"13 июля 1941 года 29-й Краснознаменный истребительный авиационный полк совершил на прикрытие ст. Бологое сто пятьдесят самолето-вылетов..."
Через несколько дней после этого в полк на должность командира, вместо выбывшего из строя капитана Д. К. Лешко, прибыл майор А. П. Юдаков участник боев на Халхин-Голе, награжденный за храбрость и летное мастерство орденом Красного Знамени. Новый командир полка уделил особое внимание обучению летного состава тактике боя с фашистскими самолетами. В беседах и непосредственно в воздухе он передавал подчиненным свой опыт. Вечерами майор Юдаков подолгу беседовал с личным составом о том, какими качествами должен обладать советский авиатор. Рассказывая о боях наших лучших летчиков-истребителей с японскими захватчиками, командир на их примере учил подчиненных смелости и настойчивости, умению, использовать в бою все возможности своего самолета.
Задушевные беседы командира помогали летному составу изучать врага, способствовали укреплению веры в свои силы. Большую помощь командиру в сплочении личного состава, в укреплении организованности и дисциплины оказали военком полка старший политрук Зотов и военкомы эскадрилий - старший политрук Кваснов, политрук Шабунин, лейтенант Дудин и воентехник 1 ранга Зотов. Все они были назначены на эти должности сразу после Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1941 года о создании в Красной Армии института военных комиссаров. Главные усилия партийных и комсомольских организаций подразделений они направляли на то, чтобы коммунисты и комсомольцы показывали личный пример в бою, лучше выполняли боевые задания. Секретарь партийного бюро полка старший политрук Золотов добивался, чтобы парторганизации подразделений охватили своим влиянием весь личный состав, чтобы партийный актив больше работал индивидуально с каждым воином.
Этому были посвящены партийные и комсомольские собрания в эскадрилье. Особенно горячо обсуждали коммунисты и комсомольцы вопрос о своем месте в бою. Они вскрывали недостатки первых боев с противником, вносили конкретные предложения, направленные на то, чтобы лучше изучать боевую технику и тактику врага, успешно выполнять каждое боевое задание.
Первый боевой успех пришел 18 июля. В этот день летчик 2-й эскадрильи комсомолец Юхимович открыл боевой счет полка. По приказу командира эскадрильи младший лейтенант Юхимович заступил на дежурство. Все остальные самолеты эскадрильи улетели с аэродрома на барражирование. Заняв место в кабине самолета "И-153" ( "чайки"), младший лейтенант подготовился к немедленному вылету по сигналу с командного пункта. И вот взвилась ракета. Мгновенно запущен мотор - "чайка" в воздухе.
- Набираю высоту, кручу головой во все стороны - не вижу ничего, рассказывал потом однополчанам Юхимович. - Накренил самолет влево - и увидел бомбардировщик, летевший на высоте ста метров на юго-запад! На крыльях и. фюзеляже четко выделяются черные кресты. Разворачиваюсь, разгоняю самолет, пока не запели ленты-расчалки. Но расстояние уменьшается медленно. Проскальзывает мысль в голове: "Не остаться бы без горючки". Посмотрел на часы. Только пять минут прошло! А казалось - вечность. Сблизившись, узнаю тип самолета:
"Ю-88". Хочу вспомнить его данные - и не могу. Помню только, что нужно бить его снизу или сверху, под ракурсом 1/4, с дистанции 150-200 метров, по моторам... Так я и сделал. Правда, длинноватая чересчур очередь получилась... Не мог пальцев оторвать от гашетки... Зато "юнкере" сразу вспыхнул факелом, и до земли долетели лишь его обломки и один парашютист...
Во второй половине июля сосредоточение 29-й армии было завершено. Необходимости в прикрытии района станции Бологое больше не было, и полк 21 июля 1941 года перебазировался на аэродром Западного фронта.
Защищая родную Москву
К вечеру 22 июля летчики собрались на командном пункте. Новый начальник штаба полка майор П. С. Киселев, окинув взглядом до отказа заполненную народом тесную землянку, начал читать боевой приказ. Предстоял трудный день. Каждой эскадрилье необходимо было совершить по четыре вылета для сопровождения бомбардировщиков в район Ильино - Новосокольники - Велиж. Кроме этого, провести воздушную разведку и прикрыть наши войска над полем боя по Западной Двине от деревни Устье до деревни Ковали. Было известно, что район боевых действий насыщен зенитной артиллерией, но о том, где именно она расположена, данных не имелось. Майор предупредил о возможных встречах в воздухе с большими силами авиации противника.
