— Украсим церковь так же роскошно, как к Рождеству! — говорил сэр Нортон, энергично размахивая руками. — Вышлем приглашения всем друзьям и знакомым! И да пополнится род Нортонов маленькими отпрысками… А вот и наша невеста! Должно быть, приносит Богу благодарность за то, что он послал ей такого жениха, как ты, сын мой! — заметив Бригиду и Альенору, находившихся у алтаря, с улыбкой промолвил хозяин замка.
— Потише, отец, не вгоняйте мою бедную красавицу в краску, — вполголоса заметил Филип: он догадывался, что мисс Гиз оказалась в костеле не по причине радости своей помолвки с ним, но этот факт не смущал сердце этого мужчины, ведь он был настолько влюблен в рыжеволосую красавицу Бригиду, что не имел и тени сомнения в том, что он вырвет из сердца жены ее болезненную страсть к другому и заставит ее душу наполнится любовью к своему законному супругу.
Но присутствие Альеноры и мука, написанная на ее лице, спугнули Филипа: несмотря на пятилетнюю разлуку с сестрой, он знал это ее выражение лица, поэтому поспешил подойти к ней, поднять и закружить, как маленькую девочку.
— Сестра! Ах, сестра! Господь свидетель, я готов умереть от счастья! — нарочито весело и громко воскликнул он, но его голубые глаза предупреждающе блеснули, запрещая Альеноре раскрывать свой красивый рот и рассказывать подруге о том, чего той знать не следовало.
— Мы в Храме Божьем, проказник ты эдакий! — также весело ответила Альенора. — Бригида! Ну, посмотри, что вытворяет твой жених! Танцует в святой церкви, как последний грешник! — Безмолвная угроза брата не ускользнула от ее взгляда, но она не боялась Филипа: пусть помучается! Пусть почувствует все то, что будет твориться в душе Бригиды, когда та узнает правду! А ведь правда всегда торжествует… Рано или поздно.
— Тебя ищет матушка, — поставив сестру на каменный пол, промолвил Филип: ему не терпелось отправить Альенору подальше от Бригиды. В эти минуты он даже испытывал к ней самую настоящую неприязнь, словно она приходилась ему не родной кровью, а наглой заносчивой девицей из темных узких улочек больших европейских городов.
— Она послала меня к Отцу Марку приказать ему подготовить праздничную мессу в твою честь, брат мой… И, конечно, в честь счастливейшего события в твоей жизни, — улыбнулась непоколебимая Альенора, нарочно сделав акцент на слово «твоей».
— Я передам Отцу Марку ее приказ. Но иди же: кажется, матушка нуждается в твоей поддержке, ведь ты так верна своей семье, сестра моя. — Филип мягко подтолкнул Альенору к выходу. — Я и моя невеста помолимся, чтобы милосердный Отец Небесный принес в нашу колыбель своих маленьких ангелов, которых мы будем любить больше нас самих.
Альенора была поражена настойчивостью и грубостью Филипа, но, в присутствии отца, с улыбкой наблюдающего за милым диалогом своих отпрысков, не смогла найти в себе силы ответить брату резкостью. Вместо слов возмущения его недостойным поведением, девушка склонила голову набок, прищурила глаза, прошептала: «Что ж, счастья вам! Обоим!» и грациозно покинула церковь.
— Отец, постойте у двери. Мне не терпится вновь коснуться ее ладони, но жениху и невесте не должно оставаться наедине, — тихо попросил Филип своего отца.
— Но вы не одни здесь: с вами Бог, и он наблюдает за вами, дети мои, — добродушно обронил сэр Нортон. — Но я отойду на крайнюю скамью и помолюсь…
Сэр Нортон помнил жар, который бушевал в нем при одном взгляде на его тогда будущую супругу голубоглазую, гибкую как молодая лоза, мисс Хойд. Ему посчастливилось жениться по любви, и он желал своим детям такой же райской судьбы. Он понимал, чего хочет его сын, и, как и отец Бригиды, готов был закрыть глаза на некоторые правила приличия, лишь бы доставить Филипу радость.
— Помолитесь со мной, мисс Гиз, — тепло улыбнулся Филип, присев на колени у алтаря, рядом с невестой. Он без колебаний накрыл ее ладонь своей. — Теперь никто и ничто не разлучит нас. Только смерть.
— Я дала вам мое слово, сэр, и сдержу его, — тихо пообещала Бригида и добавила про себя: «Хотя, конечно, вам оно и не потребовалось, ведь вы и мой отец решили все за меня!».
