Чтобы не потерять скорость, привычным движением перевожу самолет в планирование. Стрелок докладывает:
- За самолетом - дымный след. Огня не видно.
Отвечать Нечипуренко некогда. Надо быстро решать - покидать самолет или производить посадку. Но куда?
Каждая секунда съедает десятки метров высоты. Куда же нас вынесет? Эх, перетянуть бы Неман. А за ним - спасение. Прыгать уже поздно. Самолет стремительно приближается к земле, затем проносится над самой водой. Еще чуть-чуть - и мы будем на своей территории. Шасси не выпускаю. При посадке вне аэродрома делать это не рекомендуется: на пробеге можно наскочить на препятствие и перевернуться.
Беру ручку управления на себя, хочу задрать нос самолета и уменьшить угол снижения. Машина не слушается, теряет скорость и с правым креном падает за рекой. Наскочив на обочину канавы, она рекошетирует, снова плюхается и выскакивает на засеянное поле.
Во время первого касания меня бросило на приборную доску, а затем стало кидать по кабине от борта к борту. Я потерял представление, в каком положении находится самолет. Ручка управления выскочила из рук. Да она и не нужна уже, эта ручка. Ноги заблаговременно снял с педалей, задрал вверх и уперся ими в приборную доску. Такая поза при лобовых ударах наиболее безопасна. Она позволяет сосредоточиться, спружиниться и все перегрузки принимать на ноги. Меньше опасность удариться головой о прицел.
Самолет пробороздил еще несколько десятков метров и наконец остановился. Через остекление фонаря ничего не видно. Сверху кабина завалена всяким мусором.
Нащупав ручку, с трудом открываю фонарь. Расстегиваю лямки парашюта и стараюсь выбраться из кабины. Чувствую боль в правом колено, очевидно, ушиб ногу при первом ударе. Саднит правый висок. Кисть правой руки в крови. Тяжело опускаюсь на плоскость, хватая ртом воздух. Вот она, война! Не из одних побед состоит...
Стрелок тоже открыл фонарь. Догадываюсь, что и у него не все благополучно. Из-за высокой ржи мне ничего не видно вокруг. А встать не могу: не слушается нога.
- Командир, немцы! - вдруг крикнул Нечипуренко, быстро захлопнув фонарь своей кабины и приготовив пулемет.
Рассыпавшись цепью, к нам приближалась группа солдат - человек двадцать двадцать пять. Мне видны только их головы, они идут напрямик по нескошенному ржаному полю.
Стрелок уже готов открыть огонь. Превозмогая боль, снова забираюсь в кабину и закрываю фонарь. Вынимаю пистолет.
- Огонь открывать по моей команде! - приказываю стрелку.
"Вот тебе и своя территория..." - говорю себе и лихорадочно ищу выход из положения. Самолет беспомощно распластался на земле. Вперед, правда, можно стрелять из пушек и пулеметов. Но они неподвижны. Хвост прикроет своим огнем стрелок, а для обороны флангов приходится рассчитывать только на пистолет с двумя обоймами.
Пока я перебирал варианты боя, солдаты были уже рядом. Вдруг слышу: - Эй, летчики! Погодите стрелять - тут свои!
Как все-таки мил в такую минуту родной язык! Мы сняли с самолета радиостанцию, часы и захватили парашюты - все, что можно унести с собой. Пехотинцы оказали нам медицинскую помощь, накормили солдатским обедом и посадили в попутную машину, пообещав охранять самолет до прибытия техников. Через несколько часов мы добрались до аэродрома, где базировался наш братский штурмовой авиационный полк. А к вечеру мы уже были в кругу боевых товарищей.
Здесь нас ждали печальные вести. С задания не вернулись, еще два экипажа: Анатолия Васильева и Алексея Семенова. В одном вылете, оказывается, были сбиты три командира эскадрильи.
Анатолий Васильев произвел посадку на своей территории и на следующий день прибыл со своим стрелком в полк. Старший лейтенант Семенов и его стрелок сержант Чухновский погибли. Когда их самолет, объятый пламенем, вошел в пикирование, Алексей Семенов последним усилием направил его на скопление вражеских танков. Так наш лучший боевой друг повторил бессмертный подвиг капитана Гастелло.
В тесном взаимодействии с наземными частями и соединениями штурмовики продолжали наращивать свои удары по врагу, с каждым днем нанося ему все большие потери. С начала наступления и до 1 августа нашей дивизией было совершено 2000 боевых вылетов, уничтожено около 1500 автомашин, 121 танк, разрушено четыре переправы, взорвано пять железнодорожных эшелонов с живой силой, оружием и боевой техникой противника.
За успешное выполнение заданий командования в боях по освобождению Белоруссии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 июля 1944 года наша 233-я штурмовая авиационная дивизия была награждена орденом Красного Знамени. Приказом Верховного Главнокомандующего за обеспечение успешных действий наземных частей при освобождении городов Волковыск, Гродно и Белосток 198-й штурмовой авиационный полк получил наименование Волковыского, 62-й штурмовой авиационный полк - Гродненского и 312-й штурмовой авиационный полк Белостокского.
