- Рука чешется. Дам ему по роже, чтобы не вырывался, - добавил другой.
- Какой я вам фриц, я русский, - начал я уговаривать солдат.
- Ого, хитрюга, по-нашему научился! - пробасил тот, что держал меня за ноги.
Ну, думаю, худо дело: "разукрасят" меня ребята.
Поднатужился, стряхнул сидевшего на мне верхом и вскочил на ноги. Куртка при этом распахнулась. Ребята увидели ордена, отпустили. Усач оправдывался.
- Ты, - говорит, - не обижайся. Медная шевелюра твоя попутала нас. Таких среди русских не видывали, вот и помяли чуток.
Конечно, за потерю ориентировки и отрыв от группы летчик Ащаулов был наказан. Но когда от партизан пришло сообщение, что именно 27 июня один "Як-7б" сбил над немецким аэродромом два вражеских самолета и ушел на восток, капитан Ащаулов был восстановлен в должности командира эскадрильи.
Во второй половине июня перед трудными боями в полку состоялось отчетно-выборное партийное собрание. Ветераны полка инженер-капитан Паткин, инженер-майор Пилипенко, капитан Калинников, старший лейтенант Лаухин и другие коммунисты, отметив боевые успехи полка, остро критиковали еще не изжитые недостатки в организации службы, воспитательной работе и обслуживании самолетов. Особенно досталось тем, кто позволял себе нарушения, даже малейшие, воинского порядка.
- Без строгой дисциплины на земле и в воздухе нельзя добиться победы над врагом, - говорил старший лейтенант Лаухин. - Мы, коммунисты, обязаны не только постоянно совершенствовать свое боевое мастерство, точно выполнять приказы командиров, требования уставов и наставлений, свято блюсти дисциплину, соблюдать организованность и порядок, но и помогать всему личному составу полка осознать необходимость безупречной дисциплины.
Заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Пересада критиковал отдельных летчиков и техников за слабую требовательность, за панибратство с подчиненными. Во всех выступлениях - а их было 16 - красной нитью проходила одна главная мысль: Гвардейское Знамя обязывает сегодня выполнять боевые задания лучше, чем вчера, а завтра - лучше, чем сегодня. Предложения коммунистов были направлены на достижение этой цели. И когда летний вечер накрыл тенью аэродром, а коммунисты разошлись по своим подразделениям, командир полка, его заместитель по политической части, секретари партийной и комсомольской организаций еще долго беседовали, как бы заново переживая только что закончившееся собрание.
Для быстрейшей реализации предложений коммунистов было решено провести совещания с командирами и техниками звеньев о воспитании подчиненных, шире развернуть обмен опытом ведения воздушных боев и отличной подготовки материальной части к полетам. В плане партийно-политической работы на июнь и июль большое место заняли мероприятия, направленные на то, чтобы способствовать развитию у личного состава стойкости, храбрости и гордости за свой полк. В связи с приближающимся 25-летием полка ветераны провели с молодежью беседы о славном боевом пути части, о революционных и боевых традициях полка. Партийная организация помогала командирам лучше распределить коммунистов и комсомольцев по подразделениям, усилить их влияние на личный состав, сделать это влияние непрерывным и действенным, чтобы коммунисты и комсомольцы могли предупреждать проступки, личным примером учить беспартийных безупречно выполнять свои обязанности по службе.
Предположения летчиков о надвигающихся больших событиях оправдались. 5 июля немецко-фашистские войска перешли в наступление южнее Орла и на белгородско-курском направлении. На земле и в воздухе ежедневно завязывались все более ожесточенные бои. И в каждом бою летчики полка, как правило, сбивали по нескольку вражеских самолетов.
С переходом 12 июля в наступление ударной группировки Западного и войск Брянского фронтов полк, действуя в составе 2-го истребительного корпуса, обеспечивал боевую деятельность штурмовой и бомбардировочной авиации, а в интересах ударной группировки вел ближнюю воздушную разведку. И снова, как в дни обороны Москвы и прорыва блокады Ленинграда, по четыре - пять, а порой и больше вылетов за день совершали гвардейцы. С рассвета и дотемна не смолкал на аэродроме гул моторов. Воздушные бои вспыхивали то здесь, то там. Об их напряженности можно судить хотя бы по тому, что только за два дня наступления гвардейцы уничтожили 25 самолетов противника. И каждый бой требовал отваги, готовности к самопожертвованию, максимального напряжения воли и сил.
