Командир полка не сомневался, что такую боевую задачу наверняка поставит перед нами командование. И он даже наметил экипажи, которые, имея достаточный опыт, могут ее решить.
Теперь в моем планшете лежала карта с маршрутом: Кагул - Берлин Кагул.
Мы тут же условились держать этот маршрут в строгой тайне.
Евгений Николаевич был прав. Идея бомбовых ударов по Берлину в те дни вынашивалась и в высших сферах военно-морской авиации. Подробности этого замысла дошли до меня позже. Но поскольку они представляют известный интерес, не лишне рассказать, как это было.
Много лет спустя, когда я возглавлял штаб авиации Военно-Морского Флота, нарком военно-морских сил адмирал Николай Герасимович Кузнецов поведал мне в одной из непринужденных бесед историю этого смелого замысла. Я не только хорошо запомнил его рассказ, по, придя вечером домой, записал суть его в своем дневнике. Вот как, по словам Н. Г. Кузнецова, складывались обстоятельства.
В двадцатых числах июля 1941 года к адмиралу Н. Г. Кузнецову обратился генерал-лейтенант авиации С. Ф. Жаворонков, командующий ВВС Военно-Морского Флота:
- Вношу на ваше рассмотрение вопрос об ответном бомбовом ударе по Берлину силами минно-торпедной и бомбардировочной авиации Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов.
В состав авиационной группы специального назначения предлагалось включить до 70 хорошо подготовленных экипажей самолетов ИЛ-4, причем без значительного ущерба для фронтов.
- Вопрос сложный и весьма существенный, - ответил после некоторых размышлений нарком. - Пусть специалисты штаба ВВС все тщательно взвесят, проанализируют, и тогда будем решать.
В штабе ВВС основательно занялись этим делом. Рассмотрели разные варианты, учитывали возможные трудности и препятствия. Главная трудность состояние аэродромов на острове Сааремаа. Их грунтовые взлетно-посадочные полосы длиной 1100 метров внушали некоторые опасения. Требовалось удлинить их. Не все устраивало специалистов и с точки зрения базирования самолетов ИЛ-4 на этих аэродромах. Контр-адмирал В.А. Алафузов, кроме того, обращал внимание на сложность обстановки в Эстонии, где 8-я армия Северо-Западного фронта под натиском превосходящих сил противника с боями отходила на север, к Финскому заливу.
- Что получится, - спрашивал он, - если главная база КБФ - Таллин и все острова Моонзундского архипелага окажутся вдруг отрезанными, останутся в глубоком тылу? Это же неминуемо скажется на условиях базирования самолетов ИЛ-4 на острове Сааремаа, а стало быть, затруднит их полеты на Берлин.
Да, риск был велик. Ответственность организаторов дерзкой по замыслу операции была исключительна. И все же мнение в штабе было единым: осуществить полет. В ответ на бомбардировку немцами Москвы ударить с воздуха по Берлину.
- Ваше предложение я доложу Верховному Главнокомандующему, - ответил Н. Г. Кузнецов Жаворонкову. - А вы вместе со своим штабом еще и еще раз взвесьте все за и против. Проверьте тщательно все расчеты.
26 июля Н. Г. Кузнецов был у И. В. Сталина. Закончив доклад о положении на флотах и ответив на вопросы Верховного Главнокомандующего, адмирал развернул на столе карту Балтийского моря и сказал:
- У нас, в штабе ВВС, возникло мнение нанести ответный бомбовый удар по Берлину силами минно-торпедной авиации двух флотов - Балтийского и Черноморского.
Сталин посмотрел на карту. Устремил взгляд на жирно прочерченную линию, соединяющую эстонский остров Сааремаа со столицей Германии.
- Операция выполнима, хотя и риск велик, - комментировал нарком. - Вот и наши расчеты.
Рядом с картой легла на стол табличка со всеми исходными данными специалистов, которым поручалось произвести тщательные расчеты.
Сталин внимательно просмотрел табличку, подумал и коротко сказал:
- Оставьте все это у меня.
На другой день Н. Г. Кузнецова вызвали к Верховному Главнокомандующему.
- Вернемся к вашему предложению, - сказал Сталин, как только адмирал подошел к его столу. - Ставка разрешает вам, товарищ Кузнецов, нанести удар по Берлину в ответ на бомбардировку Москвы немецкой авиацией.
