Июнь 1530 года
— Отец, вы только подумайте! Письмо от Бригиды! Первое за три года! — Альенора без стука зашла в кабинет отца, подбежала к столу и положила перед лордом Нортоном расписанное красивым почерком Бригиды письмо, которое было доставлено во дворец лишь четверть часа назад.
Лорд Нортон был не один: он как раз проводил небольшое совещание с сэром Уолшем, с которым за последние три года очень сблизился и которого стал считать своим другом.
— Ангел мой, я занят… Сэр Уолш и я… — начал было лорд Нортон, но Альенора игриво ущипнула его за щеку.
— Вижу, что вы вновь беседуете вместе, отец. Но ведь сэр Уолш не против моего вторжения, не так ли, сэр? — кокетливо обратилась девушка к Леонарду.
— Как я могу быть против, мисс Нортон? Ваше появление озаряет любые комнаты словно свет солнца, — ответил ей тот.
За три года отношения между Альенорой и сэром Уолшем оставались все такими же острыми, но в них появилась сладкая нота флирта, который, однако, со стороны флиртом назвать было трудно: они ругались, мирились, танцевали вместе, танцевали лишь с другими партнерами, не спускали друг с друга взгляда, а затем не желали находиться даже в одном зале. Но эти отношения не двигались вперед, а оставались все в той же стадии непонимания и нежелания принять мнение и ценности друг друга. Но, несмотря на все различия и отсутствие общих интересов и взглядов, эти двое тянулись друг к другу, ревновали друг друга и один раз даже поцеловались, спрятавшись ото всех в дальнем темном углу королевского сада. Однако это был не поцелуй любви, но он был наполнен жаждой, гневом и даже одержимостью, и он был прерван весьма быстро, а затем Альенора дала Леонарду звонкую пощечину, с отвращением вытерла тыльной стороной ладони свои губы и, сделав вид оскорбленной дамы, гордо покинула своего почти любовника. Альенора играла с сердцем Леонарда, знала, что он мечтает о ней, как и она мечтала о нем, и вспоминала тот страстный поцелуй каждую ночь, но сэр Уолш оказался ей под стать и также дразнил ее, заставлял думать о том, какие изысканные плотские ласки может подарить ей. Но, несмотря на все это, между ними никогда не было ничего больше того поцелуя в саду: оба берегли честь и репутацию, и не желали, чтобы их насильно повели в церковь на венчание.
Лорд Нортон, хоть и проводил много времени в своем кабинете, не был слеп и с опаской следил за тем, что происходило между его дочерью и его другом. Он был не против их брака, и ведь для Альеноры Леонард был бы отличной партией, но, казалось, молодым людям нравилось лишь флиртовать и мучить друг друга.
— Вам нужно жениться, сэр, и как можно скорее, — равнодушным тоном бросила Альенора сэру Уолшу.
— Увы, мисс, единственная девушка, на которой я хочу жениться, никогда не будет ласковой и послушной супругой, поэтому я всю жизнь буду ходить в холостяках, — парировал ей тот.
— Ах, как, должно быть, страдает эта девица! Только подумайте, какое горе и как много она потеряла! Вне брака с вами у нее нет возможности быть посаженной на цепь и быть приниженной за то, что она не мужчина! Нет возможности быть вышколенной вами, сэр! Глупая и несчастная страдалица! — фальшивым жалостливым тоном отозвалась Альенора, приложив ладони к сердцу.
Привыкший к подобным сценам лорд Нортон предоставил молодым людям поупражняться в метании кинжалов и, молча, принялся читать письмо, которое принесла его дочь.
Бригида просила прощения за то, что молчала так долго, и описывала, что случилось с ней за последние три года. Уехать из Англии было верным решением, говорила миссис Нортон. Эти годы она провела в строгости тела и ежедневных молитвах. Она не потратила ни монетки со своей вдовьей доли и донашивала те платья, что взяла с собой, отплывая в Кале… Благодаря достаточно теплым зимам, Бригида не нуждалась в новых плащах, перчатках и шалях. Она каждый день смотрела на море и мысленно целовала белый высокий лоб Альеноры и мягкие губы своего возлюбленного жениха.
— Не может быть! Бригида помолвлена! — вырвался из груди лорда Нортона удивленный возглас, и он еще быстрее забегал взглядом по строкам.