Очередная группа из десяти "яков" во главе с капитаном Молодчининым поднялась в воздух, когда солнце уже клонилось к горизонту. С земли по радио приказали отразить налет врага на район Ягодное. Здесь два советских "Ла-5" уже вели бой с группой "ФВ-190". Первая четверка "яков" во главе с Молодчининым сразу устремилась в бой. С первой же атаки Молодчинин и Московенко сбили два вражеских самолета. На помощь противнику пришли еще двенадцать истребителей. Но гвардейцы действовали искусно, решительно. Кикоть, Сенченко, Григорьев, Свиридов, Ащаулов и Русаков сбили каждый по самолету. Недобитые вражеские машины предпочли удрать с поля боя.
Капитан Молодчинин собрал группу и доложил по радио о выполнении приказа. Командир корпуса приказал любой ценой помешать внезапно появившимся в районе Старицы бомбардировщикам противника нанести удар по нашим войскам.
Группа Молодчинина развернулась на новый курс. Ведущему доложили: "На горизонте - двадцать "Ю-88"..." Гвардейцы с ходу атаковали головную колонну врага и сбили пять бомбардировщиков. Это сделали Молодчинин, Сенченко, Русаков, Ащаулов и Григорьев. Остальные "юнкерсы" сбросили бомбы мимо цели и ушли за линию фронта.
В ходе этого боя самолет лейтенанта Русакова был подбит. Однако летчик сумел довести машину почти до самого аэродрома. Когда мотор совершенно перестал тянуть, лейтенант не растерялся и удачно произвел посадку на фюзеляж, не выпуская шасси.
Поздним вечером командир полка майор Каинов подробно разобрал проведенные за день бои. Особо он отметил успех лейтенанта Русакова, который первый раз участвовал в воздушной схватке и за один день одержал две победы. Командир указал на ошибки, допущенные некоторыми летчиками при выполнении заданий.
Технический состав в это время готовил истребители к предстоящим полетам. Особенно напряженно пришлось поработать старшему техник-лейтенанту Ушакову и мотористу сержанту Носалю. Ведь именно их самолет был подбит в бою и приземлился вне аэродрома. Гроза, дождь и ночная темень затрудняли ремонт. Все же к утру самолет лейтенанта Русакова, как и остальные истребители полка, к вылету был подготовлен.
С первыми лучами солнца начался очередной напряженный боевой день. Трудное испытание пришлось выдержать с утра звену старшего лейтенанта Ганина. В районе Дулиничи оно встретилось с 12 истребителями и 43 бомбардировщиками врага. Несмотря на огромное численное превосходство фашистов, советские летчики вступили в бой. Искусно маневрируя, командир звена сбил два немецких самолета; один уничтожил лейтенант Ганчиков. Фашисты сбили лишь один наш самолет, который пилотировал недавно пришедший в полк молодой летчик Швайко.
Героями следующего боевого дня стали летчики эскадрильи капитана Ащаулова. Прикрывая переправу через реку Вытебеть, гвардейцы отразили атаку 40 бомбардировщиков и 12 истребителей противника. Пытаясь расчистить своим "юнкерсам" дорогу к переправе, "ФВ-190" разделились на четверки. Капитан Ащаулов умело использовал тактико-технические возможности своего "яка" и ни разу не позволил врагу занять удобную позицию для ведения прицельного огня. Сам же Ащаулов, смело атакуя врага, сбил два вражеских самолета.
В не менее тяжелых условиях вели бой и остальные летчики звена. Лейтенант Лукьяненко меткой очередью уменьшил число самолетов противника еще на один "ФВ-190". А положение группы по-прежнему трудное. И лишь когда на помощь нашим пришли две восьмерки во главе с майором Каиновым, вражеские самолеты были обращены в бегство.
Очередную после возвращения из госпиталя победу одержал и лейтенант Московенко: сбил на встречных курсах "ФВ-190". После посадки он сказал братьям Черновым, которые по-прежнему обслуживали его самолет:
- Сдал экзамен.
Через час после первого вылета эскадрилья капитана Ащаулова снова поднялась в воздух. Ей приказали обезопасить от удара бомбардировщиков противника танковую часть, вклинившуюся в оборону немцев. Уже на подходе к району прикрытия летчикам пришлось пережить трудную минуту. Враг обрушил на них шквал зенитного огня. Один из снарядов разорвался под кабиной самолета лейтенанта Сенченко. Несколько мелких осколков снаряда впились в тело летчика, мотор заглох. Самолет перешел в пикирование. Летчик попытался вывести его в горизонтальный полет, но рули бездействовали. Тогда, отстегнув привязные ремни, Сенченко сбросил фонарь кабины. Воздушный поток огромной силы вытолкнул пилота из кабины и раскрыл парашют. Но падение почему-то почти не замедлялось. Летчик взглянул на купол парашюта и сразу же нашел ответ на возникшее "почему": в полотне зияли пробоины. С нарастающей скоростью приближалась земля: траншеи, окопы, воронки, горящие танки. Удар... И все на миг исчезло.