- Морские летчики приложат все усилия, чтобы с честью выполнить ваше задание, товарищ Сталин.
- Будем надеяться, товарищ Кузнецов. Но учтите - авиацию Черноморского флота трогать нецелесообразно. Обстановка на юге весьма сложная. Пошлите пока на Берлин две эскадрильи с Балтики. Потом пошлем еще.
Он задумчиво прошелся по кабинету и, что-то вспомнив, спросил:
- Скажите, товарищ Кузнецов, кто конкретно высказал мысль о нанесении ответного удара по Берлину?
- Это предложение, товарищ Сталин, внес генерал-лейтенант авиации Жаворонков - командующий ВВС Военно-Морского Флота.
- Пусть Жаворонков и руководит этой операцией, - закончил разговор Сталин.
Николай Герасимович Кузнецов с гордостью воспринял это задание. Ведь именно авиации военно-морских сил поручено столь важное дело - нанести первый бомбоудар по столице Германии. Вызванному в тот же час Жаворонкову нарком сказал:
- Операция "Берлин" Ставкой Верховного Главнокомандующего разрешена. Руководство ею товарищ Сталин возложил лично на вас, Семен Федорович.
Лицо Жаворонкова просияло. Он выразил благодарность за оказанное доверие и попросил разрешения завтра же вылететь на Балтику.
- Можете лететь завтра, - согласился Н. Г. Кузнецов и напомнил: Будете действовать только двумя эскадрильями Балтфлота. Черноморцев не велено трогать.
Вот предыстория этого ответственного и сложного полета, рассказанная здесь со слов наркома Военно-Морского Флота Николая Герасимовича Кузнецова. А все дальнейшее происходило на наших глазах, при на-YICM участии.
30 июля командир 1-го МТАП полковник Преображенский получил из Москвы срочную телеграмму: "В Беззаботное вылетел на самолете командующий ВВС ВМФ генерал-лейтенант авиации Жаворонков. Встречайте".
Преображенский показал телеграмму военкому полка батальонному комиссару Г. 3. Оганезову.
- Странно, - пожал плечами комиссар. - Ведь только две недели прошло, как он был у нас. Очень странно.
- Должно быть, предстоит что-то серьезное, - промолвил Преображенский. - Но не будем гадать. Пора встречать начальство.
Из приземлившегося самолета вышли трое. Вместе с Жаворонковым сошли на землю его адъютант майор Боков и главный штурман ВВС ВМФ полковник Мостепан.
У трапа Преображенский отдал рапорт командующему ВВС. Приняв его и поздоровавшись с командиром и комиссаром полка, Жаворонков сказал, вытирая платком потное лицо:
- Жаркая погода. Жарко во всех отношениях.
На командном пункте полка Жаворонков попросил командира и комиссара полка доложить о состоянии части, о задачах, которые она решает.
Полковник Преображенский докладывал подробно о материально-технических ресурсах полка. Летный состав трудится с большим напряжением, наносит удары по противнику в районах Двинска, Пскова, Порхова, Дно, Гдова, Луги, Кингисеппа, по кораблям и транспортам противника в море.
Военком Оганезов сказал, что летчики, несмотря на большое напряжение физических сил, рвутся в бой.
- Что ж, хорошо, если все идет как надо, - резюмировал Жаворонков. Ваш полк, насколько мы его знаем, безусловно, отличный, геройский полк. Это радует. Но, как говорят, большому кораблю - большое плавание. За этим меня и послали к вам.
Жаворонков пристально взглянул на командира и комиссара полка. Он, конечно, хорошо понимал, что те
теряются в догадках - что же последует дальше и кто мог послать командующего ВВС флота в полк? Не желая долго испытывать их терпение, Жаворонков продолжал:
- Повторяю, товарищи, именно вашему полку, как одному из лучших на Балтике, оказана большая честь. Перед полком ставится задача чрезвычайной важности. Вам предстоит нанести первые бомбовые удары по столице Германии Берлину.
Жаворонков заметил, как просветлели лица его собеседников, и улыбнулся. После небольшой паузы продолжал:
- Эта сложнейшая боевая задача поставлена вашему полку Ставкой Верховного Главнокомандования как ответная мера за варварские налеты немецкой авиации на столицу нашей Родины - Москву.