— Что вы такое говорите? — недоверчиво отмахнулась Альенора. — Наша бедная Бригида заперта в четырех стенах сырого холодного монастыря!
— Нет! Она собиралась в монастырь! Она пишет, что за несколько дней до ее подстрига ее дом посетил один знатный лорд и предложил ей брак со своим сыном! И она дала согласие! — взволнованно восклицал лорд Нортон.
— Ах, отец, вы что-то путаете… Дайте-ка мне письмо! — Альенора бесцеремонно вырвала письмо из рук отца и, с полу-усмешкой на лице, принялась читать его.
— Если она и правда такая красавица, как вы утверждаете, лорд Нортон, неудивительно, что кто-то поспешил забрать ее себе в жены, — добродушно улыбнулся сэр Уолш.
— Боже правый! Милосердная Дева Мария! Отец, вы правы! Она выходит замуж! — вдруг ахнула Альенора.
— И кто же жених, душа моя? Не томи! — нетерпеливо спросил лорд Нортон, так и не успевший прочесть, кому досталась прекрасная Бригида, супруга его покойного сына.
— Она не пишет… — пробормотала в ответ Альенора. — Но этот ловкач, должно быть англичанин: свадьба пройдет в Англии, в Лейккасл… Отец! — вскинула голову она. — Кому принадлежит этот замок?
— Ангел мой, я, признаться, не владею этим знанием… Он долго стоял нежилым… Отец Генриха отобрал его у одного из своих советников, когда того уличили в измене… Я слыхал, что его выставляли на продажу, но охочих приобрести его не было…
— Не было, сэр, но я знаю, кто хорошо заплатил за этот замок, да еще и вложился в его ремонт, — усмехнулся сэр Уолш, позабавленный реакцией Нортонов на счастливую весть от их дорогой Бригиды.
— И кто же, сэр? — Глаза Альеноры засветились от любопытства.
— Я с удовольствием томил бы вас еще долго, мисс Нортон, но пожалею вашего отца. Лейккасл находится в восьми днях езды от Лондона и сейчас принадлежит семейству Тьюри…
— Вильям! — радостно воскликнула Альенора и, объятая чувствами, залилась счастливым смехом. Он была рада, так рада! Новость привела ее в настоящий восторг! — Моя Бригида заслужила это счастье! Но она скрывала свою помолвку с ним три года! И что же заставило их так надолго отложить свадьбу?
— Осторожность, моя дорога. Осторожность и стыдливость нашей Бригиды, — ответил ей отец, осторожно забравший письмо обратно. — Она настояла на том, что ее траур по Филипу будет длиться три года… Это так смиренно с ее стороны… Мой мальчик был бы рад услышать, что его супруга уважает его в смерти также, как уважала при жизни… — Он поспешно заморгал, чтобы не расстраивать дочь своими слезами. — Мы приглашены… Твоя мать тоже… Только вот, не уверен, что она будет рада этому приглашению.
— Матушке незачем быть на этой свадьбе и портить своим угрюмым лицом счастье брачующихся. Она была несправедлива и жестока к бедной Бригиде, и всем будет лучше, если она останется дома, — уверенно заявила Альенора. — Но вы, отец, и я обязательно поедем! Вы получите разрешение короля, а я — леди Болейн, и мы тотчас двинемся в путь! Конечно, если Его Величество отпустит вас в этот раз, — тихо добавила она, не имея сил простить королю его эгоистичного отказа дать ее отцу милость похоронить своего сына.
— Не играйте со словами, мисс. Наш король не любит, когда ему указывают на его грехи, — мрачным тоном предупредил девушку сэр Уолш.
— Пойдете и передадите ему мои слова, сэр? — язвительно усмехнулась ему мисс Нортон.
Альенора знала: что бы она ни говорила, что бы ни делала, Леонард никогда не выдаст ее.
Но не только мисс Нортон знала очевидное, но и сам сэр Уолш, поэтому он лишь тихо ответил:
— Не я мисс, но всегда помните о том, что стены дворца слышат каждое сказанное в нем слово. Вы, как фрейлина и любимица леди Болейн, должны знать это лучше всех, не правда ли?
Леонард хотел уколоть Альенору, почти прямо назвав ее «шпионкой мисс Болейн», но мисс Нортон лишь кокетливо улыбнулась, довольная такой высокой для нее похвалой в мастерстве придворной игры. Тотчас осознавший свой промах, сэр Уолш поднялся со стула и направился к двери.