***
— Моя милая, только взгляни, как бледно твое лицо! Что подумают гости? Улыбнись! Твой жених без ума от тебя, дочь моя! — погладив щеку дочери, заметила леди Гиз, недовольная видом Бригиды, которая, бледная и осунувшаяся, больше походила на мертвую принцессу, чем на счастливую невесту.
— Твоя мать права! Ну, же, покажи нам свою ангельскую улыбку! Только подумай, сегодня мы сможем смело назвать друг друга «сестрой!», — жизнерадостным тоном поддакнула Альенора и легко прикоснулась губами к ладони подруги. Однако, несмотря на напускное веселье, мисс Нортон чувствовала себя виноватой в том, что в свое время ей так и не удалось пересилить себя и дать Бригиде возможность отказать Филипу и сказать: «Да» Вильяму. Все эти дни она молча наблюдала за братом и уверилась в том, что тот будет для ее дорогой подруги самой лучшей и достойной партией: Филипа она знала и любила, она была готова поручиться за то, что тот сделает Бригиду счастливой, ведь он любил ее всем сердцем. А что Вильям Тьюри? Он попросил руку Бригиды лишь в отместку за то, что она, Альенора, ответила ему отказом! Что он мог принести ее подруге, кроме как муку и ревность? Пусть подыскивает себе другую глупышку! Бригида возьмет имя Нортон, и ее жизнь пройдет в любви и благополучии, так теперь считала Альенора. И все же ей больно было смотреть на Бригиду, ее грустное лицо и вымученную улыбку.
«Но этот день пройдет, и уже через месяц она поймет, что Господь благословил ее, дав в супруги моего Филипа!» — улыбнулась про себя мисс Нортон, поправляя складки свадебного платья Бригиды.
Мисс Гиз, Альенора и Бригида находились в покоях последней и помогали невесте со свадебным нарядом.
Бригида, которой, по уверениям ее матери и подруги, следовало улыбаться и даже благодарить Бога за бесценный подарок, а именно брак с таким вельможей, как Филип Нортон, была глубоко несчастна, и мысли ее были темны, как ночь. Несмотря на горячие молитвы, она не смогла принять свою судьбу без внутреннего молчаливого ропота и крика, но твердо знала, что добровольно пойдет в церковь и там станет супругой нелюбимого мужчины, ведь так было нужно, именно для этого она родилась и была вскормлена своими родителями. Она могла мечтать и надеяться, но без колебаний готова была подчиняться воле отца.
— Ах, как ты прекрасна! Как же я счастлива! Отец Всевышний послал мне самую прекрасную дочь в мире! — с чувством выдохнула мисс Джейн Гиз, отступив от Бригиды и окинув ее от свадебного вышитого золотом чепца до длинного пышного подола синего как море платья. Фиалковые глаза Бригиды и ее медные волосы, едва видневшиеся из-под тяжелого испанского чепца, словно наполнились еще более яркими красками. Немудрено: лицо невесты было белым, как снег, а рядом со снегом все вокруг становится ярче. Болезненный вид Бригиды восхищал. Так прекрасна она была! Так прекрасна, что ее блестящие от слез глаза были приняты за полные счастья и понятного волнения. Лишь одна Альенора знала, отчего так сияют фиалковые глаза подруги: отнюдь не от счастья или волнения.
— Должно быть, гости уже ждут в церкви, — тихо промолвила Бригида, не обратив на похвалу матери никакого внимания: она закрылась от всего мира, спряталась за безразличием, как улитка в ракушке. К чему ей красота, если она не сумела покорить сердце любимого мужчины? Да и чем, собственно, помогает красивая внешность? Восхищать окружающих? Заставляет мужчин сходить с ума от любви к ней? Лучше бы она родилась обычной… Будь у нее возможность поменяться обликом с Альенорой или даже одной из служанок, она с радостью сделала бы это. «Красота не приносит счастье. Мне уж точно» — считала девушка, и считала справедливо: Филип Нортон не был знаком с ее душой, да и не отягощал себя попытками узнать свою невесту поближе, ее мечты и взгляды на жизнь не интересовали его, единственное, чего он желал от нее — ее тело и то, с каким восхищением и завистью будут смотреть на его супругу его друзья, также вернувшиеся из Европы домой в Англию. Филип любил Бригиду, но любил, как редкую драгоценность, как властный, хоть и заботливый хозяин.
— Гостей много. Благодарение Богу, скамей все же хватило, — ответила леди Джейн на рассеянный вопрос дочери. Затем она осторожно вынула из футляра, лежащего на комоде, широкое жемчужное ожерелье и поднесла его к глазам Бригиды: — Это ожерелье было подарком моего отца ко дню моей свадьбы. С тех пор я ни разу не надевала его. — Она надела ожерелье на шею дочери и широко улыбнулась: — Как идет к платью! Что скажешь, Альенора? Упадет ли ты твой брат наземь, как от стрелы, когда увидит свою невесту?