Командиры эскадрилий еще раз уточнили по картам линию фронта, договорились о боевых порядках в период сопровождения бомбардировщиков и не торопясь покинули землянку.
- Ну, что же, пошли по "квартирам"? - заговорил капитан Тормозов.
- Да, пошли, - отвечая на вопрос, поддержал его комиссар Дудин. - Надо отдохнуть: завтра рано вставать.
Вдоль опушки леса летчики дошли до стоянки самолетов. Заботливые механики так умело замаскировали машины ветками, что не все сразу нашли свои истребители.
- Давай, Саша, спать вместе. Сегодня под твоим самолетом, а завтра под моим, - предложил Попову младший лейтенант Муравицкий.
Наломав по охапке зеленых веток, друзья расстелили их под крылом самолета. Устроились под плоскостями машин и другие летчики. На стоянке вновь стало тихо. Нарушил молчание Муравицкий:
- Завтра, Саша, ты увидишь Великие Луки...
- Да, увижу родной город. Не думал я три года назад, что к городу, где вырос, где работал в депо, где впервые взлетел в небо, подойдут фашистские войска и будут его разрушать, будут убивать родных и близких мне людей. И сейчас в городе живут мои родители, сестренка, дедушка... Быстрее бы наступало утро.
На голоса подошел комиссар полка Зотов. Посмотрел, как устроились летчики, пожелал спокойной ночи и направился к другому самолету.
- Не спится комиссару, - заметил Попов.
- Должность такая, - сказал Муравицкий. Со стоянки комиссар направился к командному пункту полка. Здесь тоже еще не спали. Вышел подышать воздухом начальник штаба, присели рядом командир и инженер полка. Майор Киселев передавал содержание последней оперативной сводки.
- Все-таки хорошо, что начали наши лучше обороняться. В первые восемнадцать дней войны немцы продвигались за сутки в среднем по тридцать три километра, а начиная с десятого июля - только по два - два с половиной километра проходят.
- Скоро совсем их остановим и погоним обратно, - вставил инженер полка Н. Г. Пилипенко.
- Пора бы. И так фашисты забрались очень далеко. Сильные, черти!..
И война с ними будет долгой и тяжелой, - будто рассуждая с собой, произнес майор Юдаков.
- В связи с этим у меня есть одно предложение, - вступил в беседу Зотов. - Сейчас я посмотрел, как отдыхает наш летный и технический состав. Плохо. Большинство ребят спит в обмундировании, прямо на земле, многие не снимают обуви...
- Что же вы предлагаете, Александр Иванович? - спросил командир.
- После боевого дня на машинах отвозить летчиков в близлежащие деревни.
- А что думают начальник штаба и инженер?
- Я с комиссаром согласен, - ответил майор Киселев.
- Техсоставу придется все же оставаться на аэродроме : у нас и ночью много работы, - вступил в разговор Пилипенко. - Об отдыхе механиков надо еще подумать.
- Ну что же, согласен, - поддержал его командир. Только около тех домов, где будут отдыхать летчики, обязательно выставить часовых.
Первой на рассвете ушла на боевое задание группа истребителей, ведомая командиром полка Юдаковым. В заданном квадрате она пристроилась к группе скоростных бомбардировщиков и пошла с ними за линию фронта, к району станции Новосокольники. Здесь, по данным разведки, разгружались немецко-фашистские войска, прибывавшие на усиление группы армий "Центр".
До цели группа дошла благополучно. Бомбардировщики сбросили свой груз и легли на обратный курс. В этот момент их попыталась внезапно атаковать шестерка "Ме-109". Истребители мгновенно развернулись для контратаки. Завязался ожесточенный бой. В ходе его Попову с помощью Муравицкого удалось сбить один вражеский самолет. Одержал победу в этот день и капитан Тормозов. В паре с младшим лейтенантом Чмыхуном он смело врезался в строй фашистских бомбардировщиков, летевших к переднему краю обороны наших войск, и помешал им сбросить бомбы на цель. Стремительная атака позволила паре истребителей прорваться к ведущему "юнкерсу". Пулеметные очереди достигли цели. "Ю-88" задымил и круто пошел к земле. Остальные гитлеровские летчики поспешно сбросили бомбы и развернулись на обратный курс. Преследовать их Тормозов и Чмыхун не могли: горючее в баках истребителей было на исходе.