— Сбегаете от меня, сэр Уолш? — сладким голосом бросила ему вслед Альенора.
— Именно, мисс, сбегаю, пока не услышал из ваших уст еще больше глупостей, — ответил ей тот. — Но вы обещали сыграть со мной в карты. Буду ждать вас у карточного стола.
— Не сегодня, сэр. Как вы уже поняли, я намерена посетить свадьбу моей дорогой подруги, а для этого мне требуется разрешение леди Болейн. Я побеседую с ней сегодня же. Но не беспокойтесь, мы обязательно сыграем, и вы обязательно проиграете мне все ваши деньги еще до того, как мы с отцом покинем дворец, — пообещала Альенора.
Сэр Уолш ничего не ответил девушке, зато пожелал доброго дня лорду Нортону и вышел из кабинета.
— Анна отпустит меня. Она дорожит мною и не захочет расстраивать меня, — мягко сказала Альенора отцу и приобняла его за плечи. — Все дело в короле… Но вы должны попросить…
— Конечно, конечно, моя радость, я попрошу, — несколько раздраженно перебил дочь лорд Нортон. Он чувствовал, что Генрих и в этот раз найдет, чем аргументировать свой отказ, поэтому считал настойчивость Альеноры излишней.
В этот же вечер Нортоны попросили дать им разрешение покинуть дворец на целый месяц, и, как и предполагали Альенора и ее отец, они получили то, что предчувствовали: король сказал своему советнику твердое «Нет», а леди Болейн с улыбкой отпустила свою верную Альенору «разбивать сердца всех провинциальных красавцев».
Теперь, когда к услугам Анны состоял весь штат шпионов и доносчиков лорда Нортона (конечно, его уговорила на это его любимая дочь), и сам он, как считала леди Болейн, перешел на ее сторону, она не боялась потерять верность этого семейства, но наоборот считала, что Альенору следует вознаградить за ее старательность и благословила ее в путь.
— Твой отец останется… Генри и дня не может прожить без его мудрых советов, — извиняющимся тоном сказала Анна, чувствуя некоторую вину перед своей фрейлиной. Белокурая жизнерадостная Альенора стала ей настоящей подругой, с которой можно было открыто обсудить ту или иную щепетильную тему, поделиться горестями и радостями, и знатно повеселиться. Дворец, придворные интриги и каждодневный флирт отполировали этот драгоценный камень, и леди Болейн носила его открыто и даже на показ, чем вызывала недовольство и тихий ропот других своих фрейлин, к которому, конечно, она не считала нужным прислушиваться. К тому же мисс Нортон приносила много пользы: она сумела выведать у мужчин столько тайн и секретов, что не единожды спасала Анну от ловушек и нарочно затеянных против нее скандалов. В этом с Альенорой не мог сравниться никто.
— Но, Альенора, ты не можешь поехать одна, — вновь обратилась Анна к мисс Нортон, уже давно называя ее на «ты». — С тобой поедет сэр Уолш. Он защитит тебя в дороге и будет отбивать от чересчур настойчивого поклонения провинциалов с мечом и щитом.
— Он, моя леди? Это будет наказанием: уверена, всю дорогу я буду выслушивать от него о том, что место женщины за спиной мужчины, — мягко парировала Альенора, вдруг почувствовав самую настоящую тревогу. Но тревожилась она не потому, что сэр Уолш превратит их путь в долгие часы патриархальных проповедей, но потому что не знала, куда могла завести их обоюдная страсть… А что, если ее тело поддастся искушению? Что, если, забрав ее девственность, этот властный мужчина будет требовать ее руки, угрожая громким скандалом? Что, если она понесет от него ребенка?
«Нет, нет, этого не случится. Я не какая-то глупышка с кухни, а мисс Нортон! Дочь лорда и советника короля! Если леди Анна так настаивает на том, чтобы Леонард сопровождал меня, я не могу отказать ей. Как и леди Болейн, я буду дразнить, но не отдамся!» — решительно отбросила все страхи девушка.
— Господь свидетель, лучше бы меня отправили обратно на поле боя, чем быть вашим слугой в вашей долгой поездке, мисс Нортон, — только и сказал сэр Уолш, когда король объявил ему свою волю, нашептанную ему Анной. Но отказать королю было опасно, и, спустя два дня подготовки к отъезду, Альенора, Леонард и еще четверо слуг двинулись в путь.