...Первое, что услышал Сенченко, когда пришел в себя, - лязг гусениц танка, потом треск пулеметов и выстрел пушки. Летчик открыл глаза. Прямо на него двигался танк. Из другого танка стреляли из пулемета. "В кого же они стреляют?" Лейтенант посмотрел вправо. Метрах в двадцати от него лежали, уткнувшись в землю, гитлеровцы. Огонь советских танков не давал им поднять головы. Летчик раздумывал: что сейчас лучше всего предпринять? В это время танк наехал гусеницами на купол парашюта. Кто-то из нижнего люка зацепил парашют крюком, и танк дал задний ход. Стропы натянулись и поволокли Сенченко за танком. За вершиной холма машина остановилась. Танкисты подбежали к летчику.
- Живой! Ну, молодец. Ты, брат, извини, что так неприлично тебя везли. Иначе невозможно. Надо было все время стрелять по немцам, чтобы они не могли поднять головы...
Сенченко молча слушал танкистов. Спазма сдавила горло, пелена тумана затянула глаза. Он ничего не мог сказать боевым товарищам, проявившим такую смелость и находчивость ради спасения его жизни. Подошел грузовик с красным крестом на борту. Сенченко посадили в кабину. На прощание он пожал руки танкистам. Но далеко уехать не удалось: машину обстреляли, и она вернулась обратно.
- Ну что же, будем вместе пробиваться, - сказал командир танковой части.
По его приказанию к "санитарке" подошли два танка. Один встал впереди, а другой сзади. Несколько минут преодолевал таким образом прикрытый броней грузовик опасную зону, пока она не осталась позади. Танки вернулись на передовую, а грузовик помчался к полевому госпиталю. Спасли лейтенанта Сенченко танкисты как раз той части, прикрывать которую он вылетал.
Чтобы уменьшить потери своей бомбардировочной авиации от советских истребителей, гитлеровцы стали действовать по-иному: перед подходом бомбардировщиков к району цели они посылали туда большие группы своих истребителей, которые связывали боем наши "яки". Пользуясь этим, "юнкерсы" прорывались к цели, сбрасывали бомбы с одного - двух заходов и на повышенных скоростях улетали за линию фронта. Но недолго удавалось так действовать фашистам. Командир корпуса генерал-лейтенант Благовещенский приказал командирам частей организовать за линией фронта постоянное дежурство истребителей. При появлении больших групп самолетов противника патрули по радио вызывали истребители, находившиеся на аэродроме в готовности № 1. Этот метод борьбы с превосходящим противником выдержал испытание на "отлично" и вынудил немцев почти повсеместно отказаться от своей "новинки".
Пара истребителей "Як-7б", пилотируемых старшим лейтенантом И. В. Юркиным и лейтенантом А. Т. Лукьяненко, дежурила в воздухе 19 июля. Юркин первым заметил, что к населенному пункту Городок приближается группа вражеских самолетов. Впереди мчались тупоносые "ФВ-190", за ними несколькими колоннами как бы нехотя летели бомбардировщики "Ю-87". Ведущий передал об этом на землю. Через семь минут четверки "Як-7б" под командой гвардии старшего лейтенанта Ганчикова и гвардии капитана Ащаулова уже были над Городком. В короткой схватке они сбили четыре вражеских самолета и этим сорвали налет бомбардировщиков.
Напряженность боев не спадала. В воздухе было жарко и в прямом и в переносном смысле слова. Только 31 июля летчики полка провели пять групповых боев, в которых уничтожили 16 вражеских самолетов. Счет побед открыла в этот день эскадрилья старшего лейтенанта Лаухина. Она вылетела рано утром. Поднявшееся солнце слепило глаза. Ведущий то и дело напоминал летчикам по радио: "Орлы, смотрите в оба". Предупреждение оказалось своевременным. Ведомый буквально через полминуты доложил: "Справа ниже - "юнкерсы". Ведущий кроме "юнкерсов" увидел и истребителей. Они летели ниже и выше колонны бомбардировщиков.
Старший лейтенант Лаухин быстро сманеврировал, и, следуя его примеру, вся группа заняла исходное положение для атаки сверху, со стороны солнца. Прежде всего ударили по головной пятерке "юнкерсов", уже подходивших к цели - окраине Орла. Первой же очередью был сбит ведущий бомбардировщик, горящие обломки которого полетели к земле. "Мессершмитты" ринулись было на группу Лаухина, но путь им отрезали летчики звена капитана Ащаулова. Пока фашистские истребители вели бой с этим звеном, ведомые Лаухина младшие лейтенанты Фролов, Пометельников и Виноградов сбили еще три "Ю-87". В этом бою капитан Ащаулов одержал свою двенадцатую победу.