— Не только упадет, но и очнется нескоро! — Мисс Нортон приложила ладони к сердцу. — Бригида… Мне бы хоть долю твоей красоты!
— Тебе она не нужна, моя милая. Ты и так прекрасна, как светлый Божий день, — ласково сказала на это Бригида.
— Я скажу твоему отцу, что ты готова ехать в церковь, — мягко сказала леди Гиз. Она поцеловала дочь в лоб, шепнула: «Да благословит вас с Филипом Господь!» и тихо покинула комнату.
— Не могла бы ты подождать меня в коридоре? Я хочу помолиться, — попросила Бригиду подругу.
— Молись, сколько тебе вздумается, моя дорогая. Не думай ни о Филипе, ни о гостях. Подождут! Не короли! — улыбнулась Альенора и, быстро чмокнув подругу в щеку, скрылась за дверью.
Бригида устало опустилась на колени перед распятьем, расположенным над изголовьем ее кровати, машинально потянулась к своему маленькому нательному крестику, но, обнаружив вместо него жемчужное ожерелье, горько вздохнула: это мать настояла на том, чтобы сегодня ее шею украшали лишь эти жемчужины. Четки Бригиды находились под ее подушкой, но девушка решила, что в этот раз, для беседы с Отцом, ей не нужно ничего, кроме ее любящего искреннего сердца, и сложив ладони в молитве и низко опустив голову, она глубоко вдохнула в легкие воздух и на одном дыхании произнесла одну из своих любимых латинских молитв.
— Я послушная дочь… Как написано Тобой: «Почитай отца и мать», так я и делаю, без ропота, без… — Она запнулась: она обманывает! Обманывает Всевышнего! — Ты видишь ропот во мне, Господи! Но прости меня… Прости! Я смирилась. Я выйду замуж за Филипа Нортона и стану его супругой. Я рожу ему столько детей, сколько Ты нам дашь. Благослови нас… Благослови всех нас, дорогой Отец Небесный! И дай мне сил не упасть в обморок перед святым Твоим алтарем!
***
«Краше этой девушки не найдется в целом мире! Счастливый жених! Только взгляните, как сияет его лицо, какая радостная и гордая улыбка украшает его уста!» — говорили восхищенные гости, провожая пристальными взглядами медленно идущую, под руку со своим отцом, невесту.
Леди Гиз широко улыбалась, но сидящая рядом с ней леди Нортон, мать жениха, выглядела хмурой и неприветливой, что не укрылось от взора гостей и матери невесты.
— Что такое, Гильда? Считаешь мою дочь недостойной твоего сына? — с гневом прошептала леди Гиз на ухо соседке.
— Бригида мне как дочь, но я никогда не желала, чтобы Филип выбрал себе в жены именно ее, — не скрывая свои чувства, также шепотом ответила леди Гильда Нортон.
— Ах, конечно, мы слишком бедны для тебя! — саркастически улыбнулась леди Гиз.
— У Филипа была возможность выбрать любую, даже дочь графа или герцога, но он выбрал дочь опального Гиза, чью голову покрывает позор и немилость короля! — бросила леди Нортон и в этот раз с неприязнью взглянула на свою будущую родственницу. — Как бы ваш позор не стал и нашим позором!
— Тебе осталось только смириться, — победно улыбнулась леди Гиз, но улыбка тотчас сошла с ее губ. — Моя дочь — лучшее, что когда-либо случалось с твоим сыном! Мы, Гизы, намного знатнее вас, а наш род намного древнее вашего! Так что оставь свое недовольство при себе, Гильда, и больше не смей покрывать имя Бригиды грязью!
— К чему знатность и древность рода, если за душой нет ни единой золотой монеты? — презрительно выплюнула леди Нортон.
Этих женщин, как и их супругов, связывала дружба, и несмотря на то, что леди Нортон неприятно удивлялась тому, как грубо и даже жестоко Гизы обходятся с их дочерью, леди Гильда находила у леди Джейн понимание, ведь та тоже была послушной женой и матерью. К тому же леди Джейн потеряла своего сына, и этот факт заставлял леди Гильду жалеть ее. Но слова, сказанные ими в церкви, на венчании их детей, положили этой нежной дружбе конец, и с тех пор в сердце каждой поселилось презрение: леди Нортон так и не смогла принять того, что супругой Филипа станет нищая Бригида, а леди Гиз была глубоко оскорблена недовольством Гильды ее дочерью, ведь она была горда Бригидой, ее редкой красотой и кроткостью.