В августе нашу боевую работу сильно осложняли грозы. Как ночь - так гроза. При ослепительном блеске молний на аэродром обрушивалась лавина воды. А по утрам на летном поле стояли озера.
Летчикам, конечно, нелегко было поднимать в воздух тяжело груженные самолеты с раскисшего грунта. Трудность состояла еще и в том, что на разбеге сильно забивались грязью маслорадиаторы. Это приводило к перегреву масла в полете, что, в свою очередь, грозило выходом из строя двигателя. Как же быть? Летчики и техники искали решении и не находили. Выход из создавшегося положения подсказал нам один из механиков.
- А вы взлетайте с закрытыми маслорадиаторами, - посоветовал он, - и открывайте заслонки уже после отрыва.
Доброму совету последовали все. Получилось просто здорово: во-первых, моторы перестали греться, во-вторых, у механиков отпала необходимость каждый раз чистить радиаторы. Этим столь несложным приемом мы потом с успехом пользовались до самого конца войны, как, впрочем, и многими другими новшествами, которые вносили рационализаторы и изобретатели в эксплуатацию и обслуживание самолетов.
Подобных примеров инициативы и творчества на фронте было великое множество. Инженерно-технический состав показывал свою сметку в работе, стремясь ускорить подготовку машин к боевому вылету. Летчики, открывая новые возможности штурмовика, упорно совершенствовали тактику.
Однажды в боях за Волковыск группе Героя Советского Союза капитана Ф. Башкирова была поставлена задача нанести штурмовой удар по танковой колонне противника, насчитывавшей более сорока машин. Гитлеровцы спешили в город. На глазах у наших летчиков колонна противника вдруг разделилась. Основная ее часть продолжала движение по шоссе на Волковыск, а машин двенадцать свернули влево на полевую дорогу.
Перед капитаном Башкировым встал вопрос, требовавший немедленного решения: какую группу штурмовать? Летел он четверкой. Ударить по обеим колоннам ведущий считал нецелесообразным - слишком мало для этого сил. Заманчивым казалось нанести удар по большой группе танков, направлявшихся в город.
Но летчик принял другое решение. Он хорошо знал наземную обстановку. Наши наземные части атаковали город с юго-востока. Значит, танки гитлеровцев, свернувшие на полевую дорогу, предназначались для удара им во фланг. Своим выходом на наши коммуникации фашисты замышляли отрезать передовые советские подразделения. Грамотно оценив обстановку, капитан Башкиров с ведомыми нанес удар противотанковыми бомбами по танкам противника, нацелившимся на наш фланг. А о второй танковой колонне, направлявшейся в Волковыск, он доложил на станцию наведения. Ее настигла восьмерка наших штурмовиков, срочно поднятая для этой цели с аэродрома. Так инициатива капитана Баппшрова, его творческое отношение к решению боевой задачи помогли летчикам одержать победу.
В то время как наша пехота, поддержанная артиллерией и танками, вела бои на улицах города, в воздухе одна за другой проносились группы штурмовиков и истребителей. Одни наносили удары по опорным пунктам противника, другие патрулировали, расчищая нашим самолетам небо над целью.
Но вот под крылом Ил-2 с оглушительным треском разорвался зенитный снаряд. Осколки повредили мотор, пробили элерон. Поврежденная машина отстала от строя и могла стать добычей "мессеров" или "фокке-вульфов". Но ведущий группы истребителей сопровождения старший лейтенант Н. Суни-оглы заметил отставший Ил-2. Передав командование своему заместителю, он решил прикрыть подбитый штурмовик.
Не прошло и трех минут, как четыре "фокке-вульфа" попарно атаковали наш "як". Гитлеровцы, видимо, решили сначала сбить мешавший им истребитель, а потом расправиться со штурмовиком.
Численное превосходство врага не смутило советского летчика. Он был готов до конца выполнить свой долг. Закончив боевой разворот, Суни-оглы оказался выше противника и тотчас смело атаковал гитлеровцев со стороны солнца. С короткой дистанции советский летчик влепил длинную очередь в кабину "фоккера". Тот перевернулся на спину и отвесно пошел к земле.
- Спасибо за помощь!
Суни-оглы продолжал вести неравный бой. Но после потери одного самолета у фашистских летчиков поубавилось прыти. Вскоре они отстали. А Суни-оглы сопровождал Ил-2, пока тот не совершил посадку на своем аэродроме. В этом трудном воздушном поединке старший лейтенант Суни-оглы одержал свою девятую победу.
На разборах полетов, во время бесед агитаторов, на конференциях по обмену опытом, в боевых листках, армейских и фронтовых газетах рассказывалось о наиболее ярких примерах инициативы и творчества наших воздушных бойцов. Благодаря хорошо поставленной устной и печатной пропаганде передовой опыт получал быстрое распространение в звеньях и эскадрильях, его брали на вооружение летчики всех полков.
