. Ни одна группа не опоздала с выходом на цель. Все бомбы и снаряды штурмовики уложили по мишеням. Ни разу не нарушилась двусторонняя связь командного пункта с экипажами. Отлично была выполнена и тактическая вводная с перенацеливанием групп в воздухе.
- Хорошо действуют! - так оценил нашу работу командующий.
На учении присутствовал командир 230-й штурмовой авиационной дивизии Герой Советского Союза генерал-майор авиации Гетьман. Командующий показал на очередную нашу группу над полигоном и, обратившись к Гетьману, сказал:
- Да, лихие ребята в двести тридцать третьей дивизии. Есть чему поучиться у них.
Исполнялось три года со дня вероломного нападения фашистской Германии на Советский. Союз. Советский народ и его армии сдержали натиск многомиллионной армии противника, нанося ему невосполнимые потери в живой силе, вооружении и боевой технике. Фашистская свора, с огнем и мечом прошедшая по городам и селениям десяти eвропейских государств, выдохлась, а ее военная машина стала давать осечку на нашей земле. Уже в первый военный год советские войска разгромили гитлеровцев под Москвой, уничтожив их отборные ударные группировки. Затем последовали Сталинград, Курская битва, Смоленск, победы под Севастополем и на Карельском перешейке, под Ленинградом и Новгородом. Наши войска форсировали также крупные водные преграды, как Дон, Северский Донец, Десна, Волхов, Днепр, Южный Буг, Днепр, Прут, Серет, Нарва, Свирь, и тем самым показали, что все валы и крепости, о неприступности которых разглагольствовали гитлеровские генералы, не могут устоять перед силой советского оружия.
Успехи на фронте поднимали боевой дух наших авиаторов. Мы ждали начала наступление.
...Еще не светало, когда меня разбудил посыльный.
- Срочно на КП!
Там над картой склонились командир полка, начальник штаба и оперативный дежурный капитан Беклемишев. Начальник штаба водил карандашом вдоль линии фронта. Она проходила по реке Проня. За рекой - позиции немецких войск.
Командир оторвал взгляд от карты, чтобы выслушать мой доклад, и сказал:
- Полетите фотографировать, передний край обороны противника.
За несколько дней до предстоящего вылета полковые умельцы приспособили на моем самолете аэрофотоаппарат для выполнения перспективного фотографирования наземных объектов из кабины воздушного стрелка.
Для того чтобы, скажем, сфотографировать передний край обороны противника, требовалось пролететь вдоль линии фронта, направить аппарат перпендикулярно курсу самолета под небольшим углом к горизонту. В таком положении воздушный стрелок мог фотографировать из своей кабины участок вражеской обороны в несколько километров.
Об этой рационализации было доложено начальнику штаба. Майор Поляков заинтересовался нашей работой и предложил опробовать аппаратуру в воздухе. Сделать контрольные снимки взялся адъютант эскадрильи лейтенант А. Павлин. Он был инициатором этого эксперимента. Перед вылетом пришлось еще кое о чем подумать. Для бокового перспективного фотографирования нужно было снимать подвижную часть фонаря кабины воздушного стрелка. Но при этом возникла опасность: при маневре самолета стрелка могло выбросить из кабины. Нужно было изобретать и привязную систему.
Мой самолет, "двоечка", частенько был объектом всевозможных экспериментов. На капоте мотора мы приклепали штырьки, на бронестекле нарисовали различные метки: черточки, кружки. Это все творчество летчиков. Для лучшего прицеливания. В задней кабине была установлена вторая приборная доска: на ней указатели скорости, высоты, другие приборы. Это - работа воздушного стрелка. В гондолах шасси рационализаторы установили аппараты для фотографирования результатов атаки - об этом позаботился начальник разведки полка. В фюзеляже стоял второй передатчик, установленный по рекомендации начальника связи. Прямо-таки не боевой самолет, а летающая лаборатория.
А теперь нужно было снимать фонарь задней кабины, проводить там дополнительную электропроводку для управления фотоаппаратом, приспосабливать привязную систему. Такую переделку уже не мог выдержать мой доселе терпеливый механик. Против был и старший техник эскадрильи С. Репин. Гроза пришла, откуда мы ее и не ожидали. Инженер полка майор Воротилов категорически запретил снимать фонарь стрелка.
- Не позволю самовольничать! - возмущался он.
Ничего не оставалось делать, как снова идти к командиру полка. Наконец согласие было получено. Всех удалось убедить, что дело задумано хорошее и его надо довести до конца.
Первым объектом фотографирования избрали свой аэродром. Здесь мы знали каждый кустик, каждую тропинку, а знакомую местность легче дешифрировать. Пробный полет был выполнен успешно. После посадки фотоаппарат бережно сняли и отнесли в фотолабораторию.
- Пусть проявит пленку начальник фотослужбы, а то еще засветят эти ребята, - выразил недоверие фотолаборантам лейтенант Павлин.
Но напрасно беспокоился Павлин. Специалисты отлично обработали фотопленку. Изготовленный фотопланшет показали командиру полка. Результаты превзошли все ожидания. Как на ладони получился на фотографии наш аэродром. На переднем плане - землянка командного пункта, штурмовики первой эскадрильи, а дальше рассредоточенные машины второй эскадрильи, бомбосклад. Рационализаторское предложение было принято.
И вот сегодня у меня боевое задание - сфотографировать передний край обороны противника. Снимки очень нужны нашим наземным войскам.
Поставив задачу, командир коротко объяснил обстановку:
- Вас будут прикрывать шесть истребителей. Встреча с ними - над городом Мстиславль. Западнее его из белых полотнищ выложат стрелу острием на запад и поставят белые дымы.
Взлетаю, делаю круг над аэродромом и беру курс на Мстиславль. Над городом нас поджидали три пары наших истребителей. В сопровождении такого эскорта лечу вдоль дороги Мстиславль - Рясна.
- Видно, неспроста нас сегодня так охраняют, - слышу голос Леши Павлина, летящего за воздушного стрелка и главного фотографа.