Венчание прошло торжественно и красиво, и, когда молодожены выходили из церкви, их встретили приветливыми радостными криками крестьяне поместья Нортонов и слуги замка. Однако, проводив сэра Филипа Нортона и его молодую супругу до замка, они зашептались между собой о том, что невеста-то того и поди упадет в обморок!
Бледность и слабость Бригиды Нортон не ускользнула и от глаз знатных гостей: наслаждаясь вкуснейшими яствами и вином, они украдкой говорили друг другу, что невесте следовало бы выпить побольше горячего вина, ведь, должно быть, она неважно себя чувствует, что эта бледность, покрывающая ее лицо, кажется болезненной.
— Улыбайся! Улыбайся, ради нас с отцом! — шепнула леди Гиз дочери, когда подошла к молодоженам, чтобы в очередной раз пожелать им счастья и здоровых детей.
— Простите, матушка… Простите меня, дорогой супруг… Я так утомилась, что просто не могу улыбаться, — виноватым тоном обратилась Бригида к матери и мужу.
— Выпей вина, мое сокровище. Ручаюсь: это вернет тебе силы, — заботливо сказал Филип, знаком подозвал к себе пажа и приказал ему налить в кубок Бригиды побольше вина.
— Как скажете, мой супруг, — смиренно сказала юная леди Нортон и, под наблюдением Филипа, сделала пару глотков вина, отчего ее щеки несколько порозовели.
— Так-то лучше, любовь моя, — улыбнулся Филип и за один раз осушил свой кубок.
Он любил вино и пил его много и искусство: ведь чем еще заниматься рыцарю перед тяжелыми боями и после них?
Вскоре заиграла музыка, и молодожены станцевали гильярду, а затем к ним присоединились и гости. Высокие чертоги замка наполнились веселым смехом, радостными возгласами и топотом ног.
«К счастью, Тьюри так и не приехали. Что ж, они поступили мудро, ведь, должно быть, второй отказ уязвил их гордость еще более первого!» — с облегчением подумала Альенора, танцуя с очередным поклонником.
«Мой сын Филип попросил руки мисс Бригиды Гиз на несколько часов ранее вашего сына Вильяма. Прошу, не принимайте это близко к сердцу и разделите с нами радость союза Нортонов и Гизов» — такую записку на свое предложение женитьбы получило семейство Тьюри от сэра Нортона, которая тотчас была брошена в пламя камина.
В полночь леди Гиз, леди Нортон и Альенора отвели уставшую невесту в покои ее супруга, раздели, сняли с нее украшения, расплели ее длинную медную косу, расчесали волосы и уложили на широкое супружеское ложе. Поцеловав невестку в лоб и благословив ее, леди Нортон покинула покои и забрала с собой Альенору, но та, прежде чем уйти, крепко обняла свою подругу и шепотом попросила «завтра все ей рассказать». Когда леди Гиз и ее дочь остались одни, Бригида дала волю слезам, которые сдерживала весь этот долгий тяжелый день: все вокруг нее были счастливы, но она чувствовала себя ягненком, которого приносят в жертву своим богам язычники.
— Не плачь, глупенькая, все будет хорошо, — ласково успокаивала леди Джейн Бригиду, обнимая ее и гладя по волосам.
— Матушка, как мне страшно! — вырвалось из горла бедной девушки: неизвестность пугала ее, ведь она так привыкла жить рядом с родителями и иметь рядом с собой Альенору! Но теперь она стала супругой, а когда-то станет и хозяйкой замка. Она будет жить вдали от родителей и дорогой подруги.
— Будет немного больно, но эта боль быстро пройдет, — сказала леди Гиз, решив, что ее дочь наполнена страхом перед первой брачной ночью. — Попроси Филипа быть осторожным и нежным…
— Не этого я боюсь, но разлуки с вами и Альенорой! — вздохнула Бригида, впившись пальцами в складки платья матери. — Что произойдет этой ночью, мне все безразлично!
— Мы будем навещать вас… Но вытри же свои слезы, дитя мое! Твой супруг скоро придет, чтобы разделись с тобой ложе, а ты так покраснела… Будь послушной и скромной, как Дева Мария. Мужчинам это нравится. — Леди Гиз поцеловала дочь в макушку и хотела было встать, но Бригида взмолилась не оставлять ее, побыть с ней еще немного.
Вняв мольбе дочери, леди Джейн осталась с ней еще ненадолго. Но время расставания все же пришло, и новоиспеченная юная леди Нортон осталась одна. Она лежала в кровати, в покоях, освещенных свечами, и, крепко закрыв глаза, громко шептала молитву и терпеливо ждала прихода своего супруга.