Командование и партийная организация полка стремились сразу передать летчикам все то новое, что использовалось советскими истребителями в боях с фашистской авиацией. Широкая пропаганда подвигов отважных и умелых способствовала повышению морально-боевых качеств, расширению тактических приемов ведения воздушных боев с превосходящими силами противника. Разборы полетов, которые регулярно проводил командир полка, стали действенной формой обучения летного состава. Подводя итоги летного дня 23 июля, майор Юдаков подчеркнул, что при отражении налета большой группы бомбардировщиков задача намного облегчается, если внезапной атакой сбить ведущего. Пример капитана Тормозова подтверждает это особенно убедительно. Командир потребовал от каждого из летчиков и в групповом полете активно вести поиск противника. Он тут же предложил применять вместо сомкнутых боевых порядков разомкнутые по фронту до 150-200 метров между самолетами.
- Такой боевой порядок, - говорил Юдаков, - не сковывает маневра, малозаметен для противника, а главное - увеличивает сектор поиска, позволяет первым увидеть врага, а значит - достигнуть внезапности атаки. Но, идя в атаку на врага, каждый должен чувствовать локоть товарища. Если знаешь, что в трудную минуту на помощь придут друзья, то уверенность в победе возрастает. Взаимовыручка обязательна в каждом полете не на словах, а на деле, подчеркнул в заключение разбора командир и поставил всем в пример звено лейтенанта Н. Н. Морозова. Летчики этого звена благодаря взаимовыручке одержали за короткое время две победы.
Последние дни июля прошли в упорных боях. Стычки с врагом вспыхивали то и дело. Пример мужества и выносливости показывали коммунисты. 28 июля совершил подвиг комиссар эскадрильи лейтенант Дудин. Во время прикрытия войск в районе Севастьянове Тормозов и Дудин были атакованы четверкой "мессершмиттов".
- В этом бою, - рассказывал потом летчикам капитан Тормозов, - я еще раз убедился в замечательных качествах нашего комиссара. Дрался Дудин отважно и умело. С первой атаки он подбил один "мессершмитт". На моем самолете от пули врага загорелся левый подвесной бак. Попытка сбросить его успехом не увенчалась. Увидев мой горящий самолет, три истребителя противника бросились на меня. Но Дудин преградил им путь. Приняв удар на себя и ведя бой с ними, он дал мне возможность сбросить бак и сорвать огонь с плоскости путем сильного скольжения. Появился еще один "мессершмитт". Он стал заходить в хвост самолету Дудина. Мне удалось отбить атаку врага, а потом уничтожить его. Но в это время кончились патроны у комиссара. Враги наседают - два "Ме-109" атакуют его в лоб. Я увидел, как истребитель Дудина, идя на встречных курсах, взмыл кверху и ударил по плоскости "Ме-109".
На следующий день в полк возвратился Дудин. Он дополнил рассказ Тормозова:
- Был момент, когда "мессеры" меня зажали в клещи: пара атакует спереди, а третий - сзади. Только благодаря Тормозову, который на обгоревшем самолете бросился мне на выручку и сбил одного "мессера", я остался жив. Подробности боя я, правда, узнал уже на земле от члена Военного совета армии Леонова и командира стрелковой дивизии, которые наблюдали за нашими действиями. Сам же я видел лишь атаковавшую меня в лоб пару "мессеров", которые начали стрелять из пушек с дистанции около тысячи пятисот метров. Расстояние между самолетами быстро сокращалось, и я тоже нажал гашетку. Но пулеметы молчали. Решил идти на таран как на последнее средство. Это решение давало шансы сохранить жизнь командиру. Когда оставалось примерно полтораста - сто метров, "мессершмитт", пытаясь избежать столкновения, начал отходить в сторону и вверх. Но я опередил маневр немца. Резко рванув ручку управления на себя, я ударил по плоскости вражеской машины. Пришел в себя, когда почувствовал свободное падение.
...Видимо, меня выбросило из кабины в момент столкновения. Дернул за кольцо парашюта, но он полностью не открылся. Посмотрев вверх, я заметил, что стропы одной из лямок парашюта замотались за сапог. Быстро освободил ногу. Парашют раскрылся. Приземлился в расположении наших наземных войск. Комиссар дивизии доставил меня в штаб армии. По пути мы осмотрели остатки трех только что сбитых нами вражеских самолетов. Четвертый упал на переднем крае. Вот так закончился этот бой...
Подвиг Дудина произвел большое впечатление на весь личный состав полка. Лозунг "Драться, как комиссар!" стал девизом летчиков. В каждой встрече с врагом они стремились к максимальной результативности. Показателен в этом отношении бой, проведенный 8 августа группой, которую возглавлял капитан Тормозов. Ведомыми у него были летчики Морозов, Попов, Муравицкий, Толмачев, Череда и Михалев. Группе было приказано прикрыть переправу от бомбардировщиков противника. Ведущий первым увидел шесть "Ю-88", летевших под прикрытием шестерки "Ме-109".