Группу Лаухина в воздухе сменила эскадрилья Молодчинина. Ей пришлось вести бой с сорока самолетами противника. Большое мужество и мастерство в этом бою проявил коммунист П. И. Сидоренко. Продолжая вести бой на поврежденном самолете, он сбил два "ФВ-190".
Особенно тяжелый бой в этот день провела группа из десяти самолетов, которую возглавил командир полка майор Каинов. В районе Локня гвардейцы встретили четыре группы бомбардировщиков и истребителей общей численностью до 100 самолетов. Однако десятикратное преимущество врага в силах не смутило советских авиаторов. Стремительными атаками они расстроили боевой порядок фашистов и заставили их сбросить бомбы куда попало. В этом бою сбили по одному самолету Кайнов, Клименко, Русаков, Ганин и Пересада. Два вражеских бомбардировщика были сожжены групповым огнем. Во второй половине дня гвардейцы совершили еще два вылета.
Четверке истребителей во главе со старшим лейтенантом Клименко, действовавшей в районе Орла, наземная радиостанция "Танкер" передала приказ - уничтожить самолет "ФВ-189", корректировавший огонь артиллерии. Но старший лейтенант никак не реагировал на приказ. С земли повторили приказ и указали место цели. И опять от ведущего - ни слова. Лейтенант Ищенко понял: у Клименко что-то не в порядке с радиостанцией. Вызвал ведущего:
- "Орел-20", "Орел-20"... "Танкер" приказал идти в квадрат 40... Как поняли? Прием. Я "Орел-10"...
- "Орел-10", "Танкера" не слышу. Ведите звено. Я "Орел-20", - ответил Клименко.
Ищенко и его ведомый вышли вперед и взяли курс на район цели. Пара Клименко стала ведомой. Через несколько минут Ищенко увидел впереди самолет-корректировщик. "Рама" - как называли советские воины двухкилевой, хорошо бронированный самолет "ФВ-189" - попыталась уйти, но Ищенко догнал врага и с дистанции 100-80 метров открыл по нему огонь из всех пушек. Через минуту "ФВ-189", вспыхнув, рассыпался в воздухе.
- "Орлы", "Орлы", я "Танкер". Благодарю за помощь, благодарю за помощь! - передали с земли.
Выполнив боевую задачу, Ищенко вновь занял свое место, а Клименко повел четверку. И вдруг - тревожный голос наземной радиостанции:
- "Орлы", "Орлы", будьте внимательны! Вас преследуют. Будьте внимательны...
Однако ведущий как взял курс к аэродрому, так и продолжал его выдерживать.
- "Двадцатый", нас атакуют, нас атакуют, - передал Ищенко ведущему и развернул свой истребитель навстречу врагу.
Однако и после этого предупреждения старший лейтенант Клименко никак не реагировал на опасность. Он спокойно, как на учебном аэродроме, повел свою пару на посадку. Лейтенанту Ищенко пришлось вдвоем с ведомым вступить в бой с истребителями противника.
Один самолет им удалось сбить, но оставшиеся продолжали атаки. Снаряд, выпущенный одним из трех "фокке-вульфов", попал в стык между фюзеляжем и плоскостью самолета Ищенко. "Як" резко накренился и вошел в глубокую спираль. Летчик с трудом выровнял машину и, предупредив командный пункт, повел ее на посадку. В десяти метрах от земли истребитель снова резко накренился на левое крыло и ударился о землю.
Лишь на следующий день в госпитале к Ищенко вернулось сознание. Летчик буквально весь был завернут в бинты и "закован" в гипс. Внутри все горело огнем, невыразимая боль разрывала голову и лицо, Сильнейший удар о землю вызвал смещение позвоночника, перебил носовую кость, повредил внутренние органы. Ищенко понял, что больше ему не летать, и застонал от обиды. Но тут же вспомнил своего товарища - лейтенанта Московенко: ведь у него тоже тогда был серьезно поврежден позвоночник, в теле даже после лечения в госпитале остались осколки вражеского снаряда, а он летает. "Почему же не смогу летать и я? Я коммунист: должен и буду летать".
Искусство хирургов и воля самого летчика победили тяжелый недуг. Через два месяца лейтенант Ищенко прибыл в полк и снова вылетел на своем истребителе в бой с врагами Родины.