...Отступая, фашисты уже не могли надежно прикрыть с воздуха свои мотоколонны от нашей штурмовой авиации, действовавшей с малых высот. Ни истребители, ни зенитки не обеспечивали врагу безопасность движения на дорогах. Тогда гитлеровцы стали включать и свои автоколонны танки. Во время наших штурмовок они открывали по советским самолетам огонь из пушек и пулеметов, пытаясь заставить нас действовать с больших высот.
Этот прием врага первым в полку обнаружил лейтенант Бабкин. У него в крыле самолета разорвался снаряд.
- Думал, зенитки стреляют, - рассказывал летчик. - Но во втором заходе пригляделся, смотрю, по нашей группе бьют танки.
Для уничтожения их летчик предложил тот же способ борьбы, что и с вражескими зенитками. Выделенные самолеты специально загружали ПТАБами. Экипажи получали задачу обнаруживать во вражеских мотоколоннах бронированные машины и бить по ним.
Капитан Иван Занин предложил не совсем обычный порядок расходования боекомплекта. В редких случаях он делал один заход на объект. Обычно летчик распределял весь бомбовый груз на 2 - 3 захода. Первая атака у него была пристрелочная. А потом уже летчик наносил основной удар. Если же обстановка вынуждала Занина ограничиваться одним заходом, например при уничтожении переправы, эшелона или мотоколонны, то его группа обычно сразу поражала цель по всей ее длине. Используя этот метод, капитан Занин успешно громил вражеские переправы.
Много творческой инициативы проявлял при вылетах на боевое задание штурман нашего полка первоклассный воздушный боец майор Михаил Ступишин. Особенно хорошо удавались ему штурмовые удары по точечным целям: минометным и артиллерийским батареям, командным пунктам, танкам и штабным машинам. Майор Ступишин хорошо знал не только тактику воздушного противника, но и основы общевойскового боя.
Действуя над передним краем, он молниеносно ориентировался в обстановке и уничтожал те цели, которые больше всего мешали нашей пехоте. И нас учил майор Ступишин, как можно быстрее замечать с воздуха танкоопасные направления, по демаскирующим признакам обнаруживать исходные позиции танков. Они, как правило, сосредоточивались у опушек леса, в лощинах, за домами населенных пунктов. Гаубичные и минометные батареи мы искали обычно на обратных скатах высот.
Инициатива и творчество позволяли нам успешно преодолевать тактический шаблон и стереотипные действия при выполнении сложных заданий. Так, однажды "сработала вхолостую" четверка штурмовиков под командованием лейтенанта В. Суздальцева. При подходе к переправе, которую предстояло уничтожить, штурмовики были встречены сильным зенитным огнем.
Оказавшись в зоне сильного обстрела, ведущий продолжал вести группу, не сделав даже попытки выполнить противозенитный маневр или подавить огонь зенитных батарей. В результате один наш самолет был подбит и сел на вынужденную, строй рассыпался. Экипажи поспешно сбросили бомбы и ушли от цели. На аэродром штурмовики возвращались самостоятельно, по одному.
Тут следует сказать, что главная ошибка была допущена ведущим не над целью, а значительно раньше - на земле. При подготовке к вылету у него имелось достаточно времени, чтобы основательно изучить задание с ведомыми. Он же ограничился лишь краткими указаниями о времени вылета, построении боевого порядка, уточнением мелких деталей. Летчики не знали обстановки в районе цели, ни один экипаж не был выделен для борьбы с зенитками, не определен способ выполнения атак и порядок сбрасывания бомб. И вполне естественно, что после такой поверхностной подготовки вылет оказался малоэффективным.
А примерно через час переправу гитлеровцев поднял на воздух капитан Васильев со своими ведомыми. И решил он эту задачу, что называется, мастерски. Его группа ушла за реку на десять - пятнадцать километров в немецкий тыл. Над вражеской территорией штурмовики развернулись и со снижением пошли в атаку.
Экипажи внезапно появились над целью. Их даже не ждали вражеские зенитчики. Бомбы были сброшены с большой точностью. "Сотки" разметали понтоны и уложенный на них деревянный настил. Несколько машин было сметено взрывной волной с переправы. Перед переправой возникла пробки. В образовавшемся скоплении транспорта возникли пожары.
Два примера выполнения, по существу, одной и той же боевой задачи - два вылета, а как разительно отличаются их результаты. Эти вылеты послужили предметным уроком для всех нас. Тут хочешь или не хочешь, а согласишься: где разумное тактическое мышление - там победа. Где царит шаблон - там неудачи. Конечно, нельзя ждать инициативы от неподготовленного экипажа. Трудно учить летчика в воздухе, когда он уже вылетел в бой. Поэтому надо заблаговременно дать ему определенный запас знаний и навыков на земле, вооружить опытом в тренировочных полетах на бомбометание и стрельбу.
Выполнение любой боевой задачи требовало также высокой организованности и дисциплины. У каждого летчика и воздушного стрелка нужно было воспитывать чувство ответственности за порученное дело, прививать авиаторам смелость, отвагу, мужество, заботливо собирать крупицы боевого опыта и обобщать его, направляя инициативу и творчество на повышение эффективности штурмовых ударов по противнику.