Первый удар капитан Тормозов решил нанести всей группой по бомбардировщикам как по главной цели. Атака оказалась удачной. Старший лейтенант Толмачев зажег, а потом и добил один "юнкере", а младший лейтенант Попов сбил второй вражеский самолет. Но и "мессершмитты" не дремали. Они атаковали самолет Михалева, и только своевременная помощь Тормозова спасла молодого летчика от гибели. "Мессершмитты" стремились связать наши истребители, чтобы дать возможность оставшимся "юнкерсам" атаковать переправу. Но советские летчики и в разгар боя помнили о главной цели. Лейтенант Череда, например, пользуясь тем, что командир группы отвлек на себя сразу три "Ме-109", быстро догнал увернувшийся от атак и уже заходивший на переправу "юнкерс" и сбил его.
К сожалению, радость одержанной победы притупила бдительность летчика. Он не заметил выскочивших из-за облаков двух "Ме-109", и они с близкого расстояния расстреляли его самолет. Летчики группы Тормозова сторицею отомстили врагу за гибель Александра Череды. Продолжая бой, они сбили еще четыре фашистских самолета. Из 12 "юнкерсов" и "мессершмиттов", летевших к переправе, восемь было уничтожено.
Счет побед полка рос день ото дня, но не приносил ожидаемого удовлетворения. Сводки с фронтов Отечественной войны были по-прежнему неутешительны: враг продолжал продвигаться в глубь страны; фашистская авиация безжалостно бомбила города и села, наносила удары по отступавшим частям и соединениям Красной Армии. И хотя летчики полка совершали в день по 6-8 вылетов, прикрыть все объекты не удавалось. Уставали настолько, что в конце дня уже не хватало сил даже выпустить шасси одной рукой. Зажав коленями ручку управления, они двумя руками с трудом "выкручивали" 43 оборота лебедки. Технический состав не знал отдыха даже ночью. Машины уже поизносились, возвращались из полетов с пробоинами, и их надо было всегда срочно ремонтировать и снова готовить к полетам. И все же каждый стремился как-то преодолеть отчаянную усталость. Никто не просил отдыха. Ненависть к фашистским захватчикам жгла сердца, и люди рвались в бой.
Старшие лейтенанты Петров и Путяков, лейтенанты Орлов, Химич, Власов, Потоцкий неутомимо летали на разведку и днем, и утром, и вечером. И не было дня, чтобы они не доставляли в дивизию важных данных о противнике. Мастера разведки научились по еле заметным признакам находить и замаскированные танки, и передвигающиеся по лесным дорогам колонны пехоты, и вновь подготовленные фашистами аэродромы.
Командир дивизии полковник С. И. Руденко лично ставил летчикам задачи на разведку. По обнаруженным целям дивизия, как правило, немедленно наносила бомбардировочные и штурмовые удары силами имевшихся в дивизии самолетов "И-153" и "СБ". Иногда в штурмовках принимали участие и летчики на "И-16". Особенно успешно поражали наземные цели эскадрильи, которыми командовали капитаны Дрожжиков и Чистяков. Бесстрашными и искусными штурмовиками зарекомендовали себя капитан Привезенцев, лейтенанты Хитрин, Сидоренко, Бондарец, Шершнев.
Чтобы еще эффективнее помочь войскам Красной Армии, сражавшимся с гитлеровцами на рубеже Западной Двины, командир дивизии приказал полку перебазироваться на аэродром Старая Торопа. К вечеру 10 августа самолеты уже были на новом аэродроме - небольшой посадочной площадке, окруженной лесом. Технический состав полка быстро замаскировал машины, а недалеко от Старой Торопы оборудовал ложный аэродром.
Перебазирование полка ближе к линии фронта позволило еще более увеличить количество боевых вылетов. Чтобы не терять времени, летчики порой и обедали прямо в кабине. Особенно рвался в воздух младший лейтенант Попов. Теперь ему почти в каждом вылете приходилось вести бои над своим родным городом - Великими Луками. Командир полка понимал стремление комсомольца и не отказывал ему в "лишнем" задании. Не было случая, чтобы Попов, заметив над городом самолеты противника, не сбил хоть один. Обычно он вылетал в составе звена под командой лейтенанта Морозова. Неизменным напарником Попова был его боевой друг младший лейтенант Муравицкий. И как-то получилось так, что горестную весть о вступлении гитлеровцев в Великие Луки первым узнал именно Попов. Совершив посадку после очередного вылета, он с трудом выбрался из кабины и молча присел около самолета. К Попову подбежали младший воентехник Ветчинников, летчики Морозов и Муравицкий.